сие - исключительно художественный вымысел и плод фантазии автора,а все совпадения абсолютно случайны

В моих наушниках бесконечное Je T'aime голосом несравненной Лары Фабиан. В моём мобильном вечная Эйфелева башня в золотистых огоньках под не менее вечным дождём. Банально до безобразия, просто до неприличия банально. И всё-таки есть что-то, что удерживает меня, чтобы вдруг не сблевать от этой слащавой тошниловки. Ну было бы на самом деле глупо вдруг ни с того ни с сего начать блевать по среди кафе. Тем более приличной барышне. Ехидно хмыкаю, на секунду представив эту картину. Нееет, было бы даже забавно. Отпив пару глотков приторно-орехового латте, решаюсь наконец сменить пластинку и позволить Ларочке попеть ещё что-нибудь. Например, you are my heart. О, нет! Теперь приступ тошноты сменяется подкатившим к горлу комом. Комом нервов и боли. Непонятной, необъяснимой, но столь желающей выбраться наружу хоть в каком-нибудь виде. В памяти снова всплывает картинка, только что нарисованная моим воображением, но я решаю, что такой вариант выхода нервов непозволителен, ну хотя в публичном месте. Чорт! Почему-то сегодня неодолимо хочется опошлить и принизить любые всплывающие чувства. Через большое окно кафе разглядываю улицу и прохожих. Ничего примечательного. Улица как улица. Дома как дома. Люди как люди. Всё одинаковое и все одинаковые. Глазу не за что зацепиться. Организм наконец перестаёт выдавать полярные реакции на песни Лары и на мои мысли, а потом и вовсе успокаивается в потоке латте и перестает реагировать вообще. Под звуки столь любимого мной французкого и восхитительного вокала мадам Фабиан, гипнотизируя взглядом виртуальные струйки дождя и огоньки Эйфельки на экране мобильного, погружаюсь в состояние, граничащее со сном и безумием одновременно. Ты словно видишь сны на яву, спишь с открытыми глазами, наблюдаешь за собой же, сходящей с ума, и анализируешь этот процесс. Забавно, а главное безумно познавательно. Безумно...
Воспоминания обрушиваются на мою больную голову. Сопротивляться бессмысленно, а иногда даже наоборот — хочется погрузиться в них полностью и уже никогда больше не всплывать на поверхность … воспоминания … что ж, да будет так!
Он всегда держит себя как король. От таких людей можно ожидать чего угодно. И не обратить внимания невозможно. Такие люди как ураган врываются, поднимают вихрь эмоций и мыслей. А потом уносят с собой частичку тебя. И вспоминать уже не хочется, и забыть невозможно. Таким вот ураганом ворвался в мою жизнь он. Перевернул её с ног на голову и исчез, также — легко и стремительно. Первое время хотелось кричать, плакать, ломать всё, попадающееся под руку, даже невозможно передать всё, что ощущала в то время. Потом эмоции поутихли. Чувства оказались более сговорчивыми и готовыми идти на компромисс. Так, по крайней мере, уцелела добрая половина моих вещей. И его подарки. И чувства эти забились в дальний уголок моего сердца, дабы не тревожить и так расшатанную психику. И всё-таки находится какая-то зараза, которая с завидным постоянством выманивает их, как собаку косточкой, из этого убежища. И тогда начинаются приступы неконтролируемого неадеквата. То, что объяснить невозможно. Понять немыслимо. Почувствовать нереально. Хочется и плакать, и смеяться одновременно. И молчать, и кричать. Любить и ненавидеть. Убегать и возвращаться. Какое-то безумие, которое разрывает на части и не даёт покоя ни физически, ни морально. Ну если возможно как-то объяснить и дать хоть малейшую возможность хотя бы как-то представить это, то могу дать некий намек — отдаленно напоминает состояние, когда у тебя понос и тошнит одновременно. Мерзко, зато похоже. Ну в общем приятного мало …
Я часто вспоминаю, как увидела его. Эти его глаза. Гипнотизирующий взгляд. Это как в легенде — не смотрите в глаза, иначе окаменеете. Вот-вот. А я посмотрела. И окаменела. Только сердце продолжало бешенно биться в груди.
Он всегда кажется таким сильным, безбашенным. Веселым, ужасно веселым. Смелым, сильным, очень сильным. Я наверное никогда не перестану повторять это слово. Словно молитву, словно заклинание, обращаясь к неведомым богам с непонятной просьбой. Он сильный. Это потом он на секунду покажет свою другую сторону, быть может, более настоящую, чем эта. И даже странно признаваться себе в том, что не знаю, какую бы я выбрала. Мне так хотелось увидеть его слабость, узнать, если у него хоть одна слабинка. А когда я увидела её, получила больше, чем хотела. Получила по полной программе. Мне стало страшно. Мне стало страшно? А хрен знает. Мне стало … как-то … а как, не знаю. Но только вдруг очень захотелось вернуть ту силу, которая была раньше. Но было уже поздно. Он снял эту маску, снял её передо мной. Я увидела всё преображение от начала до конца. Во всей красоте и во всём ужасе этих метаморфоз, происходящих здесь и сейчас на моих глазах. Если бы не этот душевный стриптиз, я бы ни за что не поверила. Но пришлось. Хотя не хотелось. Хотя … я до сих пор не скажу точно, поверила ли я во всё это до конца.
