Тело Рип медленно погружалось в черную многорукую массу, которой стал Алукард, а с маленького экрана, удерживаемого Шредингером, продолжали раздаваться прощальные речи нацистов, обращенные к своему погибающему товарищу.

 - Прощайте, старший лейтенант. Встретимся в Валгалле.

Наконец экранчик потух, и мелкий оборотень, смешно пряданув ушами и гаденько усмехнувшись, бесследно исчез с палубы авианосца, мгновенно переносясь на тысячи километров. Стало совсем тихо, и только треск догорающего пожара разрывал ночную тишину.

С подозрением осмотревшись сразу сотней глаз, Алукард издал звук, напоминающий мощнейшую отрыжку, и в тот же миг только что сожранная им девица вновь оказалась рядом, будто и не умирала несколько секунд назад.

 - Ааааа!!!

 - Да хватит орать уже!

Поморщившись, древний носферату пару раз махнул руками, гася пожар, и вскоре тяжелый слой непроглядного тумана затянул собой всю громадину неподвижно торчащего посередь океана корабля. Все еще не понимая, что происходит, Рип ван Винкль быстренько забилась обратно под лестницу, из-под которой так храбро и необдуманно вылезла в прошлый раз на схватку с вампиром.

 - Самаэль… Самаэль…

 - Соколова? Оксана Владимировна?

От неожиданности Рип даже перестала трястись от страха и настороженно показала голову из своего укрытия. Алукард стоял, сверкая белоснежной улыбкой во все сорок два зуба, и небрежно вертел в руках небольшой конвертик серой бумаги.

Все еще не веря в то, что происходит, а в особенности в то, что все это происходит с ней, Рип-Соколова размазала по лицу продолжающие непроизвольно катиться слезы и, проглотив невольно вставший в горле комок, кивнула головой.

 - Яволь… В смысле… Так точно… А ты?… в смысле вы… А вы откуда знаете?...

Довольно помахав в воздухе серым конвертиком, Алукард небрежно протянул его измазанной кровью и сажей девушке. Дернувшись было обратно под лестницу при движении вампира, Рип все же взяла себя в руки и осторожно забрала протянутый ей кусок бумаги. Спешно развернув письмо, она принялась, периодически всхлипывая, его читать и вскоре недоумения на ее лице стало еще больше.

 - Ну надо же!...

Ругнувшись себе под нос отборными русскими матюками, девушка снова продолжила чтение.

 - Ну, Семен Николаевич! Ну, отец родной! Вспомнил, наконец то, через шестьдесят с лишним лет, что он агента в Германию засылал…

Усевшись рядом на палубу, Алукард довольно оскалился.

 - Скажи спасибо, что хоть через шестьдесят лет вспомнил. Ты ж провалилась в сорок третьем? Так ведь?

Потыкав пальцем в строчку в письме, где было написано, что “на авианосце будет присутствовать агент, переведенный в 1943 году на консервацию”, вампир довольно гоготнул. Рип в ответ лишь недовольно насупилась и протянула заполненный отпечатанным на машинке текстом листик обратно.

 - И что теперь? Официально для всего Миллениума, я так понимаю, я мертва… То есть, можно, наконец, домой вернуться?

С надеждой посмотрев на древнего вампира, неудачливая разведчица обнаружила того в глубокой задумчивости.

 - Давай думать логически…

Все еще продолжая смотреть глазами полными надежды, Рип-Соколова доверчиво кивнула.

 - Давайте…

 - Ты… и эти твои игрушечные солдатики, захватив этот авианосец управлять им бы никак не смогли… Так?

Подумав пару минут и прикинув разные варианты, Винкль нехотя кивнула. Надежды на ее лице поубавилось.

 - Даже в случае, если майор повезет всю свою армию в Европу на кораблях, один авианосец все равно ничего не решил бы… Так?

Снова последовал не слишком довольный кивок, и лицо Рип скисло окончательно.

 - А он и не поплывет… Они того… На дирижаблях…

 - Вооот!

Рожа Алукарда, напротив, с каждой фразой становилась все радостнее и радостнее и теперь просто сияла счастьем.

 - А значит, сидела ты тут на этом кораблике, Соколова Оксана Владимировна, как здоровенный кусок сыра на крючке в мышеловке… А мышью то должен был быть я!

Не видя никаких причин для радости, разведчица расстроилась окончательно и даже снова начала хлюпать носом.

 - И-и-и-и…

Шмыгнув и высморкавшись в брезгливо протянутый ей главным вампиром Хеллсинга платок, она кое-как успокоилась, водрузила на нос теперь уже треснувшие очки и с печалью уставилась на окружающее корабль море.

 - И как мы теперь отсюда выберемся?

Алукард весело оскалился и, вскочив на свои длиннющие ноги, словно попытался обнять всю капитанскую рубку.

