Кажется был день. Я стоял и слушал как на улице поет скворец. В бар вошел молодой человек
примерно моего возраста. Он был немного выше меня, худощав и брюнет.

- Дай мне пожалуйста револьвер Ремингтон 1863 года, сука.

Я оторопел. Никто никогда не заказывал этот деликатес. Он пылился гдето на самом дне
моего склада, под грудой коробок и кучей хлама и надо сказать был моим любим оружием. Но последнее желание самоубийцы – закон. Я медленно развернулся и направился в сторону склада, чувствуя как взгляд незнакомца сверлит мой затылок. Мне стало не по себе.

Когда я вернулся он по-прежнему стоял в той же позе в которой остался меня ждать. Я отдал ему револьвер. На револьвере был тонкий слой пыли и немного ржавчины на конце дула.
Человек начал его облизывать. Мне показалось что от удовольствия у него стали закатываться глаза. Он продолжал нисколько меня не смущаясь. Пыли не стало и … ржавчины тоже.  А я стоял и смотрел как парень пытается засунуть язык вовнутрь дула и вылизать пистолет изнутри.

«Облизывая пистолет не познаешь смерть. Можно только ненароком нажать на курок в тот самый момент когда задумаешься о чемто важном, например о том что ты все таки хочешь жить » - подумал я. Никогда не  облизывал пистолет, но по-моему это логично. Парень посмотрел мне в глаза и … засунул пистолет себе в трусы. Не знаю что он с ним делал но это было не долго. Он поцеловал его, обнял, прижал ко лбу, положил на барную стойку и ушел.

И до него были люди которые уходили…

Както утром я шел из спальни в бар и задумался над тем что сюда приходят люди которые на самом деле больше всех хотят жить. Больше всех хотят жить лучше всех.

Я зашел в бар и увидел на полу труп. Я отлично помнил что вчера все убрал. Я подошел к трупу. Это был я. Рядом со мной лежал тот самый Ремингтон 1863 года. Пуля прошла на вылет, но слава Богу я позаботился об этом и приложил к другому виску салфетку. Салфетка впитала всю ту немногую кровь которая вытекла. И ни одной капли на полу.

Я взял свой труп, отнес в крематорий и пошел гулять.