[235x334]
Сергей Спирихин: "Исток моих нынешних книжек - в Ташкенте"
Известный писатель-постмодернист и теоретик современного искусства Сергей Спирихин, проживающий сейчас в Вене, в 2004 году получил премию Андрея Белого за роман "Зеленые холмы Австрии". После поездки в Петербург на церемонию вручения премии, он собирался встретить Новый Год в кругу старых друзей в Ташкенте, где были написаны и впервые напечатаны большинство его произведений, оказавших большое влияние на литературу русского постмодерна в Узбекистане - "Бульварный роман", "Музей", "Философия Се", "Возможно, Беккет", "Конина". Но стечение непредсказуемых обстоятельств, почти как в фильме "Ирония судьбы", перепутало все маршруты воздушных лайнеров, и уже оказавшись дома, на Мюнихрайтерштрассе, Спирихин дал виртуальное интервью «Фергане.ру».
* * *
Фергана.ру: За что ты все-таки получил Премию Андрея Белого? В 2002 году за «Конину» тебе ее так и не дали…
Спирихин: Как в дипломе написано: «За бесстрашные эксперименты с Тупостью. За «Зеленые холмы Австрии». За то да Се»
Фергана.ру: За то самое Сё? За Философию чистого искусства в наше прагматичное время?!..
Спирихин: За то самое питерское искусство жить для искусства. В Питере мы жили в то самое революционное время, когда было возможно все. Власти нет, художники и народ предоставлены самим себе. Бог из машины, вернее, идеологическая машина рассыпалась, и обнаружилось, что ее колесики - это и есть «отдельные суверенные сё». Проще говоря – субъекты, самопричиняющие себя и несущие за себя ответственность перед собственным жизненным проектом. Премия Белого как раз поощряет подобные рисковые эксперименты. Вот Виктор Соснора получил по заслугам: «За Безупречную Судьбу Поэта». Или Елизавета Мнацаканова – «За ритуальное расчленение слова, смыкающее в музыкальном единстве архаику с постфутуристской поэтической космогонией». Это достаточно уникальный опыт и в то же время очень сильный по воздействию…. Кстати, сказать, ДимСаныч Яковлев «последний представитель тоталитарного авангардизма» еще у вас, в Ташкенте?
Фергана.ру: Конечно, здесь, и охотно дает иногда интервью Фергане.ру…
Спирихин: Он, кстати, очень похож на Мнацаканову… Кстати, Андрей, я тут слышал, что в на прошлом Фестивале Ташкентской поэзии раздавали Премию имени Спирихина. Это правда?
Фергана.ру: А ты только что узнал?.. Палку конской колбасы и бутылку портвейна «Чашма». Кстати, премию эту получил очень хороший поэт из Новосибирска Александр Светласанов…
Спирихин: Вот я и сам стал классиком?..
Фергана.ру: Дудки! Одну премию Спирихина в 2003 году вручить успели, а весной 2004 года из Узбекистана изгнали Фонд Сороса - главного спонсора фестиваля, и больше это недоразумение, в смысле – премия им. Спирихина- не повторится.
Спирихин: А как ты думаешь, ДимСаныч был бы рад хорошей колбасе и бутылке?.. Наградим его «За безукоризненное служение методам авангардного искусства». Поддержим ташкентский творческий андеграунд?.. Ташкентскую школу жизни. Я тебе специально пришлю на закупку ингридиентов пару ойро (евро – по австрийски).
Фергана.ру: Для наших читателей расскажи, почему ты причисляешь себя к «Ташкентской школе», если ты из Питера, книжку о Вене написал в Вене, Премию Белого получил в Петербурге.
