Дерзкое преступление на хуторе Козюльки

Поздней ночью тёмная тень подкралась к забору пенсионера Пупика. Когда собака загремела цепью, на неё кто- то шикнул, и она успокоилась. Звякнуло стекло. Этот звук повторился несколько раз, затем шорох торопливых шагов растворился в темноте ночи.
Утром Ефим Пупик вышел на крыльцо, чтобы покормить хозяйство, и остолбенел. В жилах его застыла кровь. Схватившись за сердце, он прислонился к косяку двери!
- Кто?- сверлила его яростная мысль.
- Что случилось?- на пороге показалось его жена.
- Украли банки с частокола,- выдохнул Ефим.
- Ой, Божечки!- запричитала Пупиха,- ограбили, куда я теперь закручивать буду помидоры!
Пупик посчитал - не хватало трех трёхлитровых банок, двух литровых и одной полулитровой.
- Надо идти к участковому,- решительно проговорил Пупик и, взяв палку, направился к органу власти. Так как все хуторяне знали, что орган раньше одиннадцати не появляется на своём рабочем месте, то Пупик направился сразу к нему домой.
Служебная собака участкового Ногтёва лениво подняла голову при виде раннего посетителя... но, увидев в его руке палку, сделала вид, что спит глубоким сном. Разбуженный бесцеремонным стуком в окно, участковый вышел на крыльцо. Вчерашняя ночная дегустация конфискованного самогона у бабы Нюры, давала о себе знать.
- Видно, что- то добавляет в самогон для крепости?- мелькнула в больном черепе резко уколовшая мозг мысль.
- Оштрафую, будет знать, как людей травить,- сморщившись, подумал он.
- Сергеич?- запричитал Пупик,- у меня горе, обворовали подчистую.
Участковый выпучил глаза. На протяжении многих лет ничего подобного не происходило на хуторе. В колхозе, конечно, воровали. Но вот чтобы у людей+
- Что украли?- взволнованно спросил участковый.
- Тридцать трёхлитровых, пятьдесят литровых и сто пол- литровых стеклянных банок,- выпалил Ефим.
- Они, что, машиной воровать приезжали, а ты не слышал?- удивился Ногтёв.
- Не знаю, но я ничего не слышал,- заволновался старик,- может их целая банда?
- И где у тебя банки были?
- Где, где, на частоколе висели, - ответил Пупик.
- Да, у тебя столько штакетин на заборе нет, сколько банок украли.
- А на огороде?- заволновался Ефим.
- Ну, ладно, пошли на место преступления.
- Висяка мне ещё не хватало,- с досадой думал Ногтёв,- конец карьере.
Первым делом участковый приступил к обследованию места преступления. Его служебный пёс след не взял.
Вместо этого он предпочёл заняться любовью с собакой пострадавшего Пупика.
- Значит, по горячим следам взять преступника не удастся, - вдохнул Ногтёв, - придётся вести многомесячное, кропотливое расследование - опросы там, засады... Интересно, а если я раскрою это преступление, мне дадут орден?
Понятых приглашать не потребовалось, весть об ограблении мгновенно облетела хутор. Желающих помочь следствию, оказалось больше, чем надо. Так как среди понятых могли оказаться подозреваемые, и даже преступник, Ногтёв подозвал бабу Нюру-самогонщицу.
- Будешь понятой,- предупредил он.
- А почему она? - возмутились остальные.
- Да потому, что ей банки не нужны. Она их на самогон столько наменяла, что вам всем хватит. И ещё потому, что у неё на эту ночь алиби есть. Этой ночью я конфисковывал у неё самогон, и она не могла быть одновременно в двух местах. А вы все, остальные, кроме потерпевших, находитесь под подозрением, и попрошу вас на время следствия не покидать хутор.
- Да мы и так уже лет десять никуда не выезжаем,- заговорили в толпе.
- Сейчас я буду брать с вас показания, и советую помогать следствию,- строго проговорил Ногтёв. Одна мысль не давала покоя участковому:
- Почему не лаяла собака? Есть только два предположения: или собаку усыпили, или вором был кто- то знакомый. Значит, круг подозреваемых сужается.
- Попрошу остаться только тех, кто был знаком с этой собакой,- проговорил он,- короче, соседей и тех, кто часто бывал у потерпевшего.
Первый, кого стал допрашивать Ногтёв, был потерпевший Пупик.
- Скажите, гражданин Пупик, почему у всех соседей банки висят на заборе, а украли именно у вас? Может, у вас с кем была ссора? Может, вы кого подозреваете?
- Да ссоры, вроде, и не было,- почесал затылок Ефим,- Степановна вчера приходила, ругалась из-за того, что моя собака съела её петуха. Но петух сам виноват, нечего по чужим дворам шастать. Я думаю, что она вполне могла украсть - в виде компенсации.
- Да это вряд ли,- вдохнул участковый,- такое количество банок ей пришлось бы двое суток переносить.
Пупкин прикусил язык. Показание соседей также ничего не дали. Никто ничего не слышал, и тогда Ногтёв решил сделать засаду. Договорившись с пострадавшим, Ногтёв повесил банки на частокол Пупкина и сел на подвале. Поздно ночью, когда Ногтёв уже начал дремать, скрипнула калитка, и чей то голос позвал:
- Участковый, ты где?
Ногтёв выглянул из засады.
- Кто там? - тревожно спросил он.
- Да это я, Степановна, принесла тебе пирожков горяченьких. Проголодался, небось?
После её ухода, заглянули и другие соседи, кто компот принёс, кто борща, даже бутылочку самогона. Утром Ногтёв с трудом добрался домой отсыпаться. Отсыпался участковый до следующего утра, так как самогон бабы Нюры нуждался в продолжительной дегустации и Ногтёв не мог оставить незавершённым дело.
Рано утром участковый появился у Пупкиных и объявил:
- Сейчас я буду проводить допрос с пристрастием.
- Это как?- перепугались Пупкины.
- Сделаю вам очную ставку и проведу перекрестный допрос. И плохо вам будет, если скажете неправду. За ложные показания есть статья до пяти лет,- официально заявил участковый.
- Это что же, получается,- всплеснула руками Пупкина,- нас обокрали, да ещё и посадить хотят!
Пупкин засуетился:
- Да мы только рады помочь следствию.
- Так сколько у вас пропало банок?- строго начал свой допрос Ногтёв.
Пупкин понял, что его жена сейчас продаст, и поспешил ответить:
- Да я сначала думал, что много, но оказалось, что моя баба поубирала на ночь и на штакете было гораздо меньше.
- Сколько?- спросил Ногтёв.
Пришлось Ефиму сознаться. Участковый с облегчением вздохнул. У него появилась гениальная мысль, как раскрыть преступление.
Дома участковый перемыл банки, ровно столько, сколько пропало у Пупкиных. Ночью он подкрался к частоколу Ефима, повесил банки на штакет и, довольный, вернулся домой.
- Дело сделано,- потирал Ногтёв руки,- Пупкины заберут заявление, а я смогу отчитаться перед руководством о раскрытии крупного преступления.
Ногтёв представил, как его вызывают в Кремль, и сам президент вручает ему награду. Одна неувязка смущала участкового: не было преступника. И тут Ногтёв вспомнил про одноногого деда Синьку: - Правда он последние три года лежит парализованный, так что его не посадят. Да и кто это будет выяснять? Спишу на него,- решил Ногтёв и с чистой совестью приступил к продолжению не менее ответственного дела: дегустации.
Утром, когда участковый появился у Пупкиных, то застал их в полной растерянности.
- Ничего не понимаю?- пожимал плечами Ефим,- у меня украли шесть банок, а вернули двенадцать.
Ноздрёв пересчитал. Кроме его банок висело ещё шесть. Участковый лихорадочно стал думать, какое выдвинуть объяснение, чтобы оно совпадало с его версией.
- К вам вчера никто не приходил?- спросил он.
- Нет,- ответил Ефим,- наоборот, жена носила петуха Степановне, взамен съеденного нашей собакой.
- Ясно,- проговорил Ногтёв, и тут его мысль заработала со скоростью пишущей машинки,- испугался, значит.
- Кто испугался?- не понял Пупкин.
- Да дед Синька,- стал объяснять Ногтёв,- я вышел на его след и при встрече предупредил, что если он не вернёт украденное, то, несмотря на его возраст и инвалидность - посажу.
- Батюшки!- всплеснула руками Пупиха,- да он три года с постели не встает, да ещё и с одной ногой-то человек.
- Перед смертью у человека появляются силы,- о чём-то сосредоточенно думая, изрёк Ефим,- я вот другое не могу понять: ну, парализованный, ну, с одной ногой он украл у меня банки. Но как он, мёртвый, принёс их назад, да ещё и лишние прихватил? Видать, мёртвые считать не умеют,
- Кто мёртвый?- не понял Ногтёв.
- Да Синька, кто же ещё. Вчера похоронили,- ответил Ефим.
- Ой, страсти, какие!- перекрестилась Пупиха.
Так на хуторе и считают, что это дед Синька виноват в преступлении. Участковому, говорят, даже поощрение от начальства было. И лишь Степановна, вроде, как умом тронулась: пристаёт к соседям со странными вопросами:
- Как могло так получиться - я же шесть вешала, почему двенадцать оказалось?
 

