Часть 2. Переход Аранецкий перевал ‒ Патоквож.
Мне всегда думалось, что стоит только пройти Аранецкий перевал, как сразу окажешься в горах. Курумники, лиственницы, пики, снежники. И если идти на север или северо-восток, непременно и довольно скоро всё это встретится. Лес на склоне Седъю будет всё редеть и во второй половине не самого длинного ходового дня почти закончится. Вздохнётся тогда легко, потому что отныне и до конца похода будет почти всегда хорошо видно и понятно, куда идти.
Совсем иное дело на юго-востоке. Куда там идти ‒ будет очень плохо видно и понятно чуть ли не до самых восточных склонов Уральских гор. Не понравилось мне там ходить, где мои лиственницы и пики? То болото, то лес непролазный.
Но, как часто бывает, почему-то о подобных трудных местах всегда есть что вспомнить. Незабвенная вангырщина тому примером.
***
В который уже раз открываю карту Приполярного Урала. Отчёт не пишется, если не смотреть на неё. В отчёт, как и в карту, хочется вместить как можно больше слоёв. Есть мои собственные переживания и мысли, есть топонимика и история, есть природа этих мест, её деревья, реки, травы, грибы и животные, есть, в конце концов, её рельеф. Очень трудно передать словами рельеф. Я его вижу, могу соприкасаться с ним, но не могу объять его весь в своей головокружительной сложности. Хорошая карта, ‒ геологическая, к примеру, или топографическая, ‒ помогает хотя бы подступиться к такому пониманию.
Вот я смотрю и вижу, что Приполярный Урал к востоку‒юго-востоку от Аранецкого перевала окрашен в зелёные, а не в красные цвета. Словно бы кто-то взял и наступил огромной корявой лапой южнее перевала, перебил Саблинский хребет и впечатал следы когтей в древние уральские породы. Вот его пять когтей, пять извилистых когтей: реки Потэмъю, Вэраю, Патоквож, Большой Паток и Седъю. Патоквож ‒ самый короткий, Большой Паток ‒ самый длинный, про Потэмъю ничего не знаю, Седъю ‒ самый нахоженный, ну, а Вэраю ‒ видимо, самый лесистый.
Так сложилось, что в этот раз мы ходили именно по зелёному цвету. Прошли на юго-восток от Аранецкого перевала на Большой Паток, поднялись по его левому притоку и спустились на Патоквож, после чего и шли Патоквожем до самого Додо.
Как понять, чего ждать от зелёных речных долин? Будут ли там дебри карликовой берёзки или куда более труднопроходимые ивняки? Болота там будут или лес? И если лес, то ‒ красивейшее лиственничное редколесье или буреломная елово-пихтовая тайга?
Взять, к примеру, спуск с Аранецкого перевала к Седъю: зелёный, с пунктиром тропы. Тропа действительно есть. Её можно потерять, но рано или поздно она снова найдётся. По прошлым годам я помню высокий хвойный лес с кислицей и папоротником, где стволы деревьев имеют форму морковки, как на детских рисунках. Помню рыжие проплешины-болотца и своё негодование по поводу существования болот в горах. Но совсем не помню, чтобы на тропе росли десятки гигроцибе. Выглядит так, словно просыпали ярко-красные лакированные пуговицы. Больше всего их росло на участках, загромождённых упавшими елями. Этих нагромождений, к слову, я тоже не помню. Спускался себе спокойно лес по склону, ‒ ну, где-то ивняк, где-то бревно поперёк пути, ‒ а потом вдруг словно взяли и перемешали деревья как спички.
Окрестности Аранецкого перевала:
Единственный встреченный олень:
Без лишних эпитетов - Гигрофор красивый (на всякий случай, предположительно). Я бы даже сказала - красивейший!
Встреченный где-то на спуске к Седъю папоротник Многорядник (предположительно, копьевидный):
Кто-то из чешуйчаток:
На топокарте этого, конечно, не найдёшь, разве что на спутниковой карте разглядишь.