Спирихин: Я не ту «Ташколу» имел в виду, про которую пишут в московских журналах, а ту, в которую мы с тобой ходили на Катартале, каждый день просто выходя из дома за пивом. Потому что так называемый «исток» всего – и Философии Се и нынешних моих книжек, как ты сам знаешь, был в Ташкенте. Это сейчас он по течению Дуная парадоксально или припадочно впал в Неву. Моя Ташкентская школа началась с литературного перформанса - когда я сидел на Броде (кажется улица Сайиилгох сейчас, а тогда была – К.Маркса) с печатной машинкой. До этого были одни выдумки из головы, литературщина, а Бульварный роман – это был первый поступок – залезть на сцену с машинкой и начать стучать на проходящую действительность. Был праздник какой-то, Навруз, и просидел там до Праздника урожая. И проза моя вышла на определенный стиль именно Бульварным романом. И за что дали премию Белого – за концептуальное отношение к литературе. Это был такой же Монмартр, как Невский, где собирается просто… богема. В Ташкенте благоприятный климат для подобных занятий – лето круглый год. Как говорил Х. – климат определяет искусство. Совпало место, климат и время (имеется в виду суббота-воскресенье), ну, и перестройка – свобода самовыражения, свобода творчества. Потом Карим и Шамшад Абдуллаев напечатали мой первый роман в журнале «Звезда Востока» и весь Брод читал его как Реальную Книгу о собственном Бытии – типа Зайн унд Цайт. В Питере такое просто невозможно. Хотя там возможно многое другое… И так случилось, что все мои последующие публикации впервые состоялись в Ташкенте, в разных полуживых раритетных журналах, неизвестно как существовавших, но существующих и по сей день, говорят.
Фергана.ру: А в чем отличие Ташкентской школы, раз ты думаешь, что она реально существует, от Ферганской школы?
Спирихин: Что значит, «реально»? Конечно, никакого здания с колоннами нет. Просто духовные, личностные связи. Нужно Три человека - чтобы была школа. Два – это пока группа. Четыре-пять – будет художественным течением. Десять-двадцать – направлением. Ферганская школа – литературная, философская, эстетическая, поэтическая, метафизическая, Ташкентская – антиэстетическая, антипоэтическая, прозаическая и... мистическая. Но это различение лишь типа «для газеты». В реальности культура (реальная) иррациональна и крайне нестабильна. Возьмем Карима Султанова - он как семь белок в одном колесе, а останови
это колесо – в колесе-то окажется кот. (Это метафора, коан…). Или мы с Ингой Нагель: уехали в Вену, а первое впечатление, что приехали в… Стамбул.
Фергана.ру: Расскажи про Вену.
Спирихин: В смысле: Вена – город контрастов? Это Питер – город контрастов. Хотелось бы сказать: Вена город маленький и уютный… Но не больно-то он уютный, «гемютлихь», в смысле душевный. В первый год. Когда ты еще ничего и никого не знаешь. Все чужое. Синдром переселенца. Повышенная конфликтность с окружающим. Чувствуешь себя полным отморозком. Вся эта открыточная архитектура – если ты сам не архитектор – вызывает страх и ненависть, как у бедного Евгения из Пушкина: столица Империи! Она для туристов, для японских любознательных клерков и фотографов. Другая Вена – это люди, - как любят, я слышал, говорить у вас там сейчас, «менталитет». У писателей всех поколений вообще нет такого понятия как «хорошее отношения к людям» – только критика: иногда мягкая ирония, но чаще злорадное высмеивание или убийственный приговор. Разные нации, разные религиозные корни, определяющие современное положение дел, включая культуру. Каждый художник желает знать, как быстрее стать капиталистом. Отсюда и расклад цветов на палитре. Общего культурного и эмоционального пространства нет (как, например в Ферганской школе). Новые художники вынуждены все начинать заново, повторяя те же банки Уорхола, но с новыми наклейками и безнадежно запускать их в Интернет. А какой тихий ужас творится в Академии Убожеств!.. Ладно, Художеств! В общем, худ. процесс Вены не отличается от других столиц. Просто в Германии художники поумнее и поизобретательнее, а в Англии еще и повеселее. Наконец, третья Вена – это чем я в ней занят.
Фергана.ру: Да, чем ты там занят. Судя по Зеленым холмам, околачиваешь… груши на социальных пособиях.
Спирихин: Как бы не так! Груши! Ничего себе! Я же – переживаю.
Фергана.ру: Что именно ты переживаешь?
Спирихин: А что можно переживать? Только… экзистенцию.
Фергана.ру: А как ты лично ее переживаешь?!.. Да, Спирихин, трудно с тобой. Через что ты ее переживаешь?
Спирихин: Хороший вопрос. Как всегда, через словесность. Через русскую. Через немецкую, украинскую и итальянскую пусть переживают другие.
Фергана.ру: Значит, третья Вена для тебя остается русским городом?
Спирихин: Вопрос - еще лучше! Даже отвечать не надо. Еще вопросы есть?
Фергана.ру: Тогда самый главный вопрос: как тебе вообще, жизнь?