КАК КАЗАК УСМИРЯЛ ЖЕЛЕЗНОГО КОНЯ

Потомственный казак Прохор Глыба с детства был глухонемым, но это не помешало ему завести семью и воспитать сына, проявляющего живейший интерес к технике, к удивлению Прохора, никогда не любившего в ней копаться самому. Вот поэтому уже не один год в его сарае стоял всеми забытый старенький «Урал» с коляской. Как-то сын предложил отцу отремонтировать мотоцикл. Прохор любил прокатиться с ветерком по станице, и был обрадован предложением сына, поэтому в ответ утвердительно кивнул головой. Уже через два дня мотоцикл, помытый и отремонтированный, сиял на солнце. Прохор долго любовался им и решил вспомнить молодость. Взревел мотор, и Глыба понесся по улице, разгоняя станичных кур. То ли сын забыл предупредить отца, то ли Прохор не до конца понял, но на повороте оказалось, что тормозов нет.
По дороге гнали стадо коров. Глыба лихо свернул в чей-то огород, отчего коляска приподнялась, и мотоцикл чуть не перевернулся.
– Надо въехать в стог соломы, – мелькнула у Прохора спасительная мысль.
На пути висела бельевая веревка с развешенным женским нижним бельем. Как вихрь, Прохор пронесся сквозь женские панталоны и комбинации. Веревка не выдержала такого натиска, и за мотоциклом потянулась гирлянда из женского гардероба. Вокруг головы запутался, замотав глаза, бюстгальтер, и поэтому Прохор не заметил, что въезжает в курятник. Наконец веревка оборвалась, но проклятый бюстгальтер намертво прицепился к голове и, когда казак выехал с другой стороны курятника, как флаг развевался за его спиной. Ко всему прочему, в коляске теперь сидели куры, а на плече Прохора громко с перепугу орал петух. В голове запуталась солома и перья, по лицу стекали разбитые яйца. А мотоцикл и не собирался останавливаться.
Протаранив стог сена, Прохор вылетел на улицу и понесся по центральной площади. Проезжая мимо клуба, Прохор кивнул знакомым, собравшимся посмотреть концерт приехавшей самодеятельности. Хорошо, что на рынке было мало народа, и все успели разбежаться, когда Глыба промчался мимо лавочек. Дорога пошла под гору, и мотоцикл стал набирать скорость. На пути оставалось лишь одно препятствие – река. Вылетев с крутого берега и пролетев несколько метров, мотоцикл благополучно опустился в двух метрах от рыбаков, в камыши. По речке пронесся отборный мат, и на какое-то время воцарилась тишина. Долго в станице казаки спорили, кто же тогда заматерился – немой Прохор или кто-то из рыбаков?
Говорят, что после того случая Глыба больше уже никогда не садился на мотоцикл, а слава о нем разнеслась далеко по всей округе.

