Вожделение запустить свои пальчики в нутро постмодерна огромно. Ну что ж, спустимся в апокрифические глубины текстуальной действительности и впечатлимся простотой окружающей экосистемы. Смиритесь, но весь текущий спуск вас будет преследовать непреодолимый (преследование и преодоление – ага!? невнятно школьная игла слов) «ангст», то бишь модернистский ужас, патологическая боязнь незнания, бесплодности, пустоты одиночества. Подходишь к раскладке клавиатуры ноутбука с бесстыдным ощущением полного словесного вакуума, отсутствия вменяемой рефлексии, а здесь пальчики сами дешифруют явления и моментом вырывают предложения, как будто искомое спрятано средь комплектующих тяжело дышащего медиатора. Часто задаешься вопрошаниями: почему благородные скептики и борцы с безответственной словесностью, вдруг прекращали свой «инквизиционный подвиг» по огненно пылкому изничтожению неискренних знаков и действий, предаваясь тем же порокам недалече покоренных оппонентов. Почему яростный порыв эллинских софистов, «анонимных» номиналистов, британских эмпириков, «великого и ужасного» учителя грамматики Людвига, цветных «франко-модернистов» не сфокусировался на мизантропической улыбке и реликтовом молчании, а разразился новыми «квантами» общедоступной информации. Неужели не хватило сил, было труднопреодолимым последнее искушение «тщеславием». Неужели так сладостно оказалась поза всеведения «я разгадал вашу партию ребята, и в независимости от результатов, я смеюсь над вашей примитивной стратегией». Конечно, а собственную искрометность интеллекта следует подкреплять оригинальностью продукции, производным передового интеллекта. И генерируются мириады знаковых звезд, чей «цивилизационный» коллапс предрешен и недалек, ведь вскоре на писательской сцене выскочит следующий клубок нейронов, разрываемый гормональным динамизмом. Почему никто не смог вовремя остановится и остаться пусть только для себя последовательным мыслителем? Почему «пролетарское» свержение «монархистского» строя привилегированных концептов стало циклическим словесным смещением и замещением, скрипучим механизмом постоянной инфильтрации знаков. Оказывается, за этой фривольной картиной ежедневного обновления стоит не благородство и чистоплотность, но элементарная усталость, жажда завлекательности, скука, в конце концов. Лучшие мыслители как профессиональные политтехнологи способны сделать привлекательными «языковому электорату» любое кособокое выражение, превратить самое узорчатое, искусственное высказывание девизом повседневности, рекламным слоганом, конечно. Независимо от правоты тех, кто постулирует последующую нормативность для окружения своими философскими обобщениями или, наоборот, своими прозорливыми отвлечениями отражает текущую действительность, очевидная закономерность Делеза-Гваттари о философеме как концептуальном изобретении остается ведущей, чтобы уже сейчас где-нибудь в не конкретизируемой точке шара быть полностью разгромленной, дискредитируемой убедительностью гормонов, подмененной более модным сочетанием слов в дефиниции «философия – это…». И юные мыслители без экивоков и должного этикета в отношении старости, откровенно, с энергией мысли «ильича» рубит «концептуализация суть дерьмо, не оставившее даже намеков на присутствие полезных, не переработанных в конец, остатков пищи». Удивительно, как в этих погромах никто не остается окончательно поверженным, но в слегка потасканном виде и в словесных кровоподтеках собирает «идейную банду». Кого только нет на «улицах» мыслительной обыденности: лысый тороватый марксист-диалектик-атеист-«совок», декаденствующий полу-мистик-гей-эстет, академически «вКантованный» профессор-рецензент-брюзга-агностик, эклектичный «дамских сердец мастер» либерал-интеллектуал-«рубаха-препод»-шутник; «имже несть числа», потому что это даже не конкретные лица, а устойчивые архетипы, скопления качеств, психологические анклавы для тысячей особей. И они не собирается уходить, умирать, или оборачиваться философским Ничто, нет, они представляют свои услуги интеллектуальной «крыши», в «gta»-шном стиле борются за контроль знаковых территорий. К тому же эти типажи эволюционируют; знаковая действительность дает в их распоряжение убийственный инструментарий фактов, дискурсов, логических последовательностей, ссылок, сносок, и монструозного «научного аппарата», коим пугают неокрепшие желеобразные сгустки думающих тканей. Поэтому ни в коем случае («пшик»?!) не ходите безобразничать на обжитые кварталы: будете беспардонно забросаны цитатами, облиты ушатами личной убежденности, забиты беспредпосылочными истинами, и очевидным итогом станет публичное осмеяние, «опущение», дискредитация твоего честного интеллектуального достоинства. Его подвергнут жесткой обструкции все те, кто сидит в обжитых двориках академической детализации, болезненной миниатюризации, и прочих спецификаций. Но фактически сие будет объявлением твоей чужеродности в этом квартале. Пусть фиксация инфантильных амбиций людей, которые в своей песочнице видят бескрайнюю вселенную, безвинна и незлобна, на нее действительна единственная реакция – резкое осуждение, хотя бы потому что ты не относился с должным пиететом к их родному скоплению песка. В этом естественное качество (одно из многих) постмодерна… Не суйся в чужие локации, иначе будешь предсказуемо обижен, но ты обязан иметь место, где главу преклонить и будет большим успехом, если оно окажется просторной и многолюдной. Рэспэкт