Спирихин: Точно - как кому повезет. А вообще, читай чаще Фергана точка ру. Типа: «тут подошла официантка и мы заказали ….. играла музыка…. Ходили прохожие…
Записал Андрей Кудряшов.
В качестве приложения к данному интервью мы предлагаем читателям ознакомиться с одним из ранних текстов Сергея – «Телевизор». Сам Спирихин называет этот текст «концептуальным юмористически и политически».
Открыть «Телевизор» в формате Document Word (149Kb)
СПИРИТУАЛЬНОЕ ТВОРЧЕСТВО СЕРГЕЯ СПИРИХИНА
В канун нынешнего 2006 года мне довелось выполнить просьбу живущего в Вене писателя Сергея Спирихина - забрать и привезти ему антологию лауреатов премии Андрея Белого, а заодно сказать за него на раздаче пару тёплых слов. Я пообещал. Не привезти книжки собрату-писателю нельзя. Спирихин удостоился премии Белого в 2004 году за свой философский опус "КОНИНА. Записки скотовода".
На премию я пошёл, а что сказать, не знаю. Смотрю, там нынешние лауреаты сидят, водку пьют и яблоком закусывают, знаменитый Курицын со своим увесистым томом критики "КУРИЦЫН-Weekly" и ещё две малоизвестные личности, а вот четвёртый лауреат - одесский художник Юрий Лейдерман не приехал, но письмо прислал, его какой-то дядик зачитывает, Лейдермана номинировавший - "Писать я начал совсем недавно, после знакомства с петербургскими литераторами, так как понял, что уметь писать вовсе не обязательно. Когда я пишу, я понимаю, что это не литература, а бред, но, оказывается, это именно то, что нужно". Вспоминаю роман-пасквиль "ИНФЕРНО" Станислава Шуляка, до сих пор не изданный и никем не номинированный.
Сюжет романа прост - питерские писатели, спасая себя от нужды и невзгод новейшего времени, продают души дьяволу, пообещав своему новому господину писать настолько бездарно и скучно, чтобы их писанину невозможно было читать. За это дьявол способствует изданию их книг, открывая пред ними любые возможности. Тем же, кто в сговор с дьяволом не вступил, перекрывают кислород вступившие, чиня всевозможные препятствия к публикации.
А тут начинают антологии вручать - толстые книженции, изданные в издательстве "Неопознанные Летающие Объекты", сокращённо "НЛО", как правило, издающего неизвестно что и неизвестно зачем, но в этот раз книжка хорошая, да и "Конину" они спирихинскую тиснули, меня не издадут, но и на том спасибо.
Величественный двухметроворостый Борис Останин - однокурсник Бориса Гройса, вызывает по списку лауреатов прошлых годов, тексты которых вошли. Иных уж нет. Этот умер. И этот умер. И Топоров умер... Как, Топоров умер? Меня подбрасывает. Оглядываюсь по сторонам. Действительно, у столов с водкой и икрой нет приземистой фигуры Виктора Леонидовича, похожего на гриб боровик, конечно же, ложный. "Топоров умер?" - в ужасе спрашиваю я жующего бутерброд нового фундаменталиста, невероятно похожего на сказочного Дуремара из "Золотого Ключика". "Это не наш Топоров умер, московский. А наш Топоров жив". "А почему не пришёл?" "А он уже давно не ходит, обиделся, что другому Топорову премию дали. А ему не дают" "Да какая разница, какому Топорову премию дать?" - спрашиваю. "А разница всё же есть" - отвечает из-за спины концептуалист Аркадий Бартов. "Кто здесь из Вены от Спирихина?" - грозно вопрошает Останин, потрясая внушительным томом.
"Я" - говорю я. - "Сам автор приехать не смог, но мне поручил за него речь сказать. Что, переехав из Санкт-Петербурга в Вену, поменял он родной русский язык на немецкий, и паспорт российский на австрийский сменил, восстановив при этом историческую справедливость - советская паспортистка пропустила у него в своё время в фамилии букву "т", а теперь она восстановлена и он теперь зовётся уже не Сергей Спирихин, а Сергей Спиртихин и каждый вечер поминает премию Андрея Белого рюмкой водки...".
На фуршете стали подходить разные люди с просьбами рассказать о житье-бытье лидера группы "Новые тупые" на чужбине. Всем тогда рассказать не мог, хотелось поесть и выпить на халяву. Теперь навёрстываю.