 НЕУДАВШЕЕСЯ ОГРАБЛЕНИЕ

Ущербная луна, казалось, касается нижним рогом крыши бабки Гаврилихи. Про такую луну в народе говорят: хоть ведро вешай. Афоня представил, как Гаврилиха вешает помойное ведро на луну, и ухмыльнулся...
Осенняя ночь выдалась тёплой - как раз для замысла Афоньки - местного пьянчужки. Давно у него был зуб на Гаврилиху, из-за нанесённой ему смертельной обиды. Старуха не поверила ему на слово и не дала в долг самогонку.
- Слово казака!- бил себя в грудь Афоня.
Но Гаврилиха было неумолима.
Страшный план мести долго созревал в, не успевающем протрезветь, мозгу казака. И вот он - настал долгожданный час расплаты. А настал потому, что Афоньке уже никто не давал в долг ни денег, ни водки, а организм стойко требовал дезинфекции от окружающей среды.
- Спрячусь у сарая и дождусь, когда Витька Куцепалый за водкой придет, прослежу, куда Гаврилиха её прячет, а потом украду,- обдумывал план ограбления Афонька.
- Я терпеливый - дождусь.
Хата Гаврилихи стояла на отшибе, окружённая редким частоколом. Днём ее мало кто посещал. Но в ночное время суток, из самых неожиданных закоулков, появлялись таинственные тени и начинали стучать в окна. Спать Гаврилихе, видно, приходилось днём, так как гости, с интервалом в час и чаще, не давали ей заснуть. Дворовый пёс Казбек, спившийся, как и её ночные гости, давно забыл, как гавкать. При появлении гостей он требовал мзду - кусок хлеба, пропитанный самогоном. И, проглотив деликатес, уходил спать в конуру. Об этой его привычке знали все местные забулдыги и беспрекословно платили дань псу из соображений собственной безопасности.
Прячась в тени сарая, Афоня, согнувшись, мелкими перебежками приблизился к хате. Неожиданно вынырнувшая тень чуть не лишила казака девственной сухости штанов.
Отпрыгнув в сторону, он поскользнулся и сел на пятую точку. Тень, испугавшая Афоньку, оказалась Казбеком.
- Тьфу, ты, сатана!- выругался Афоня и попытался встать. Его рука попала во что - то липкое. Афоня брезгливо поднёс руку к носу.
- Собачье дерьмо!- чуть не взвыл казак.
Он стал вытирать руку об собаку. Казбеку явно это не понравилось и он, подняв заднюю лапу, мстительно пометил Афоню резко пахнущей струей.
- Что б ты сдох!- зашёлся в шипящей ярости казак.
Скрипнула калитка, Афоня заткнулся и притаился между собачьей будкой и туалетом. Кто-то решительно двинулся к окну хаты. После стука в окне зажегся свет, и казак увидел освещённую фигуру Витьки. В двери показалась Гаврилиха.
- Деньги есть?- прохрипела она вопросительно.
- Н-ну, дык,- ответил не менее хриплый Витькин голос.
Гаврилиха двинулась в сторону Афони, а Витька остался ждать.
Афоня видел, как старуха вошла в сарай. Звякнула бутылка и через минуту она вручила ночному гостю живительную влагу. Витька достал из кармана кусок хлеба, полил его самогонкой и бросил Казбеку. Пёс мгновенно проглотил угощение и направился к будке. По пути он вспомнил об Афоне. Так как хлеба тот ему не дал, Казбек решил взять угощение натурой. Не смея проронить и звука, казак, сидя на корточках, переносил позорное унижение.
Казбек, поставив лапы ему на плечи, дёргался у него за спиной.
Наконец, дверь захлопнулась, и Витькины шаги затихли в темноте. Афоня отогнал навязчивого сексуального маньяка с нарушенной ориентацией. Подкравшись к сараю, Афоня медленно открыл дверь и протиснулся в темноту. Сделав шаг, он получил оглушительный удар по лбу. Искры, вылетевшие из глаз, на мгновение осветили сарай. Через минуту, когда тупая мысль, наконец, достучалась до оглушённого мозга с вопросом: " Что это было?", казак зажёг спичку. На полу валялась тяпка, стыковку с которой он совершил минуту назад, на полках стояли бутылки, а внизу трехлитровый баллон. Ежу понятно, что настоящий казак не будет размениваться по мелочам и Афоня, в виде компенсации за моральный и физический ущерб, взял баллон. Недолго думая, он тут же сделал из него большой глоток.
- Хорошо, хоть керосин, а не какая – ни будь кислота,- думал Афоня, судорожно разевая рот, из которого вытекала вся оставшаяся в его организме жидкость. Водку пить перехотелось. Надо было срочно промыть желудок водой. Афоня вывалился из сарая и перелетел через поджидавшего его Казбека, решившего, что их интим ещё не закончен. На этот раз казаку повезло, он попал в собачье бескультурье коленкой. На шум во дворе среагировала Гаврилиха. Свет в хате зажегся, и она появилась в проёме двери.
- Казбек!- позвала она,- что там за шум?- и двинулась в их сторону.
Единственным местом, куда мог спрятаться казак, была собачья будка. Афоня влетел в неё и чуть не потерял сознание от запаха псины. В ту же минуту, как показалось казаку, все блохи мира, почувствовав свежатинку, набросились на него.
Казбек, возмущённый до глубины души, наглым вторжением в его частную собственность, схватил Афоню за штаны и стал вытаскивать из будки. Послышался треск раздираемой ткани. Когда, наконец, Казбеку удалось вытащить непрошенного квартиранта из своего жилища, добрая половина штанов была у него в зубах. Афоня ринулся к туалету и с разбега прыгнул за угол. Подгнившие доски, не рассчитанные на такое бесцеремонное отношение, жалобно скрипнули, и Афоня по пояс провалился в Гаврилихины нечистоты.
Ходили слухи, что от крика, прозвучавшего той ночью во дворе Гаврилихи, куры, не дождавшись утра, снесли яйца, а у ближайшей соседки наступил преждевременный климакс. Даже Казбек перестал мзду брать с посетителей.
Утром, Гаврилиха в очереди у аптеки за слабительными таблетками, рассказывала односельчанам, как ночью к ней пробрался насильник и пытался лишить её невинности.
И если бы не Казбек…
Пока Гаврилиха рассказывала, старики стояли, разинув рты, словно окаменевшие.
А вот Афонька пить так и не перестал.
 