 - Перед вами, леди, лучшая на свете корабельная команда из тех, что были и будут! Курс на Лондон!

 

Батюшки светы!... Разнесли все к чертям!...

А ведь такой красивый город был. Эх! Помню, ездила я сюда разок в семидесятые… убрать тут кого-то надо было… Чистенько, красивенько, англичашки опять же все “леди”, да “леди”… И прям “ледью” себя чувствовать начинаешь… Хорошо хоть не “лядью”…

Мммм… Даааа…

А теперь что? Все развалили, везде все пожгли! Тут одной уборки на тыщу лет! Вот оно, наверное, от чего наша пухлая радость всю нашу контору Миллениумом назвала. Дескать: “Нагадим так, что потом тысячелетие оттирать придется!”

И вот сидишь теперь на руинах, и не знаешь, куда податься… Аэропорт то, и тот разбомбили нафиг. Ни такси тебе, ни просто попуток. Как до дому то добираться?... Да и где он теперь, дом то этот?...

А это что еще такое?... Точнее кто?... Да не может того быть?!

 - Зорин?!!

 - Эээ… Рип?!!

Вот те на! Оказывается жив еще кто-то из нашей конторки славной. Не всех козлин Хеллсинг додавил… Ну ничего. С ней то я и сама справлюсь. Чай не дура теперь. Ученая. Мушкет заранее зарядила. А этой мымре и одного выстрела хватит, главное, чтоб она мне мозги запудрить не успела.

 - Рип, подожди! Не стреляй! Я все объясню!

И чего это ты мне объяснять собралась, рожа татуированная?

 - Миллениума же больше нет! Воевать дальше, смысла нету!

О какая догадливая! А сама тогда чего с автоматом таскаешься?... Странно… А где она косу посеяла?

 - Только дернись!

 - Да стою я! Стою!... Рип, ты того… Я людей знаю, тебе все твои старые грехи спишут!... Нам такие сотрудники, как ты, нужны… Очень нужны!...

Интересненько… Так эта тварь еще и на сторону работать успевала, помимо того, что на нашего пухлого майора впахивала. Ну, надо же! Не ожидала… Уж у кого-кого, а у Зорин мне всегда мозги прямыми, как шпала, казались.

 - И кому это нам?

 - ГРУ… Русская разведка…

Охренеть… Тут хоть кто-нибудь на немцев работал вообще?

 

Две девушки в уже изрядном подпитии, одна из которых была одета как помесь завзятого репера с байкером, а вторая как типичная офис-леди, если не считать тяжелых ботинок и древнего мушкета, периодически смеясь, мирно беседовали за одним из столиков паба. Разговаривали они явно не на английском языке.

 - И представляешь, я уже думаю, все, каюк котенку, а он мне на ухо шипит как утюг: “Ори, дура”… Эт я то дура?!...

 - А то нет?

 - Да ну тя нафиг!… Сама вон… Шестьдесят лет!... Это ж надо?!... Шестьдесят лет рядом жила и ни сном, ни духом!

 - Работа у нас такая Рипка! Консрр… Конкс… Конксприрация! Во!

Довольно заржав, Зорин ударила Винкль по плечу и снова приложилась к огромной кружке с пивом. Широкая кепка, повернутая козырьком направо, и громадная цветастая бандана, практически полностью закрывали зататуированную половину лица, а огромная не по размеру кожаная куртка и плотные перчатки ничуть не хуже делали тоже самое с телом.

Хитро сощурившись, Блиц поманила Рип к себе пальцем и зашептала ей на ухо.

 - Хош прикол покажу?

Весело блестя глазами, Винкль-Соколова заговорщицки склонила голову к своей неожиданной подруге. Та, подмигнув ей правым красным глазом, ткнула себя пальцем прямо в лоб.

 - Ниче не напоминает?

Присмотревшись к вытатуированной прямо посредине лба пентаграмме, Рип внезапно зашлась истерическим смехом.

 - Офигеть!... Да как ты с этой штукой не спалилась то за столько лет? Эт ж точная копия эмблемки нашей конторы!...

Радостно хохоча, стрелок тоже попыталась приложиться к пиву, но только смешно забулькала им и подняла пену. Поставив кружку на место, она продолжила хохотать дальше, держать за живот.

 - Эт еще фигня!

Взгляд Зорин стал еще хитрее. Снова поманив Рип пальцем, она зачем-то расстегнула куртку и задрала топик.

 - Во!... Читай вот тут вот…

Немного попетляв по хитрому рисунку татуировки, Блиц нашла таки начинающуюся где-то у пупка тонкую строчку готического шрифта, практически не видимую среди остальных. Близоруко сощурившись, Винкль согнулась и начала читать шевеля губами и попутно все больше и больше расплываясь в радостном оскале.