Первый венский перформанс Спирихина я лицезрел на презентации первого номера газеты "СТАР" три года назад, о чём уже писал в своей колонке. Спирихин тогда спал в загнившей воде фонтана на Моцартплац, предварительно выпив стакан вонючей мутной жидкости через трубочку, подобно коктейлю, спал ровно пять минут в костюме-тройке и в кепке. Когда публика досчитала до трёхсот, он встал из фонтана, отряхнул прилипшую к одежде слизь и размокшие окурки и скрылся в неизвестном направлении.
Прошлым летом ездили на концерт Шнура в Мюнхен. Я позвонил Марине Шубиной, бывшей питерской галерейщице, лет восемь назад перебравшейся в Баварию, что приеду с другом на машине. Договорились встретиться у входа в пивную "Хоф Брой". Спирихин по дороге пил пиво, банок восемь выпил. За рулём был писатель-почвенник, специальный корреспондент журнала "Сельская Новь" в Западной Европе - Александр Соболев. Я машину не вожу. Пока Соболев парковался, мы со Спирихиным пошли на встречу с Шубиной. Завидев едва стоящего на ногах Спирихина, она, зная, что я не автомобилист, потрясённо спросила автора "Конины": - "Как вы вели машину?" "Как всегда" - шатаясь и заикаясь ответил тот.
В Вене Спирихин поселился в самом дорогом районе буквально в ста метрах от виллы австрийского канцлера Вольфганга Шюсселя. Район состоит исключительно из вилл. Когда он называет свой адрес, ему не верят. А он, оказывается, снимает подвал у спившейся вдовы стоматолога, переоборудовав его под весьма приличное жильё. В хорошую погоду пьёт пиво в саду.
Своё творческое вдохновение он черпает в алкоголе, находя этимологию своей фамилии в латинском слове "spiritus" - дух \душа и спирт \алкоголь. Любому творческому человеку ясен конь, что в трезвую голову мысли не лезут, поэтому и книгу свою он назвал "Конина". Сейчас он пишет воспоминания о группе "Новые тупые" - питерской группе акционистов, прославившихся рядом концептуальных акций в конце 90-ых годов, например - вывесили в Манеже транспарант с надписью: "Идите в жопу, Любители Искусства", читали стихи трупакам в морге Мариинской больницы, чтобы заявить о себе в потустороннем мире, и др.
А на 8-ое марта мы устроили с ним и с писателем Соболевым беспредел в театре "ПИГМАЛИОН". Намечался русский благотворительный концерт для дам, но накануне неожиданно заболел пианист. Информация просочилась мне, поскольку я репетирую в этом театре роль Зигмунда Фрейда. Мы явились вовремя и захватили внимание публики. Декламировали стихи Ирины Дудиной - "Грибы умирают стоя, об этом надо вам знать..." и т.п. Делали перформансы-беспределы. Писатель-почвенник Соболев вспомнил свою юношескую поэму, цитирую по памяти: "Ромашки, ромашки, ромашки, \А я в белой рубашке, рубашке, \И Наташка, Наташка, Наташка, \Завалю я Наташку в ромашки, \А в ромашках какашки, какашки... \Ох, Наташка, Наташка, Наташка, \Ты пойди, постирай мне рубашку...".
В прошлом году в издательстве "УХУДЛЕР" в день рождения Уильяма Шекспира 23-го апреля на День Книги, пока я читал текст, Спирихин сделал перформанс по моей пьесе "Куроёб", вооружившись тушкой курицы из супермаркета. А месяцем позже на венской художественной ярмарке Vienna-Fair 2005 он продемонстрировал художественный объект на ту же тему.
Сергей Спирихин родился в 1963 году в городе Северодвинске Архангельской области в семье капитана военной подводной лодки, но по стопам отца не пошёл, поступив в местное художественное училище. Затем решил продолжить учёбу в тогда ещё ленинградской Академии Художеств, но не выдержал конкуренции на вступительных экзаменах. Возвращаться домой не хотелось. Отчётливое знание истории искусств, изобилующей примерами, когда художники становились знаменитыми лишь после смерти, ввергло Спирихина в отчаяние. Он начал пить, бомжевал, обретаясь в среде художественной маргинальной богемы Северной Столицы.