 ПОДАРОК ТЁЩЕ

В Международный день восьмое марта решил Филька тёще подарок сделать - за все те неприятности, что она ему доставляла на протяжении многих лет.
Когда Елизавета Петровна приходила к ним в гости, Филька старался незаметно исчезнуть, и как обычно, после её ухода в доме обнаруживалась пропажа. Исчезали самые необычные вещи, но весьма необходимые в хозяйстве, как-то: шампунь, шоколадные конфеты, коньяк, приготовленный для гостей. Прятать было бесполезно: она умудрялась всё это находить. Не было в доме уголка, куда б ни заглянул глаз любопытной тёщи. Решил Филька поговорить с ней по-хорошему, но не тут-то было. Разговор вылился в скандал с явными угрозами. Уже через несколько дней угрозы тёщи были выполнены в полном объёме.
Жизнь Филиппа превратилась в сущий ад. И днём и ночью незнакомые люди звонили ему и, ссылаясь на на объявление, просили деньги в долг. Несложно было выяснить, что в одной из газет тёща поместила следующее объявление:
"Дам деньги в долг хорошим людям на неопределённый срок без процентов и расписки. Звонить в любое время суток". И внизу Филькин телефон.
Больше месяца отбивался Филька от хороших людей, нуждающихся в деньгах. А тёща ходит, как ни в чём бывало и лишь посмеивается.
Вот и придумал Филька сделать ей такой подарок, чтобы надолго отвадить "маму" ходить к ним в гости.
С утра он отправил жену в парикмахерскую, а сам стал готовиться к приёму тёщи. В пузырёк из-под шампуня он налил клей, натёр салом пол в ванной, а перед дверью поставил ведро с помоями. Потом развёл коньяком слабительное и поставил бутылку на видное место. На кухне в горшке рос горький комнатный перец. Он мелко нарезал его стручки и натолкал этого крошева в котлеты. В туалете убрал всю бумагу, оставив только один листок, предварительно натерев его всё тем же перцем. Закончив приготовления, он позвонил тёще и пригласил её в гости, но предупредил:
Мама, если Вы придёте и не застанете нас дома, не волнуйтесь, мы
скоро будем. Ключи, где лежат, Вы знаете.
Тёща и сама бы приехала, без приглашения, а тут представилась такая возможность похозяйничать в отсутствие дочери и зятя. Филька же, чтобы не мешать ей, отправился в парикмахерскую:
- Подожду жену там. Всё равно раньше обеда она не освободится. Скажу, что пригласил маму в гости. Пусть это будет моим подарком и жене на Восьмое марта.
Елизавета Петровна недолго собиралась: уже через полчаса она была в гостях у детей. В первую очередь тёща кинулась проверять запасы спиртного. Но поскольку бутылка с коньяком откровенно расположилась на столе, она с удовольствием осушила стаканчик божественного напитка. Порыскав в серванте в поисках конфет, Елизавета Петровна разочаровано прошла на кухню. На видном месте стояла тарелка с аппетитными котлетами. Они были такими маленькими, что во рту поместилось аж три штуки. Присев на стул, она стала тщательно пережёвывать халявный продукт.
Во рту начало печь, и с каждой минутой всё сильнее. Елизавета Петровна ринулась в ванну прополоскать рот и заодно напиться. Не удержав равновесия на скользком кафеле, хватаясь за двери, рухнула на пол. Ведро с помоями перевернулось, и липкая жидкость вылилась ей на голову. По дому разнеслись проклятия, адресованные зятю. В ванной Елизавета Петровна долго пила воду из крана, пытаясь затушить жар, пылавший у неё во рту.
Волосы тёщи слиплись, неприятный запах вызывал тошноту. "Необходимо принять ванну", - подумала она. Погрузившись в ванну с тёплой водой, Елизавета Петровна, не жалея шампуни, вылила всё содержимое флакона себе на голову. Однако волосы не мылились, хуже того, стали скользкими и слиплись ещё больше. Вдруг она почувствовала сильное желание бежать в туалет. Вытираться и одеваться времени не было.
Выскочив из ванны, она бросилась к унитазу. Пол закачался у неё под ногами, и женщина снова растянулась во весь рост, окунувшись в те же помои. Уже не обращая внимания на эту неприятность, несчастная на четвереньках подползла к унитазу. И вот когда она, получив невероятное облегчение, воспользовалась бумажкой, новая неприятность заставила её вернуться в ванную. Но скользкие полы вновь подвели Елизавету Петровну, и она со скоростью торпеды влетела туда, ударившись головой о стену. Отчего вставная челюсть выпала у неё изо рта и упала на пол в помои.
А волосы, между тем, стали подозрительно твердеть. Елизавета Петровна стала яростно их промывать, но очередной зов в туалет не позволил ей этим долго заниматься.
Когда Филька с женой вернулись из парикмахерской, то застали странную картину: из ванной в туалет металась голая мама с торчащими во все стороны волосами. Проклятий, которые она посылала Фильке, вполне могло хватить на десятерых человек.
Надо сказать, что этот праздник 8 марта надолго запомнился Елизавете Петровне и навсегда отбил у неё охоту ходить в гости к зятю.

 РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ЧУДО

Случилось это в рождественские праздники. Вот и не верь после этого в чудеса! Колька Винтик, убеждённый холостяк, ещё до Нового года начал отмечать праздники. И пора бы уже остановиться, но не мог он, никак не мог, пропустить святки? А это значит - до девятнадцатого, хочешь, не хочешь, а пить надо. Иначе, по старинным святочным поверьям, не будет в Новом году ни счастья, ни богатства. Поэтому Колька старался каждый год в точности исполнять все предписанные правила старинного обряда. И всё же, богатства как не было, так и не предвиделось в ближайшем столетии.
- Но ведь когда - то же повезёт?- думал Колька, с упорством продолжая соблюдать святочные традиции.
Этот день для Николая, как и все остальные, начался с мысли:
- Кого бы пойти поздравить?
Он стал вспоминать, у кого ещё не был.
- Вроде у всех уже был,- наконец, выдавил из себя мысль Колька.- Ладно, пойду к куму. Он всегда мне рад. Не то, что его жена с вечными придирками: когда женишься, да за ум возьмёшься?
По скрипучему снежку Колька бодро шагал к желанной цели, стараясь не показывать землякам, как ему хреново на самом деле. И единственным чудом, которого он ожидал от этого дня, было - чтобы кум оказался дома, а его жена не выгнала Кольку со двора. На удивление Николая, кума не только не выгнала его, но накрыла на стол и поставила выпивку.
Вечером, а может ночью, кто его разберёт, Николай шёл навстречу своему чуду, не подозревая, как оно резко изменит его жизнь.
Как говаривал дед Репа, местный философ и профессиональный разливатель жидкости по стаканам:
- Чудо, оно бывает разное. Есть ожидаемое чудо, это когда ты обожрался белых слив и ждёшь чуда, которое к тебе обязательно придёт. И лучше этого чуда дождаться в нужном месте. Есть непредвиденное чудо, когда ты дома находишь мужские трусы и они явно не твоего размера. Но жена утверждает, что видит их впервые. А есть чудо, которое ты заказываешь и тут, как повезёт: может случиться, а может, нет.
Как раз о таком чуде, уже несколько лет, мечтала Нюрка Шнуркова. Когда тебе под тридцать и некоторые твои подруги успели выйти замуж, потом развестись и снова выйти замуж, а у тебя нет даже намёка, завести себе приходящего мужика, поневоле начнёшь мечтать о чуде. С ростом метр восемьдесят и весом под сорок килограммов, Нюрка могла бы стать манекенщицей. Если бы не лицо, весившее половину её общего веса. Она напоминала перезревший подсолнух: ее рыжие волосы и веснушки, сгруппировавшиеся на лице, придавали ещё большее сходство с этой масленичной культурой.
Если сказать, что мужики избегали её, то значит, ничего не сказать. Мужики в ужасе убегали при появлении Нюры, догадываясь о её намерениях.
Единственной подружкой Шнурковой была Клавка Нежаднова. Клавка уже сбилась со счёта: сколько было у нее мужей, и какой ребёнок, от какого мужа.
В тот день, когда должно было произойти чудо, Клавка с Нюркой, под "оливье" и рюмку первача, изливали друг другу душу.
- Всё по причине моей доброты,- жаловалась Клавка,- мне всех мужиков жалко. Никому не могу отказать.
- Я бы тоже никому не отказывала,- вздохнула Нюра,- но попробуй их поймать, если они от меня, как зайцы, врассыпную разбегаются.
- Слушай,- встрепенулась Клавка,- а ты знаешь, что сегодня тот день, когда исполняются самые заветные желания. Сегодня на мужиков гадать можно.
- Это как?- заинтересовалась подруга.
- Так, как ещё наши прабабки гадали. Берёшь ненужную обувь и бросаешь через дом. Только надо очень захотеть, чтобы исполнилось твоё желание.
- Ну, насчёт захотеть, вряд ли кто больше меня захочет,- проговорила Нюрка, подперев шляпкообразную голову,- последние годы только и делаю, что хочу.
Когда Клавка ушла, Нюрка стала искать ненужную обувь. Как назло, вся обувь оказалась годной.
- Может бросить сапог, который течёт?- задумалась Нюрка, разглядывая керзачи сорок третьего размера, в которых она убирала навоз у свиней.
Со всех нерастраченных на мужиков сил, Нюра швырнула сапог через крышу. В ночной тишине раздался глухой стук и короткий, но такой выразительный мат, от которого завыли собаки. Смутно догадываясь о причине крика, Нюрка выглянула из-за забора. Посреди улицы, на фоне белого снега, лежало распростёртое тело.
- Неужели убила?- мелькнула тревожная мысль.
Нюра медленно приблизилась к неподвижно лежащему мужчине. В свете луны она разглядела Витьку Винтика, холостяка и почти что непьющего человека. Лежавший рядом с его лицом сапог указывал носком на фиолетовый синяк - место стыковки с объектом ее хотения. Чувство радости захлестнуло всё сорокакилограммовое существо Нюрки. Схватив за ноги суженого, она, словно в экстазе, потащила его во двор. Для неё настало долгожданное чудо... А вот к Кольке это чудо должно было прийти только после пробуждения.
Первой мыслью Николая была, когда он проснулся: где он и почему голый?
Насколько помнил - последние дни он спал, не только в одежде, но даже не снимая носков. А чтобы раздеться, так на это вообще силы не хватало. Да и кто в наше время спит голый? Вот если в бане раздеться - совсем другое депо. Но это происходит не чаще одного раза в месяц, а иногда и в два .
Колька повернулся набок, и тут же его настигло чудо!
- О, Господи!- простонал он,- сделай так, чтобы мне это приснилось. Клянусь, брошу пить и начну ходить в церковь!
Но, как известно, чудо обратной силы не имеет.
Нюрка прижала рыдающую голову Кольки к тому месту, где обычно у женщин находится грудь, и прошептала:
- Поплачь, милый. Это от счастья!..
Вот такое чудо случилось на святки в одну из Рождественских ночей.
 