Иногда кажется, что у него сотни масок. Вернее даже нет — не кажется, я знаю точно, что у него масок — сотни. Он меняет их как перчатки с ловкостью фокусника. Жонглирует разными сценариями жизни, своей жизни, с ювелирностью бога, не меньше. Это не просто защита, не просто удовольствие, это дает ему силу. Над обстоятельствами и людьми. Распоряжаться всем самому. Абсолютно всем. Делать так, как вздумается. Быть такоим, какоим хочется в данный момент. Хоть ангелом с небес. Хоть наследником Жана Маре. Внебрачным сыном князя Монако. Или ещё чего — моя фантазия слишком скудная, чтобы передать весь размах его режиссерского замысла. Он играет в фильме, срежиссированным им же сам. Проблема его лишь в том, что он не знает, когда пойдут финальные титры. Потому что будучи сценаристом, режиссером и исполнителем главной роли, право крутить пленку он не имеет. И сколько ещё будет идти его фильм он не знает, а значит — торопится воплотить все свои замыслы как можно быстрее. И в этом его слабость. Какоим бы сильным он ни был, как бы лихо не закручивал сюжет своей собственной жизни, главного ему не дано. Поэтому эта власть — лишь иллюзия. Но он не хочет признавать этого. И продолжает менять маски с ловкостью фокусника.
Мне казалось, я знаю момент, когда он одевает новую маску. Мне казалось, для меня он снимает их все. Мне казалось, передо мной всегда он, а не очередная маска. Но теперь я сомневаюсь. Я очень боюсь обнаружить, что и для меня у него была своя маска. Возможно не похожая на все другие, возможно более искуссно сотворенная, возможно даже очень похожая на него настоящего, но всё-таки маска. А иногда я холодею при мысли, что снимая передо мной одну за другой свои маски, он вдруг понял, что под ними не осталось его собственного лица. И что сбежал он именно из-за этого — я дала ему шанс найти себя, но при этом открыла невольно перед ним страшную правду — он себя навсегда потерял.
Всегда хочется делать дорогим людям только хорошо. Помогать, поддерживать, радовать. Но у меня — чорт — получается вечно по принципу «хотела как лучше, а получилось как всегда». В моём сознании стоял вечно какой-то непреодолимый барьер между ним и мной. Мне казалось, я навязываюсь. А не хотелось. Но он порой вел себя так, что мне тут же казалось противоположное — что ему не хватает моего внимания, что ему хочется, чтобы я была рядом. А когда я поступала так, то всё опять переворачивалось. Я никак не могла взять в толк. Всё искала подводные камни, полутона, намёки. Вопрос — были ли они? Или я сама их придумала? Или они на самом деле были, а я не поняла их правильно? И порой мне казалось, что я категорически делаю всё не так, что я отталкиваю его своими сомнениями, что он видит в моих сомнениях просто нежелание общаться. У меня наверное из-за этого паранойя развилась.
Я частно обрушиваю на человека всю свою любовь без остатка и без границ. Порой наверное придавливаю его этим. И мне не хотелось так с ним. Я боялась переборщить, а возможно получилось так, что не добрала. Не знаю, один сплошной сумбур. Я боялась и пыталась угадать. А он … не знаю.
Иногда не понимала, чего он хочет. Иногда слишком понимала. Иногда мы были слишком близко, а иногда — слишком далеко. Мне казалось, что порой он меня ненавидит за то, что я знаю о нем так много. О нем настоящем. А порой мне казалось, что это очередной спектакль и что ни хрена я о нем настоящем не знаю. Но стоило мне взглянуть ему в глаза … все мысли испарялись и я видела то, что, возможно, не видел в себе даже он...
Всё это время я делала то, что хотела однажды получить от кого-нибудь. Я знала, что он чувствует и чего боится. Я знала, потому что сама чувствую то же и боюсь того же. Только ему наверное тяжелее, хотя сравнивать невозможно. Но я всегда так думаю — что кому-то тяжелее , чем мне, что кто-то нуждается в понимании и тепле больше, чем я. И поэтому стараюсь помочь, согреть. Особенно тех, кого очень-очень люблю. Особенно его. Вспоминаю сейчас и понимаю, что я старалась дать ему всё то, чего бы сама однажды хотела получить. Я была рядом, когда ему было весело и смеялась вместе с ним. Спорила, когда ему хотелось поспорить. Слушала, когда ему нужно было выговориться. Рассказывала, когда ему хотелось послушать. Я была рядом, когда ему было плохо. Я держала его за руку, чтобы дать понять, что я с ним что бы ни случилось. Он плакал у меня на плече. Я вытирала его слезы. Я обнимала его, чтобы ему не было страшно, чтобы он почувствовал себя защищенным. Я просто была с ним и смотрела ему в глаза. Я просто сказала ему, что люблю его. А ещё я знаю, что он пытался сделать то же. Просто он не умеет. Просто он боится. Потому что мы в ответе за тех, кого приручили. А самое страшное то, что почти все люди боятся. Он по крайней мере дал мне понять, что это искренне и что он пытается. Другие нет — они просто боятся и убегают. Как жаль, что все люди так трусливы. И неискренни. А в нем, которого обвиняют в тотальной фальши, я нашла больше искренности и любви, чем в ком бы то ни было. И я люблю его и за это тоже... до сих пор люблю …
И сколько бы времени ни прошло, я всегда буду любить этого человека, всегда буду ему верна. Но всегда буду сомневаться. Даже не знаю, в чем. В искренности ли его. В любви ли его. В нем ли самом. А может быть — это сомнения в себе?