Когда открылась галерея "Борей" - он стал одним из её постоянных обитателей. Его перформансы по "отпиванию у живых гениев" часто получали отклики (главным образом матерные) у посетителей борейского кафе - Спирихин подходил к столикам и отпивал из чужих стаканов алкоголь. В последствии в "Борее" вокруг Спирихина возникла группа "Новые Тупые", в которую вошли Владимир Козин, Вадим Флягини и Игорь Панин. Это было в 1996 году. В различное время с группой сотрудничали - Дмитрий Пиликин, Максим Райскин, Гарри Зух, Елена Невердовская, Клавдия Алексеева, Инга Нагель и Олег Хвостов.
"То, что "Новые Тупые" возникли в "Борее" прямо за столиком среди дыма гениальности, в этом нет ничего странного, было бы странно, если б в той разогретой до точки перегрева атмосфере чего-нибудь не завелось. В этом смысле нет ничего опаснее, чем философско-художественно-поэтическая публика, отдыхающая от свершений. Сверчок в таком месте начнет представляться артистом. Мышь зафилософствует" - С.Спирихин.
Тупые буквально жили в "Борее", поскольку одни из членов группы - Вадим Флягин подвизался там ночным сторожем. Жизнь в "Борее" бурлила и днём и ночью.
"Закрыв глаза и ничего не осознавая, мы отдавались неконтролируемому потоку речи по 6, по 8, по 12 часов, не вставая из-за столика "Борея". Вернее, не речи, а потоку мычания. Это были репетиции для приветственного слова при открытии выставок. Чтобы зрители не думали, что они вправе судить о нас, исходя из собственных представлений, ложных и глупых, мы опережали их суждения изысканно и капризно сконструированным критико-параноидальным комментарием-введением, где в притчево-эссеистической форме подавался пример способа мышления адекватный нашему направлению" - С.Спирихин.
Прежде чем распасться, группа сотворила около 50-ти перформансов, отличающихся особой тупостью, судить о которых можно по их названиям - "Фрейд", "Джойс", "Прекрасный голубой юноша", "Бомж", "Телезритель", "Кинозритель", "Читатель", "Жертвы психически больных", "Маньяк", "Погибший(ая) от неразделенной любви", "Погибшие в следствии абортов", "Каменный гость", "Незваный гость", "Среднерусская возвышенная тупость".
"Перформанс как бы вообще принадлежит к феноменологическим стратегиям открывания сущего. То, что перформанс каждый раз есть поступок, заступание в собственную временность, смерть, одиночество и отдавание себе в этом отчета, ставит перформанс на особое положение в ряду многообразия форм художественного.
Надо признать, что "Новые Тупые" постоянно выступали как бы в нулевой роли непроявленных предтеч. Это была стратегия: истинное влияние на культуру происходит из тени, исподволь, шепотом, издалека, умалчивая, мелькая, намекая, смеясь, надкусывая, прокалывая, инфицируя, умалчивая, мелькая, намекая, прививая. Уже одно то, что слово "тупость" начало носить удалой оттенок творческой креативности - говорило о сдвиге в самом языке". - С.Спирихин.
Три года назад, не найдя понимания на родине, Сергей Спирихин уехал в Узбекистан, где несколько месяцев вёл жизнь бедуина-кочевника, а затем попросил политическое убежище в Австрии, где продолжает активно работать на поприще контр-культурных проектов.
По инициативе Спирихина группа австрийских архитекторов - Марсель Хоуф, Хайдольф Гернгросс и Анджело Ровента разработала проект так называемой Alcoholic Church - алкоголической церкви, место для которой хотят подыскать в России. Алкоголизм будет объявлен новой мировой религией, вдохновляющей художественную богему на творческие свершения. И её первым иерархом станет Сергей Спирихин - художник и литератор.
Владимир Яременко-Толстой (Вена-СПб) : http://zhurnal.lib.ru/j/jaremenkotolstoj_w_n/spirixin.shtml
Сергей Спирихин: "Поразительно, но в глубине головы каждый из нас мечтал, как, наверное, мечтают спортсмены, испытывающие колоссальные нагрузки, покончить, наконец, с карьерой "Новых Тупых", выйти на пенсию, стать тренером, писать мемуары. Показывать детям фотографии: вот я на Невском перед галереей "Гильдия Мастеров" на лошади, вот воюю Варшаву, а тут пожимаю руку самому Энверу, грудь Ларисы Скобкиной"...
(лауреат премии Андрея Белого, СЕРГЕЙ СПИРИХИН, Вена, Австрия)