 КАК КАЗАК ЖЕНУ ИЗ РОДДОМА ЗАБИРАЛ

Отправил как-то казак жену в роддом, и, понятное дело, загулял. Тут, кстати, и брат жены подошел. Дня три отмечали родственники радостное событие. Просыпаются они раз, в незнакомой комнате, кругом беспорядок, на столе грязная посуда, а они на полу на каких-то тряпках лежат.
- Где мы? - спрашивает шурин.
- Не знаю,- отвечает казак.
И тут вскоре прояснилось. Вылезает из-под тряпок трясущийся, небритый местный алкаш Манечка.
- Проснулись? Может, похмелимся, - говорит он, - у меня со вчерашнего дня одеколон остался.
- Не! - закричали в один голос собутыльники Манечки и быстренько убрались с его двора.
- Вот это мы допились, Федор, - говорит брат жены, - не помним, как к Манечке попали.
- Давай по пивку, что ли? - предлагает Федор шурину.
Стали они шарить по карманам, а там ни копейки.
- Ладно, - говорит Федор, - пойдем в ларек. Я под запись возьму.
А в ларьке им говорят:
- Вы что, ребята? За два дня вы и так на тысячу рублей набрали.
Идут казаки возмущаются:
- И когда мы это успели?
Зашли во второй ларек, а там они записаны еще на семьсот рублей.
- Пойдем к теще, - предлагает Федор, - позычим у нее тысячи три. И жену из роддома привезти, и на похмелку хватит.
Идут казаки, головы почесывают. Посмотрела теща на зятя и на сынка да покачала головой:
- А вы знаете, что вчера из роддома звонили. Сын у тебя, Федор, родился. Через три дня забирать, а вы, бисовы дети, пьете не знамо где. Но все же, ради такого случая, заняла она зятю деньги.
- Ты, Ванька, долг в ларьки, пополам со мной будешь отдавать,- заявил Федор.
- С какой это радости? - возмутился шурин, - У него сын родился, он угощает, а я платить должен? Да если б не ты, то я, может, вообще б не пил.
Чуть не поссорились родственники и решили, что Федор отдает долг в один ларек, а Иван в другой, где долг поменьше. Идут они, головы почесывают.
- Слушай, Ваня, что это у меня так голова чешется?
- И у меня,- говорит Иван, и их взгляды встретились.
Примчались они домой и давай головы гребешком вычесывать, а оттуда вши как посыплются.
- Ну, сука Манечка, наградил,- выругался Федор.
- Я знаю что делать,- говорит Иван,- их нужно утопить. Засунуть голову в воду, они и захлебнуться. Набрали казаки полное корыто воды, засунули туда головы, один нос торчит, и ждут, когда вши захлебнутся. С полчаса сидят, уже и спины затекли от неудобной позы. Наконец, вытерли головы и стали ждать результата
- Вань, а все равно чешется, - жалуется Федор.
- И у меня, - отвечает шурин.
- Надо их соляркой душить,- предлагает Федор,- намажем волосы и замотаем тряпками, вот они и задушатся.
Сказано, сделано. Сидят они, как два мусульманина, на голове чалма, а из-под нее солярка течет.
- Ой, Федор, не могу! - кричит Иван, - они мне скоро голову сгрызут.
- Терпи казак, атаманом будешь, - отвечает Федор, а сам готов голову себе разодрать. Часа два терпели казаки. Первым не выдержал Иван, а за ним и Федор, бросились мыть головы. Долго мылили, а волосы не промывается.
- Что делать будем? - спрашивает Иван.
- А, была, не была, - махнул рукой Федор, - брей наголо.
- Действительно, - соглашается Иван
И вот, сидят они, как два болванчика, любуются.
- Ты, Вань, на тибетского монаха похож, - говорит Федор.
- Зато ты – на пятнадцатисуточника, - отвечает Иван.
- А ведь точно, так и подумают, - спохватился Федор, - смотри, морды у нас загорелые, а лысины белые. Где-то у жинки был тональный крем.
Стали они пробовать втирать крем.
- Не, это не то,- проговорил Федор,- лысина блестит, как будто маслом смазана, и липкая какая-то.
- Надо на солнце подержать, - предлагает Иван.
- А они загорят к тому времени, как жену из роддома забирать?
- Да за день загорят,- убеждает Иван.
И вот, усевшись на самый солнцепек с холодной бутылкой пива, чтобы солнечный удар не хватил, казаки стали ждать, когда загорят у них лысины.
- Слушай, Федя, у меня еще не загорела? - через каждые полчаса спрашивает Иван.
- Не, - отвечает Федор, - только чуть-чуть покраснела.
К вечеру Ивану стало плохо. Его даже стошнило.
- Слушай, Ваня, - признался Федор, - у меня так голову печет.
- Неудивительно,- усмехнулся Иван,- она же, как помидор красная.
- Посмотри на свою, - обиделся Федор, - у самого не лучше.
- Нужно кефиром намазать, чтоб не облезла, - предлагает Иван.
Кефира в доме не оказалось, но была сметана, правда скисшая, но Иван заверил, что это даже лучше, будет сильней эффект. Наверное, мухи слетелись со всей станицы, чтобы отведать сметаны на лысинах Ивана и Федора.
- Может побрызгать голову дихлофосом? - предложил Иван.
- Тогда ты сдохнешь быстрее мухи,- отмахиваясь от назойливых насекомых, ответил Федор.
- Все, хватит, - не выдержал он натиска мух, - промываем головы.
Утром у казаков появилась новая проблема: мало того, что начали появляться колючие волосы, да еще и шкура на голове покрылась мелкими пупырышками.
- Ваня, у меня кажется, кожа на голове облазит, - пожаловался Федор.
- Посмотри на мою, - простонал Иван, - завтра жену забирать, а у меня не голова а бритый ананас.
- Я знаю, что делать,- решительно заговорил Иван,- у меня есть знакомая парикмахер, мы у нее парики возьмем.
В назначенный день, Федор с Иваном, с цветами, подъехали к роддому.
- Тебе не кажется, что ты странно выглядишь? - спросил Федор Ивана, - голубенький паричок и черные усы.
- На себя посмотри: рыжий парик и черная щетина.
- Надо было, все-таки побриться, - вздохнул Федор, трогая щетину.
У больницы медперсонал подозрительно посматривал на странную парочку с длинными крашеными волосами. Медсестры вывели жену с младенцем на руках.
- И кто ваш муж?- спросила одна из медсестер, подозрительно поглядывая на парочку с цветами.
- До роддома был этот, - показала она на Федора,- а теперь и не знаю. Может, он теперь его муж, - кивнула она на Ивана.
 

