Я вообще не склонна к депрессии, и ей не страдаю... но все равно... каждый день я понимаю, что жизнь моя очень сильно изменилась и не в хорошую сторону. Я связала себя по рукам и ногам и не смею двинуться, потому что от каждого моего движения может быть больно. И не только мне. Я не могу ничего рассказать - тайны, тайны... Просто пишу. Теперь идеи мне приходят с точностью до каждого слова. Теперь собралось достаточно боли, чтобы изливать ее в литературе... и да, мне еще надо написать лирику к песне... я без понятия, о чем. Я не могу собраться. Я не могу ничего придумать. Я не могу найти ни одного подходящего слова. Только в прозе.

Она стояла на вокзале, ожидая свою электричку. Откуда и куда – какого-то определенного значения эти сведения уже не имели. Просто ехать, как ездят миллионы людей на планете, изо дня в день. Хотелось скорее дождаться – холодно стоять. Ветер то и дело разметал ее волосы, запутывая их все больше…

Рядом с ней стоял парень. Красивый, в новом костюме и с букетом из трех белых роз в руках. Довольно долго она совершенно не замечала его. Они просто стояли рядом на перроне, потупившись в железнодорожное полотно перед ними, думая каждый о своем, ожидая поезда, который мог бы спасти их от этого холодного ветра. Но в какой-то момент она поняла, что рядом с ней кто-то есть. Она слегка повернула голову и увидела парня с цветами. Оглядела его внимательно и отвернулась обратно.

Сколько еще времени прошло… задерживался ли поезд… не имеет значения здесь. Есть просто они, стоящие на перроне, продуваемые холодным осенним ветром.

-Куда собрался-то, такой нарядный и с цветами? – неожиданно для себя и для него, она спросила, слегка повернув голову, чтобы не дать ветру полностью унести ее слова прочь.
- Я? Наверное, и так понятно… к девушке своей, - он улыбнулся, - у нее сегодня День Рождения.
- Ясно… и ты думаешь, она ждет от тебя именно цветы? – она окинула взглядом букет, изрядно потрепанный уже ветром.
- Ну… у меня есть еще подарок для нее, но все равно, любая девушка, наверное, ждет и радуется букету цветов, подаренному любимым человеком..., - он немного растерялся от ее вопросов. Он не хотел, наверное, чтобы с ним вообще кто-либо разговаривал.
- Неужели? – она повернулась так, что могла заглянуть ему в глаза.
- А разве нет? Вот вы, например, - ему почему-то казалось, что она очень взрослая и мудрая, и к ней нужно именно так – на «вы». А может, просто чтобы продемонстрировать свою джентельменскую воспитанность.
- А я… мое сердце слишком больное и слишком холодное, чтобы посметь ждать такого…, - она снова отвернулась.
- Разве? Может, просто вы сами хотите, чтобы так было? Неужели такая девушка как вы, может быть с больным и холодным сердцем? - ему почему-то очень хотелось продолжить разговор и еще раз заглянуть в ее неподдельно печальные глаза.
- Не может. Но я не такая, - она уже хотела поставить точку и закончить этот внезапно начавшийся разговор.
- Знаете, вы из тех, чье сердце несомненно будет страдать, но не должно. Нужно избегать этого… вы и правда заслуживаете большего счастья…, - он замялся, поняв, что говорит лишнее.
- Почему ты так считаешь?
- Знаете… в ваших глазах столько печали… я бы не хотел, чтобы так было. Со всем моим равнодушием к другим, вот именно вас я хотел бы встретить еще раз, только счастливой… Знаете… если бы у меня не было ее, я, наверное, уже влюбился в вас…, - он сам не ожидал от себя таких слов.
- Вот именно. Если бы ее не было, ты не стоял бы здесь с потрепанным букетом роз, а я бы никогда не заговорила с тобой об этом всем. О, мой поезд, - она пошла ближе к краю платформы, оставив за собой все раннее сказанные слова.

- И мой, - тихо сказал он ей в след.

Они сели в разные вагоны и вышли на разных остановках. Их не стало. Их и не было. Был только разговор. Разговор на пустынной, обдуваемой холодным осенним ветром, железнодорожной платформе.
27.09.2008