Это цитата сообщения amlugos Оригинальное сообщение

Черные Холмы, Башня Дьявола и Плохие Земли (окончание)



А приходилось ли вам когда-нибудь сталкиваться ночью на горной тропе с беременной дикобразихой? Нам вот пришлось.

Но обо всем по порядку. Рассчитывая добраться до Бэдлэндс к вечеру, с тем, чтобы там переночевать и с утра начать объезд парка, сначала мы направились в Окаменевший Лес, благо он был по дороге.

Петрификация (окаменение) деревьев случается, если их быстро затопит - например, при наводнении. Однако вода должна быть насыщена минералами, которые по мере пропитывания стволов влагой оседают в древесных порах, закупоривая их и препятствуя доступу кислорода. После такой преминерализации дерево не может ни сгнить, ни превратиться в уголь, и если через десятки миллионов лет геологические процессы снова выносят его на поверхность суши, благодарные путешественники получают возможность, постучав по дереву, услышать звук, больше подходящий камню.

Окаменевших лесов на планете не так уж мало - они встречаются на всех континентах и в разных широтах. Большинство из них, увы, представляют собой обломки стволов, лежащие на поверхности там и сям, а не стройные каменные колонны, более соответствующие слову "лес". Не оказался исключением и "лес" в Блэк-Хиллс: в основном он был, так сказать, горизонтальный, и только два или три высоких пня торчали из земли в естественном для деревьев положении. Но все равно мы ходили и обстукивали каждый экспонат как заведенные - очень уж похожи были окаменевшие деревья на живые сосны, растущие здесь же. Только при самом близком рассмотрении можно было заметить гладкую каменную поверхность там, где у живого дерева обычно видны мелкие поры.

Прогулка между живыми и мертвыми стволами - свидетельство обратного перехода материи из растительного царства в минеральное - навевала, прямо скажем, черные мысли: об угле, нефти. Вот из нефти же не только топливо делается, но и многие виды пластмасс, промышленные смазочные материалы, битум - главный ингредиент асфальта... А ведь нефть - бывшие водоросли и микроскопические морские рачки, планктон, под толщей грунта и веков превратившиеся в пахучую, горючую жидкость. И вот шагаешь по асфальтированной дорожке, тянешь через целлулоидную соломинку из пластикового стаканчика сок с бог знает какими добавками и, как распоследний сноб, думаешь: кругом рачки и водоросли! обложили, гады!.. Но на самом деле - спасибо, конечно.

Пока мы заезжали в Рапид-Сити за стаканчиками, погода снова испортилась, и на подступах к национальному парку Бэдлэндс дождь уже вовсю лупил в лобовое стекло. Национальный парк - это вроде заповедника, где разрешается бродить и ночевать, в рамках установленных правил. Вообще badlands - тип местности, встречающийся не только в Штатах и Канаде, но и, например, в некоторых районах Казахстана и Средней Азии. Сухая глинистая равнина, где мало чего растет и дожди случаются редко, но, так сказать, метко - это просто какой-то вечный праздник эрозии: разнообразие и причудливость форм глиняных дюн и нежные пастельные цвета вызывают сравнения с инопланетным ландшафтом или произведением беспутного гения, не могущего заставить себя остановиться.

В ожидании все это увидеть мы и не заметили, как дождь прекратился, а вечер перешел в ночь. Лучи наших фонариков выхватывали сбоку от дороги бесконечные узоры, напоминавшие расцветкой морские раковины и авангардные обои - и вдруг на их фоне мелькнуло небольшое животное. Мы выскочили из машины с камерами наперевес и начали карабкаться по мягкой, разъезжающейся глине, чтобы сфотографировать зверька, благо он не особенно спешил прятаться. Каково же было наше удивление, когда фонарь осветил насмерть перепуганную дикобразиху с раздутым животом! Увидев источник слепящего света почти рядом, она медленно - быстро, видимо, не могла - повернула в противоположную от нас сторону, где находился обрыв. Естественно, преследовать ее мы не стали: и так нехорошо получилось...

Вскоре мы добрались до кемпграунда, состоявшего из разбросанных по расчищенной площадке столов со скамейками и мангалами и на удивление цивильного туалета, стратегически расположенного в центре. Выбрав местечко с краю и немного перекусив, мы расстелили спальники под открытым небом: несмотря на возможность дождя, после полусуток в машине ни оставаться в ней, ни ставить палатку не хотелось. Пахло в ночном воздухе хорошо, но сухо и незнакомо - не так, как бывает в лесу или в горах. Да и ночных звуков было непривычно мало, если не считать доносившихся от соседей по кемпингу обрывков речи.

Нам не спалось - благодаря вместительности вэна каждый успел вдоволь выспаться в дороге. А встать мы планировали пораньше, чтобы, встретив рассвет, не теряя ни минуты приступить к обходу парка. У меня в рюкзаке нашлась книжка стихов, и они оказались при свете звезд и умирающего фонаря замечательной колыбельной. Звучит смешно, но в тот момент это показалось еще одним достоинством поэзии, а не наоборот. На природе многое меняется.

Утром небо снова затянуло. Мы выехали за пределы кемпграунда, и началось! Всё, мимо чего мы давеча проезжали в потемках, при дневном свете выглядело как одна нескончаемая галлюцинация. Ряды гигантских суровых лиц, лес указывающих вниз пальцев, контрфорсы и башни сказочных крепостей, корни исполинских растений, зубцы то ли кремлевской, то ли китайской стены - всё это плясало и перетекало друг в друга, как рябь на поверхности воды, и тянулось магической чередой в диком танце по обе стороны дороги. Иногда в тучах брезжило солнце, меняя освещение, и размашистая головокружительная тайнопись холмов становилась розовой и кирпично-красной, а потом опять серо-голубой, когда тучи сгущались. То и дело мы останавливались и подходили к особенно интересному месту поближе - да только теряли перспективу, и заколдованные узоры, увеличиваясь в размерах, таяли и распадались на бесчисленное множество меньших. Но цветное покрывало майи всегда таит в себе улыбку Изиды - если знаешь, куда смотреть. Плохие Земли - хорошее место для медитации: ошеломляющее обилие частей волей-неволей направляет уставший взгляд на целое.

Притихнув и в той или иной степени "направив свой взор напряженный в межбровье", в глухом уголке парка мы заметили увязшую в глине легковушку. Спорадический дождь все-таки превратил обочины в хлябь, и двое пареньков безуспешно пытались вытолкнуть свое средство передвижения на путь истинный: переднее колесо погрузилось в полужидкую глину почти целиком.

У нас были с собой припасенные для костра вязанки дров, и мы израсходовали ровно половину этого запаса, раскопав ушедшее колесо и подкладывая в яму полешки на манер настила - пока не убедились в тщетности этого мероприятия. Тогда мы попытались подключить к делу вэн. Спасаемые честно предупредили нас, что вэн может завязнуть и сам, но у него-то был полный привод! Так что мы упряглись. И моментально завязли. Правда, в конце концов все же выехали обратно на дорогу, на что ушел остаток полешек и добрые полчаса веселого матюгания. Легковушку и ее экипаж пришлось оставить заботам паркового рейнджера, который, впрочем, не замедлил появиться - мы встретили его дюжий вездеход через пару минут езды.

В заключение мы заехали в ту часть парка, где не было глиняных дюн, зато находились пастбища бизонов. У индейцев, как известно, они считаются священными животными - но не так, как коровы в Индии, т.к. индейцы как раз едят бизонье мясо. Вообще они напоминают коров: большие флегматичные травоядные, да и биологически близкие родственники. Мне показалось, что им жутко надоели туристы.