КАК КАЗАК ЧЕРЕШНЮ ОХРАНЯЛ

Поспела черешня в саду у казака Миньки Кабыздоха. Дел и так невпроворот с приходом весны, а тут еще по ночам черешню сторожить надо от станичной детворы. И жена как нарочно заболела и заявила:
– Все, еду на курорт, лечить радикулит, а ты сам управляйся, да смотри, не загуляй. Мама будет за тобой присматривать, и если узнаю, что ты, кобелина, кого приводил, ноги вырву.
Теща жила неподалеку, на той же улице.
– Что ж мне теперь, самому и по хозяйству, и на грядку, да еще и сад сторожить? А ты будешь прохлаждаться на курорте. Давай хоть собаку заведем, чтоб сад охраняла.
– Самим жрать нечего, а ты собаку заводить, ничего с тобой не случится, постережешь.
В общем, уехала жена, а казак и задумался:
– Надо в саду капканов да ловушек наставить, попадутся воры, шум отнимут, а я их солью из ружья, больше не полезут.
Решил и сделал: выкопал три ямы между деревьями, набросал туда колючих веток с акации и крыжовника. Сверху укрыл, чтоб незаметно было. Развел смолу в солярке и получившийся гудрон подвесил на деревьях. Возьмешься за ветку, тут ведро с гудроном на тебя и перевернется. В траве замаскировал два капкана и, чтоб не утянули их, нагнул ветки деревьев и привязал к ним капканы. Потянет кто капкан, ветка выпрямится, и капкан взлетит на макушку дерева. Решил он и вдоль забора подвесить оголенный провод, пустить по нему ток.
Приготовившись к встрече с непрошенными гостями, Минька зарядил двустволку патронами с солью и, довольный, решил отметить отъезд жены. Включив телевизор, и удобно устроившись на диване с бутылкой пива, Минька задремал.
Во втором часу ночи Верка Минорка решила проверить зятя по поручению дочери. Идти было недалеко, так что прямо в ночнушке и тапочках она подкралась к забору зятя. Окно светилось, и Верка смекнула, что у зятя кто-то есть. Так как калитка и ворота на ночь замыкались, она решила полезть через забор. Женщина она была еще шустрая, не зря ей в станице дали прозвище Минорка. Уже по другую сторону забора она зацепилась за какие-то провода. Посыпались искры. Ничего не понимающую Минорку так затрусило, а потом отбросило в сторону, что, приземлившись на четвереньки, она осталась стоять, как в столбняке, уперевшись головой в забор. Видно, где-то закоротило – в доме погас свет. В наступившей тишине Минька проснулся и не сообразил сразу, что произошло. Выглянув в окно, он увидел при лунном свете какое-то страшное существо под забором. Скорей всего, определил Минька, это была белая собака, поскольку существо протяжно выло, хотя больше напоминало свинью. Схватив ружье, Минька выскочил во двор и с обоих стволов всадил соль в белеющий зад животного. «И все-таки это свинья», – мелькнула у него мысль, когда он услышал поросячий визг. Минька забежал в дом, чтобы поменять пробки и перезарядить ружье.
Заряд соли, попавший Минорке в зад, вывел ее из столбняка. Вскочив на ноги от невыносимой боли, она бросилась к дереву, но провалилась в какую-то яму. Тысячи иголок пронзили ее руки, ноги, спину и зад. Крик, разнесшийся по станице, теперь скорее напоминал рев раненого животного, чем визг поросенка. Верка даже не поняла, как выскочила из ямы. Схватившись за дерево, она попыталась подняться. Сверху на нее что-то полилось, а потом еще по голове ударило ведро. От неожиданности она отпрыгнула в сторону, и вдруг, будто чья-то челюсть сдавила ее ногу. Верка попыталась вырвать ногу, но что-то ее подбросило, тапочек взлетел вверх, а она, перевернувшись в воздухе, налетела на забор. Как раз в этот момент в доме загорелся свет. Минорку затрясло и снова, как в прошлый раз, она очутилась на четвереньках. На ступеньках стоял Минька с перезаряженным ружьем.
– Ах, ты гадюка, – заругался он, когда свет снова погас, и в сердцах спустил оба курка в ненавистное животное.
От рева проснулись, казалось, все станичные собаки, в соседних хатах стал загораться свет. Минька вновь ринулся в хату менять пробки. Черная липкая жидкость стекала по лицу Минорки, и казалось, нет такого места, которое не болело бы у нее. Единственным ее желанием было побыстрей выбраться из этого ада. Пробежав несколько метров на четвереньках, Верка схватилась за дерево, чтобы подняться. Новая порция жидкости с последующим ударом по голове ведром прибавили ей сил, она решительно двинулась вперед и вновь почувствовала, что падает в яму. Она рыдала, кричала, но подняться с колючек у нее уже не было сил. Даже после того как скорая помощь увезла визжащую и дергающуюся женщину, никто так и не признал в ней Верку Минорку. Перепачканная гудроном, она скорее походила на выжившую из ума грешницу из ада. После того случая, говорят, уже больше никто и никогда даже и не пытался залезть в сад к Миньке. А у его тещи после той ночи язык парализовало, так что хоть в этом ему повезло.