Союз нерушимый республик свободных,

Сплотила навеки великая Русь,

Да здравствует созданный волей народов,

Единый, могучий, Советский…

Дальше строчка уползала под брючный ремень, но Рип уже и так не могла сдержать бурного гогота и сползла под столик. Постепенно придя в себя, наконец, давясь смехом и слезами, она вновь заняла более менее вертикальную позицию и недоверчиво уставилась на Зорин.

 - И че?... Прям весь текст?

 - Ага… У пятки заканчивается.

Утерев слезы, Винкль подняла свою кружку и чокнулась ею с Блиц. Хитро сощурившись, Рип шепотом поинтересовалась.

 - И как? Никто прям так и не прочитал ни разу?

Скорчив не менее хитрую рожу в ответ, Зорин ответила тем же заговорщицким шепотом.

 - А шиш им, фрицам… Не получил никто комиссарского тела.

Расплывшись в улыбке. Винкль от души приложилась к пивной кружке.

 - А как же эти твои?... Мальчики-латиносы?

 - А я неграмотных выбирала… Слушай, я все тебя спросить хотела, а чего ж тебя Алукард то не сожрал на корабле?

Лицо Рип сразу стало скучающе-отрешенным.

 - А ты б рада была, если б сожрал?

 - Да я не к тому… Странно все-таки… Я вон от Серас еле ноги унесла, да и то только потому, их там заранее предупредили, что мол мы союзники… А Алукард то, он же сильней ее в сто раз… Порвал бы как тузик грелку.

 - Так и его тоже того… Предупредили… Семен Николаевич, начальство мое непосредственное, письмишко ему накатал. Вот и не сожрал.

 - Семен Николаевич? Это Погребцов который? Окает так еще постоянно и слова растягивает?

Девушки снова удивленно уставились друг на друга, как и тогда, на руинах Лондона, а потом дружно захохотали.

 - Вот ведь жук!

Рип согласно кивнула.

 - Ага… Он вроде как Алукарду с их дворецким в сорок четвертом из Польши помог выбраться. Ну, это когда они еще нашу первую базу громили. Помнишь?

Зорин закивала в ответ.

 - Ну, вот он в том письме и попросил его, вроде как ответную услугу сделать. Не есть меня полностью.

Вздохнув, Блиц снова подняла бокал и еще раз мотнула головой.

 - А давай с тобой, Рипка, на брудершафт хряпнем?! А то, сколько лет, а даже как звать то по настоящему не знаю.

Сделав проникновенное лицо, Волшебный стрелок снова кивнула и протянула навстречу свой бокал.

 

И снова пыльная и темная тишина большого кабинета, как и шестьдесят с лишним лет назад, освещалась только работающей настольной лампой. Ни тяжелые занавеси, ни ковровая дорожка, даже тяжелый дубовый стол, гордо занимающий половину кабинета, так и не изменились. Только теперь стену, вместо портретов товарищей Дзержинского и Сталина, украшал портрет всенародно избранного президента, да хозяин кабинета сидел не в мундире, а в строгом и фасонистом деловом костюме с умело подобранным в тон галстуком и опять, как и много лет назад что-то писал в толстых папках.

 - Разрешите?

Две девушки в новеньких, с иголочки, мундирах с майорскими погонами нерешительно застыли в дверях, дожидаясь пока их начальство обратит на них внимание.

 - Даа… эта… канешна заходите!... Давайте-давайте!... Чувствуйте себя… понимаешь… как дома! Да.

Зорин привычно застывшая по стойке смирно, дернула за край кителя нервно заерзавшую Рип, и две подруги на негнущихся ногах строевым шагом зашли в кабинет. В тот же момент, демонстрируя недюжинную прыть, хозяин кабинета вскочил из-за своего стола и, подскочив к ним, затряс поочередно руки.

 - Поздравляю вас, товарищ… эээ… Соколова! Поздравляю!... И вас… так сказать… товарищ… эээ… Реутова!... Тоже… понимаешь ли… поздравляю. Ну! Теперь то вы… значится… Цельные майоры!... Да-а-а!... Это знаетели ли не хухры-мухры! Это… понимаешь… сила!

Многозначительно потрясся в воздухе указательным пальцем, ничуть не изменившийся за прошедшие годы Семен Николаевич Погребцов, бережно усадил обеих девушек на стулья с высокими спинками, и снова метнувшись по своему кабинету молнией, принялся колдовать над небольшим электрочайником.

Удивленные глаза обеих девушек прослеживали всю траекторию движения хозяина кабинета, и неотвратимое чувство де жавю росло и ширилось в двух этих взглядах. Наконец, поставив перед девушками красивые чашки с ароматным чаем, начальник вновь занял свое исходное место и с хитринкой в глазах посмотрел на них.