С другой стороны, не найдёшь и такой удивительной вещи, как «шатровые» ёлки, ну, или пихты. Только в нынешнем походе я поняла, что здесь растут пихты! До этого хвойные вокруг делились исключительно на ели и лиственницы. Ну, был ещё одинокий кедр на аранецкой тропе. А тут вдруг обнаружилось, что источником того самого приятнейшего (хотела по привычке написать «фруктового», но не фруктовый он, а, скорее, сушёно-земляничный) запаха являются как раз пихты! Почему это обнаружилось сейчас? Потому что я зачем-то взялась рукой за ветку и протащила её в ладони. А она мягошная! И сразу стало ясно, что это пихта. У неё плоские неколючие иголки. Прилетит такая ветка в лицо ‒ и ничего, скользнёт только и оставит вкусный запах.
Пихта:
Так вот, о шатрах. Только здесь, на берегу Седъю и несколько выше, видели мы толстенные ели-пихты, нижние ветви которых опустились до земли и образовали конусы с основанием метра два с половиной. Ветви тоже толстенные, чуть не в руку толщиной, просто так не раздвинешь. Под их сводом сумрачно и сухо, там скопилась многолетняя толща хвои. Я могла бы там сидеть не пригибаясь и не поджимая ног. Кажется, столь восхитительная мысль посетила не только меня. Например, под одним деревом лежала пластиковая бутылка, по-моему, из-под сгущёнки. Принёс ли её бескультурный человек со стоянки на Седъю или утащил зверь-птица, не знаю, но, по всей видимости, расположился он с этой сгущёнкой в полнейшем комфорте.
Где эти «шатры» на топокарте? Нет, и никто не станет их специально обозначать. Кажется, экая невидаль, про такие засидки под елями сколько одними только охотниками написано. Но вот прошли мы километров 40 по этим горным лесам ‒ и что-то не могу я вспомнить подобных деревьев. Ветви свисают, но они тонкие или сухие, нет той основательности и уюта.
Седъю, вид на правый берег с места перехода:
Идём по левому берегу Седъю:
Саблинский хребет:
Специально ходить сюда, чтобы посмотреть на «шатры», я бы, наверное, не стала. Но вот другая удивительная вещь, из-за которой, может, и стала бы. Дело происходило на правом берегу Левого Седъювож. Мы старались идти по болотам. Чуть ранее, на левом берегу Седъю, эта тактика вполне себя оправдывала: по лесу идти тяжело, а болота при нынешней погоде стояли относительно сухие. На многих виднелись тропы, набитые, видимо, оленями. Любопытные тропы: идут приблизительно по центру болот. К краям не прижимаются. Там, во-первых, лес, где может кто-то оленя караулить, а во-вторых, довольно часто по краю в разы сырее, чем в середине. Сколько раз такое приходилось наблюдать: на самой опушке с трудом вытягиваешь ноги изо мхов, следы водою наливаются, и желания проверить степень обводнённости в центре болота закономерно не возникает. Но пересиливаешь себя, проходишь метров двадцать ‒ а там, о чудо, заметно суше, мхи ниже и грунт плотнее. Вот здесь чаще всего и проходит тропа. На левом берегу Левого Седъювож (вернее, не его самого, а его безымянного левого притока) эти центральные тропы почему-то особенно бросаются в глаза.
Но вернёмся к правому берегу. Нам как раз посчастливилось выйти на подходящее болотце и мы, обходя редкие островки ёлок, упрямо шли вперёд. День двигался к вечеру, то на одном, то на другом облаке загорались алым края. Обогнув очередной островок, мы начали отходить в сторону и вдруг сбоку увидели провал: страшный колодец, почти правильный круг диаметром метра полтора (по версии руководителя, не менее трёх-четырёх), с отвесными стенками, с чёрными блестящими стенками. Из них сочилась вода и было это до того жутко в наступающем вечере, что я даже позабыла сфотографировать провал (и теперь простить себе не могу). Подходить ближе мы не стали, только, вытянув шеи, попытались оценить глубину. До чёрной воды ‒ метра четыре (по версии руководителя ‒ около шести), и сколько там ещё под ней…
Что это ‒ карст, термокарст, иное? В любом случае, ходить по этим болотцам мне сразу разонравилось. Но, несомненно, ещё раз я бы на провал посмотрела. Издалека.
