Есть такой писатель - Лев Кассиль. Я давно его читала, но очень он мощно меня пробрал. Я ревела в захлеб, громко-громко. До сих пор помню как. И вот сегодня открыла его и понимаю, что очень он правильные вещи писал и говорил. Ну вот почитайте! Я вас очень прошу!

- Если бы взрослые реже забывали, какие они были маленькими, а дети чаще бы задумывались, какие они будут большими, старость не торопилась бы к людям, а мудрость не опаздывала бы.

- Поэзия - это искусство утешать, не обманывая.

- Талант - вопрос количества. Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста... Сильные волей не колеблются. Они садятся за стол, они обливаются потом. Они доведут дело до конца... Они испишут всю бумагу. И в это - отличие талантливых людей от малодушных, которые никогда ничего не начнут...

- А вы любите скрипку? – спросил вдруг профессор. – Что?
Он вообще любил задавать неожиданные вопросы.
- Не очень, - сознался Карасик.
- Скрипку не любите?.. Как же так? – огорчился профессор и даже карандаш положил.
- Я очень люблю музыку, - сказал Карасик, - но у скрипки и колоратуры мне неприятна витая тонкость звукового хода. Нет объемности… Это – пронзительный штрих скорее. А вот рояль, оркестр – это трехмерный звук, развернутый в пространстве, густой по акустической консистенции тон. Он облегает стены, им заполнен зал до краев.
Профессор с интересом слушал его. Он подумывал, о чем бы еще спросить Карасика. Ему просто не хотелось его отпускать.
- Забавно, - сказал он. – У вас все по-своему получается. Это, вероятно, и есть сущность таланта.

- Конечно, мы рассчитываем и на ваши глаза и на ваши уши. Но главная наша надежда на ваше сердце. Глаза без души слепы, уши без сердца глухи.

- Мир был очень велик, как учила география, но места для детей в нем не было уделено. Всеми пятью частями света владели взрослые. Они распоряжались историей, скакали верхом, охотились, командовали кораблями, курили, мастерили настоящие вещи, воевали, любили, спасали, похищали, играли в шахматы… А дети стояли в углах.

- Сегодня я лишний раз убедился, - говорил папа, - что мы - жалкие рабы вещей. Вся эта громоздкая рухлядь держит нас в своей власти. Она связывает нас по рукам и ногам. Я бы с наслаждением оставил половину всего этого на старой квартире!.. Дети! (Леля, вынь сейчас же гвоздь изо рта! Не знаешь элементарных правил гигиены!..) Я... говорю, дети, учитесь презирать вещи!.

- Про бога-то знаешь?
- Знаю, - отвечал Оська. - Бог - это на кухне у Аннушки висит...в углу. Христос Воскрес его фамилия...

- Вы знаете, – сказала я как-то ему, – вы для меня прямо, Александр Дмитриевич, сами словно телескоп. Честное слово! Через вас мне все на свете теперь по-другому выглядит, я и себя по-иному рассмотрела.

- Я знаю, что многие из вас думают, будто Крупицына упустила свое счастье. Есть такая глупая, скверная теория о том, что у каждого человека есть «свой раз в жизни», что надо ловить счастье, миг удачи, не терять этого шанса. Это у мещан, у обывателей самая ходовая мораль. Есть такие люди и у нас. Дорвутся до счастливой случайности и уже стараются держаться за нее всю жизнь. И если дело не выходит, они уже чувствуют себя исчерпанными до дна. На все другое их не хватает. Это жалкие люди, рыцари одного раза. (!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!)

- Ты только будь, – повторил тихо Ромка, – слышишь, Сима, будь! Я этого очень хочу. А плохой ты не будешь, я тебя знаю. Ведь ты не только Сима, ты еще Устя. Двойная нагрузка… Я ведь тебя немножко знаю. Знаешь, я из всех наших девчонок только тебе по-настоящему верю. Честное слово. Я прямо-таки убежден: если что, так ты лучше решишь совсем не быть, чем быть такой, какой стыдно быть. Так вот, Сима, будь! – Ну, и ты, Рома, будь!

Как же круто!!!!! Все нужно перечитать!!!! Обязательно!!!!