Режиссер Олег Дорман пишет:
"У нас в школе учились три отпетых хулигана Сальников, Васюкевич и Беляков. Фамилии изменены. Старая, как мир история, классическая троица (зло неизобретательно): маленький смуглый Сальников - злая шестерка, тупой громила Беляков, Васюкевич - их вождь, мерзавец и франт. Они учились классе в седьмом, а предводитель, думаю, в восьмом, - мы в третьем. Дорога из школы к остановке трамвая шла через дворик. Там за кустами боярышника стоял кривой деревянный стол,и на косые лавки ходили покурить эти трое. Всякий раз после уроков мы шли мимо, и всегда нас негромко окликали за-за кустов: ну-ка, пойдите сюда. Не сказать, что им что-то было надо от нас. Может, раз заставили поклянчить у прохожих мелочь на сигареты. Собственных денег у нас не было, или память делает вид, что не было, а на самом деле после первого грабежа мы перестали брать карманную мелочь у родителей. Сидя на лавочках с довольными ухмылками и покуривая беломор, они нас… расспрашивали. С некоторой даже издевательской участливостью пионервожатых. Что было в школе, какие новости. Как дома. Разумеется, после первого допроса называли нас по фамилиям. Иногда просили рассказать анекдот и громко ржали.
Кайф их был в том, что мы не могли уйти, пока не разрешат. В первый раз при попытке распрощаться кого скрутили и прижали лицом к вонючей школьной форме, кому заломили руку (больно? а так? а вот так?) - но не били. И больше попыток уйти без разрешения не было. Помню, мы делали вид перед самими собой и друг другом, что и не хотим уйти, что мы тут по доброй воле, заглянули поболтать со старыми приятелями. Сами шли к ним, не дожидаясь оклика.
История эта научила нас бесчестью. Тем более, что, увы, кончилась сама по себе, без нас. Участливый Васюкевич устроил колоссальную драку с кем-то из старших, чуть ли не с поножовщиной, и это стало последней каплей: учителя, боявшиеся его не меньше нашего, выперли его из школы в ПТУ. Не было у советской власти наказания страшнее, чем послать человека в рабочие. Остальные двое ушли сами.
Такая история, оказалась, есть у многих мальчиков в моей стране.
Конечно, о таком опыте помнишь всю жизнь. У него много сторон, но сегодня я вспомнил об одной. Чем был страшен Васюкевич. Дурак, фанфарон, жлоб - это и в наши девять лет нам было ясно - он был готов убить. Жестокость светилась в глубине его холодных лаячьих глаз.
Кто более всех преуспел в девяностые? Конечно, энергичные люди. Может быть - в меньшей степени - изобретательные. Но обязательно, но непременно - самые жестокие. В крайнем случае - те, кто согласился стать шестерками, данниками жестоких. Я не видел в России состоятельного человека, в глазах которого не мерцал был этот холодный огонь лаячьих глаз. Ну, одного видел. Двух. Может, в последние годы стали появляться иные, из нового поколения, но не они управляют нашей общей жизнью.
О чем я и хотел сказать. По-своему и, может быть, лишний раз - ведь замечательные умы много уже об этом писали. Но ночное уничтожение Конституции так живо напомнило мне кривой столик за кустами, что я захотел поделиться чувствами с теми, у кого, может быть, нет охоты и времени писать.
Мы живем под властью убийц. Я, Ваша Честь, не обвиняю их прямо в совершении убийств - это не в моей компетенции. Я говорю о готовности, о склонности, о сути дела. Говорю о власти с большой буквы, не только государственной.
Власть - всегда делегированное насилие. Но когда люди не могут отозвать свой мандат, они становятся рабами, что еще хуже - ничтожествами, а потом и страну завоевывают те, кто еще более жесток, чем ее вожди."
Да, всех нас учили в этой школе унижения. Мы все несвободны с пеленок, дети советской родины. Я не хочу, чтобы моя дочь жила в таком обществе. До 15 лет ее никто не унижал. В 15 лет был первый небольшой опыт. Надеюсь, что у нее есть уже естественный иммунитет. А вдруг нет?..