А шанс увидеть тех, кто, помимо нас, ходит этими болотами, возник следующим утром. На ночёвку встали недалеко от ручья, текущего в болото, на высоком участке склона. Был там маленький мыс, где чудом удалось найти относительно ровную и не заваленную стволами площадку. Что примечательно, при дневном свете я обнаружила здесь следы старого кострища. Мелочь, а на душе чуть теплее.
Утром собиралась встать в четыре и почему-то сразу проснулась за несколько минут до будильника. Лежу ‒ и вдруг слышу со стороны ручья шлёпанье по воде. Остатки сна слетели мгновенно. Прислушиваюсь, пару минут стоит тишина. И вот опять ‒ осторожный хруст веток в нашу сторону! Всё, спасибо, я наслушалась! Разбудила руководителя, спящего сном праведника руководителя. Пошумели. Слышала, как кто-то снаружи довольно деликатно и неторопливо прошлёпал прочь. Когда всё-таки пришлось вылезать за водой, никого уже не было. Наверное, это был просто утренний олень.
Пока печатала и смотрела на карту, подумала вот о чём: именно здесь, в широких пределах стрелки-мыса между Седъю и Левым Седъювожем, мы и наблюдали на горных болотах озерца. Если не считать Аранецких болот на самых подступах к горам, то озерца не встречались ни на правом берегу Седъю, ни на левом берегу Левого Седъювож, хотя болот достаточно на обоих. А сконцентрировались эти озёра именно на стрелке. Ну, по крайней мере, так выходит эмпирически.
Есть, правда, одно исключение: на правом берегу Большого Патока, где на карте обозначен обширный заболоченный треугольник (между высотами 503.1 и 373.2), сохранились, по-видимому, следы таких озёр, но уже давно заросшие. Видны валики-берега, между которыми более низкие, вытянутые субпараллельно Большому Патоку участки. Валики и понижения отличаются цветом, который, в свою очередь, придаёт им разная растительность. На валиках больше карликовых берёзок, на понижениях больше пушицы.
Местность расположена на водоразделе между Большим Патоком и Левым Седъювожем, уклона почти нет: не удивительно, что вода здесь застоялась.
Видны валики и рыжие котловины между ними:
Впереди уже горы на другой (левой) стороне Большого Патока:
А вот на вышеупомянутой стрелке вода из нескольких болотных озёр, казалось бы, должна была слиться в одно единое озеро. Но почему-то не слилась. Например, покоятся рядом три озерца: в каких-нибудь двадцати‒тридцати сантиметрах друг от друга. И совершенно отчётливо видно: одно расположено выше всех, другое чуть ниже, и третье ‒ в самом низу. Разница между уровнями ‒ жалкие сантиметров десять, наверное. Как, почему они не сливаются? Что за террасы?
Ужасно хочется даже не столько всё знать, сколько искать и находить ответы.
А на карту посмотришь ‒ ещё одна зелёная долина, только и всего. Пожалуй, даже скопления озёр на спутнике различишь, но вот того, как причудливо они разместились по вертикали, не увидишь.
Бывает, конечно, и по-другому: сама себе высмотришь что-то неприятное на карте, а местность окажется совсем даже приятной. Взять тот же заболоченный треугольник на Большом Патоке: выглядит-то он вполне себе болотисто, ожидаешь утомительных ивняков и долгих переходов по щиколотку в воде. А на самом деле ‒ очень удобное место для спуска к реке. В не сильно дождливую погоду лучше ходить здесь, а не проламываться сквозь лес.
Сколько раз я уже упомянула Большой Паток и ни слова о нём не сказала. С ним был связан основной вопрос первых дней похода: как будем его переходить? Он же такой большой! Хорошо, что всё ещё не было сильных дождей (короткие мороси, правда, к тому времени начались).
Переходить собрались выше, пока в реку не впали тоже немаленькие Патоквож и Вэраю: собственно, как раз там, куда сползает болотистый треугольник. Расчёт был выйти в долину левого безымянного притока и по ней немного срезать путь к средней части Патоквожа, где на карте многобещающе протянулся почти сплошной пунктир вездеходки.