 - А вы… значится… Оксана Владимировна, да и вы… эээ… Мария Петровна… Вы… значится… чай то… понимаешь… пейте. Покуда горячий… Вы не думайте, что мы тута сидим… значится… и ни сном про своих сотрудников… понимаешь… ни духом… У нас тут все… все-е-е записано… Так сказать.

Многозначительно похлопав по толстым папкам, Семен Николаевич загадочно улыбнулся и блеснул глазами из-под кустистых бровей.

Неуверенно потеребив руками, сложенными на коленях, край форменной юбки, Соколова-Винкль подняла на своего командира вопрошающий взгляд.

 - Так, Семен Николаевич, может нам того?… Домой, наконец то, можно? А то сколько ж лет то…

 - Это вы… понимаешь… правильно вопрос ставите, товарищ Соколова. Оно ж… значится… сколько ж лет то прошло. Да и вы… так сказать… изменились немного. Так што… того… Делать вам там то… понимаешь… практически и нечего. Не-е-е! Мы то со всеми понятиями… так сказать… И отпуск дадим… И деньжат… значится… на обустройство. Но оно ж видите, какое дело…

Встав из-за стола, Погребцов обошел его и сел на стул напротив девушек.

 - Мне ж еще… понимаешь… сам государь-император Петр Алексеич Россию матушку от нечисти всяческой… значится… защищать повелел… Да-а-а… Так и сказал, мол… понимаешь… Бди… говорит… Семен, Русь святую от гадости всякой… Да по макушке тогда еще палкой стукнул… Что б… так сказать… сам поперек России встать не удумал… Во-о-от…

Удивленно выпучив глаза, обе майорши недоверчиво уставились на современника Петра первого. Первой в себя пришла Реутова-Зорин. Прикинув, что никак не изменившийся за шестьдесят лет начальник с тем же успехом мог не меняться и несколько столетий, она настороженно подала голос.

 - Так и что же получается, Семен Николаевич? Мы что теперь… тоже в ряды гадости всякой записаны?...

Всплеснув руками, хозяин кабинета засмеялся и снова вернулся на свое место.

 - Да что вы… понимаешь… товарищ Реутова. Придумается же… значится… людям всякое… Та не-е-е… Я ж не про то… Это ж… понимаешь… наоборот. Только… так сказать… ценность вашу, как… понимаешь… сотрудников поднимает. Но… надо сказать… что да-а-а… Работа… теперича… у вас довольно… специфическая будет. Так что…

Еще раз совершив молниеносное перемещение по кабинету и схватив обеих девушек за руки, начальник уверенно потащил их к двери.

 - Отдыхайте… понимаешь… Набирайтесь… так сказать сил… И!... Где-то через месячишко будем вас вводить полноценно… значится… в строй! Там у нас один пионер пропал, вот вы… так сказать… со свежей головой и поищите! А теперича идите! Отдыхайте! Набирайтесь сил! Бухгалтерия вам все оформит, понимаешь! Идите!

Хлопок двери, как рухнувший нож гильотины, отсек оказавшихся в коридоре девушек от полутьмы кабинета, и они уставились друг на друга удивленными глазами.

 - Ну?... Ты чего-нибудь поняла?

Вздохнув в ответ, Реутова-Блиц лишь пожала плечами.

 - Поняла я Рипка, что влипли мы с тобой опять в какое-то дерьмо непроглядное… И вечно у нас в России так. Как говорится, служи дурачок, получишь значок… Да и хрен куда денешься… Куда мы с тобой еще податься то можем?

Понуро опустив плечи, Винкль лишь кивнула в ответ. Зорин, тоже помрачневшая, захлопала себя по карманам и достав откуда-то пачку дешевейшей “Примы” задымила ей, как паровоз. Сделав пару затяжек, она вдруг махнула рукой и, взяв Рип за лечи, повлекла ее к выходу из здания.

 - А пойдемте-ка мы с вами, Оксана Владимировна, получим в местной бухгалтерии бабло, да и набухаемся где-нибудь?! А?!... Ведь живы же остались! Войну прошли, да и потом по вражьим тылам, сколько лямку тянули?! Чего нам печалиться то?!

Враз переняв шутливо-деловой тон подруги, Рип снова выправилась и на губах у нее заиграла ехидная усмешка.

 - А почему бы и нет, Мария Петровна?! Гулять, так гулять! А служба… да и хрен с ней!... Сдается мне я знаю, кто тот пионер-неудачник, за которым мы полезем!

Дружно засмеявшись, обе девушки покинули стены мрачного здания на Лубянке. Их жизнь снова сделала резкий поворот и выкинула очередной фортель, и теперь впереди их снова ждало еще много интересного.