Настроение сейчас - пусто-препусто.

Я шла по каким-то полуразвалинам, узким, выложенным светло-голубой и серой плиткой. Словно в лабиринт попала. Даже не лабиринт… Просто довольно высокие стены без крыши. Жарко было, очень жарко - опалила нос, кончики и без того светлых волос стали совсем белыми.
Вдруг услышала шаги где-то впереди. Затаила дыхание - страшно. Во сне всё очень хорошо чувствуется… И я чувствовала опасность. И бросилась бежать со всех ног. Неизвестный тоже побежал - в развалинах всё было очень хорошо слышно. Я даже дыхание его слышала.
Выбежала на открытое пространство - это был край какой-то котловины, видимо, яма для фундамента строящегося дома. А неподалёку было углубление со всяким строительным мусором. Там-то я и спряталась.
Затаила дыхание. Незнакомый человек выбежал, у него была тяжёлая отдышка. Он осматривался - я это чуяла. А потом, когда он отошёл подальше, я выбежала и нырнула в темному ближайшего здания. Потом я снова долго бежала по узким коридорам…
Стемнело. Внезапно я оказалась в каком-то заднем дворике с закрытой дверью. Дверь, кстати, оказалась не такой уж и закрытой - она легко поддалась.
Дверь вела в большой просторный дом с деревянным узорчатым паркетом, высокими окнами и лепниной на потолках. Я, открыв рот, бродила по этому дому, пока не оказалась в комнате с выходом на балкон. На балконе была толпа пышно разодетых людей, они заметили меня через большие окна и, тыкая в меня пальцами, смеялись; дети показывали языки, взрослые пускали презрительные замечание насчёт моих босоножек. «Нормальные босоножки, белые, с ремешками…» - обиженно подумала я, и хотела было что-то им ответить, как моего плеча коснулась чья-то рука. Рука, как в последствии оказалось, принадлежала величественному старому дворецкому, который знаком велел идти за ним. Я, не смея дышать, пошла.
В одном из коридоров на стене висело огромное потемневшее от времени зеркало в толстой оправе. Я присмотрелась к своему отражению: маленькая, щупленькая, с короткими прямыми светлыми волосами до плеч, с вздёрнутым носиком, опалённым солнцем. На вид можно было дать лет 12-13. Дальше поразмышлять о своём возрасте не получилось - меня привели в уютную комнату. В ней был дубовый стол, большущие книжным полки, тёмно-зелёная настольная лампа, а за столом сидел мужчина лет 35-40, в дорогом шёлковом халате, с короткими тёмными волосами, приятным лицом и нахмуренными бровями.
Увидев этого человека, я выдохнула и весь мой страх испарился. С этим мужчиной было спокойно, безразмерно спокойно.
- Как ты тут оказалась? - спросил он, жестом предлагая сесть мне на стул напротив него.
- Я убегала от какого-то мерзкого типа… И случайно попала в маленький дворик с дверью. И шагнула… Сэр, я не хотела куда-то врываться. Мне просто было страшно.
- Всё в порядке, не волнуйся, - мужчина улыбнулся.
В комнату вошла молодая девушка-японка, с чудным золотистым загаром и в форменной серо-синей форме прислуги. Она приветливо мне улыбнулась, и мужчина сказал:
- Девочка, познакомься, это Нэй, моя самая лучшая помощница по дому, - улыбнулся он. - Язык не поворачивается называть её служанкой. Еле-еле переманил её в свой дом!
- Да-а, весело было, - улыбнулась Нэй. - До этого момента я работала в Германии, в доме одного разгульного идиота, после оргий которого оставались тонны мусора… А потом сэр Вье начал сложную операцию по переманиванию меня к себе.
- И, надо сказать, я в этом деле преуспел, - засмеялся сэр Вье. - Нэй, если можно, чашку кофе и… - мужчина вопросительно глянул на меня. Я замотала головой, мол, ничего не хочу. Вье пожал плечами: «Как хочешь».
А потом мы долго разговаривали… Мне было очень, очень с ним уютно: я без лишних церемоний рассказывала ему разные истории своей короткой жизни, он слушал, улыбался, и тоже рассказывал разные занимательные вещи. Я зачем-то выпалила, что Вье самый лучший в мире отец, и его детям жутко повезло. «И я им завидую», - это я уже сказала мысленно.
Вье как-то грустно вздохнул и ответил, что его дети так не считают.
- А кто твои родители? - спросил он.
- О, у меня самые замечательные родители на свете! Ну… Они на втором месте после вас. - смущённо сказала я.
А потом… Потом мы почему-то решили, что мне непременно нужно уехать в Германию, в Берлин. Я пыталась возразить, что у меня нет паспорта и родители не отпустят, но Вье сказал, что Берлин должен увидеть каждый. Пока я усиленно вспоминала простенькие словесные конструкции на немецком, пройденные в школе, Вье дал распоряжение собрать мне сумку. Я лишь посильнее прижимала к себе свой маленький фотоаппарат - мамин.

Мы с Вье шли по солнечным улицам Баку, держась за руки. У Вье были широкие шаги, я скакала вприпрыжку, чтобы поспеть за ним. Мы смеялись, о чём-то говорили…

Последнее, что я помнила, - это трогающийся с места поезд и начинающие смазываться очертания города в окне двухместного купе.
Напротив сидел Вье и улыбался.

Чёрт, просто восхитительнейший сон.