Острова в русле Большого Патока разбили поток на три рукава. Первый ‒ спокойный и мелкий, и я даже на миг подумала, что вдруг это и есть вся река. Второй ‒ тоже довольная хилая протока меж двух островов. А вот дальше сразу стало видно, кто здесь река. Могучий изгиб в галечнике и шум воды выдавал главное русло.
Первый рукав:
На переднем плане второй рукав, а несколько дальше видно основное русло Большого Патока:
Мы остановились подумать. Ниже по течению был виден источник шума: вода не просто неслась, она била среди камней единой зелёноватой струёй. Туда нам совсем не надо!
Зато на всём остальном видимом протяжении Большой Паток выглядел весьма мирным, таким, что даже и место перехода долго не выбирали. Вряд ли там было выше 60 см, а течение, пожалуй, слабее, чем в Седъю. Может быть, сказался и рельеф дна: на Седъю оно какое-то беспорядочное, с ямами и выступами, а Большой Паток приглажен.
Хорошая, в общем, река, когда нет дождей. Красивая.
Хотя ходить по её берегам, подозреваю, столь же утомительно, как и по берегам Патоквожа. Таёжные суровые леса, которым предпочтёшь скорее болото. Почему-то на карте ГШ мне нигде в этих краях не встречается пихта в описании древостоя, а только ель, берёза и лиственница. Пихта указана немного южнее, по Потэмъю и притоку Вэраю, и, тем не менее, до сих пор она встречалась регулярно.
Типичный этот суровый лес выглядит так: тёмный от развесистых хвойных лап, с многочисленными выворотнями, силуэты которых напоминают мамонтов (и горб, и свисающая шерсть, и даже хобот иногда есть!), с деревьями всех возрастов ‒ от совсем низких ёлочек по колено до необхватных колонн, бронированных растрескавшейся корой. Где выворотень ‒ там окно, чуть светлее. Подбираются к свету клубы кустарниковой рябины, стеной стоят дельфиниумы. О дельфиниумах отдельный разговор! В дельфиниумах всегда идёшь с хрустом и треском! Хрустят сочные стебли, широкие листья, как ладони, машут перед лицом, а при каждом шаге дёргаются созревшие коробочки и забрасывают тебя мелкими чёрными семенами. Триумфально просто-таки идёшь. Звук, для которого появилось отдельное место в памяти, это стук семян по мембранной куртке.
В общем-то, примерно к такому типу передвижения я мысленно себя подготавливала, когда рассматривала на карте долину в который раз уже упоминаемого левого притока Большого Патока. Она мне сразу не понравилась своим сплошным зелёным цветом. И ещё так совпало, что именно там начались полноценные дожди. Хаотичная какая-то долина: лес беспорядочный, загромождённый валунами и валежником, приток тоже расхристанный ‒ то нагромождения камней, то берёзы сухостойные неуместно стоят посреди воды.
Левый приток Большого Патока:
Даже тут встречаются болотца!:
А чего я от них хочу? Так выглядят места, где не ходят.
Да и незачем, если честно, там ходить, кроме как спрямить путь на Патоквож. С этой целью руководитель и вёл нас по долине вперёд и вверх. В любой непонятной ситуации он шёл вверх. Бревно? ‒ обойти поверху. Ивняк ‒ поверху. В идеале вверх лучше идти всё время, потому что где-то наверху произрастают кривые берёзы. Они никогда не падают и, следовательно, благословенны в своём отсутствии валежника. Я тащилась, как всегда, где-то позади и молча ненавидела эту стратегию. Потом стало смешно, потому что мы забрались уже довольно высоко, а благословенное криволесье всё не появлялось. И не появилось почти до самых верховьев.
Как впоследствии оказалось, все эти дельфиниумы были только предуготовлением перед лесными склонами Патоквожа. О Патоквоже и руднике Додо ‒ в следующей части. Может быть, она будет заключительной, а может быть, напишу отдельно про грибы.