В 1866 году Парижская Академия наук отметила свой двухсотлетний юбилей и традиционно готовила материал об истории своего основания. Ключевую роль в подготовке сыграл академик Шаль, преподнесший подарок Академии в качестве четырех исторических писем драматурга Ротру, адресованных Ришелье.

Интерес к данным рукописям был ошеломляющим, ведь до этого времени никто не располагал даже подписями Ротру, не говоря уже о переписке. А через неделю Шаль вновь представил еще более эпохальные документы: письма Паскаля к химику Бойлю. В данном материале речь шла о записке полученной Паскалем от Ньютона, в которой последний рассуждает о законе тяготения и других научных выкладках. На первый взгляд может показаться что вся Академия “уничтожена” и предвкушает пирушку в большой зале, но нет. Сам издатель трудов Паскаля, в ответ на запрос Академии, с резким негодованием опровергает подлинность содержания, присланных ему писем, ссылаясь на невозможность принадлежности столь грубых и неискусных мараний самому Паскалю. Но змий искуситель Шаль, на очередных заседаниях, демонстрировал все более умопомрачительный материал, агитируя остальных академиков впустить в себя новое.

На этот раз этими новым становятся письма свидетельствующие о сношениях Паскаля с Галилеем, Гуигеном и др. После обнародования данного материала волны возмущений прошли по всей Англии, Голландии и Италии. Но Шаль был непоколебим и свою позицию обосновывал тем, что столь огромное количество материала не может являться подлогом и что не существует человека, имеющего столь разносторонний кругозор и способность так точно имитировать стиль пера великих гениев.

5 апреля 1869 года Парижская Академия наук выносит вердикт, выражая мнения большинства академиков: «Авторы помещенных в последних протоколах Академии писем и заметок дали полную волю своим перьям. Никакой человек, без сомнения, не был бы в состоянии настроить свое душевное состояние и писать в духе Галилея, Мильтона, Людовика XIV или какого–нибудь другого знаменитого человека и притом о вещах в высшей степени темных и трудных. Слог – это человек. Какому–нибудь жалкому обманщику, без сомнения, было бы чрезвычайно трудно возвыситься до благородной простоты Людовика XIV, который часто говорил поразительным языком о знаменитом несчастливце, друге его бабки, королевы Марии Медичи. Точно так же и другие письма, в большом количестве представленные г. Шалем и почти два года тому назад обнародованные вместе с протоколами заседаний Академии, носят в себе признаки подлинности, ибо нигде нельзя было открыть следов отсутствия связи между ними, таковые же непременно обнаружились бы, если бы они были подложными».

Оставался не раскрытым лишь один момент — это источник Шаля. В течение двух лет Шаль ловко скрывал своего информатора, но все же под натиском недовольной публики ему пришлось раскрыть карты. Им оказался некий Врен Люк. Как выяснилось данный тип не имел образования, не обладал особыми знаниями в научных областях, а занимался составления подложных генеалогий дворянских семейств. А Шалю своим источником, Врен привел последнего наследника графа Буажурдена, распространявшего коллекции документов из его архива. На этот раз, повторная экспертиза выявила несомненную подложность всех проданных Люком документов. Общее количество изготовленных им фальшивых превысило 2 700 экземпляров, написанных от имен более 600 величайших исторических деятелей. Врен Люк был приговорен к тюремному заключению и уплате штрафа.