 ПИСЬМО НЕМЕЦКОГО СОЛДАТА.

Здравствуйте, дорогая мама!
У меня всё хорошо, мы опять отступаем. Русские так стремительно нас гонят, что, боюсь, они раньше нас могут оказаться в Берлине. Так что, возможно, мы скоро увидимся.
Как-то под Москвой, перед наступлением русских, мне было знамение: я стою в поле на четвереньках, а сзади подбегает бородатый мужик и бьёт меня под зад кирзовым сапогом. Утром началось наступление. Я о своём знамении рассказал командиру, а он приказал мне, чтобы я обо всех своих снах докладывал командованию. Теперь мне этот сон снится каждый день. И, знаешь, мамочка, как у меня болит зад после этих сновидений! Погода здесь прохладная, так что приходится укутываться в платки и одеяла. Но это даже хорошо для маскировки. Когда прилетают русские бомбардировщики, они наши регулярные войска путают с толпой беженцев. Плохо то, что и наши бомбардировщики тоже путают, и приходится прятаться не только от русских, но и от наших самолётов.
Письмо я от тебя получил, в котором вы сообщаете, что у меня родился сын. Вот видите мама, а вы в чудеса не верите! Я четвёртый год воюю, а моя Хельга только сейчас родила.
Теперь не страшно и умереть, раз есть наследник - продолжатель рода.
Помните мама, вы рассказывали мне об угнетённом цыганском народе, проживающем в России? Какие они честные и трудолюбивые. Я познакомился с двумя цыганами и заключил с ними соглашение. Так как зарплату солдатам давно не выдавали, из-за того, что нет денег, Гитлер распорядился рассчитываться с нами имуществом, конфискованным на захваченной территории. Мне досталась янтарная комната. И я попросил этих двух цыган помочь мне переправить этот янтарь домой. Цыгане клятвенно мне обещали доставить в целости и сохранности, и всё передать вам лично в руки. Так что не удивляйся, когда они привезут сундуки с янтарём. За это я пообещал им подарить деревню под Москвой с прилегающей землёй - когда мы выиграем войну.
В последнее время приходится много ходить пешком. Мама, Россия - это такая варварская страна с варварскими дорогами, на которых поломалось половина нашей техники, а магазинов с запчастями нет. Так что приходится бросать технику прямо на обочинах. Эти русские не придерживаются даже элементарных цивилизованных правил: когда все нормальные люди обедают, они идут в атаку. Пьяные, небритые, пропахшие махоркой, они наводят ужас даже на элитные войска СС. По ночам они заводят Катюшу. Катюши, мамочка, это такое страшное оружие, что те, кто остаётся в живых после их обстрела, вынуждены по утрам стирать портки. Но так как времени на это нет, и вода выдаётся лишь для питья, а до реки иногда добираться приходится неделями, то запах от нашей армии идёт такой, будто мы все работаем ассенизаторами. В зимнее время легче, нижнее бельё можно вытереть о снег, но от этого многие солдаты отморозили жизненно важные органы, так что будущее нашей нации находится под угрозой. Хорошо, что у меня уже родился сын...
А ещё нас преследуют большие зелёные мухи, которые роями кружат над нашей армией, выдавая нашу дислокацию и закрывая солнце.
Но больше всего хлопот нам доставляют партизаны: днём они выменивают у наших солдат оружие на самогон, а ночью это оружие применяют против нас.
А в остальном, мама, у меня всё хорошо. На этом заканчиваю своё письмо. Поцелуй за меня сына и жену Хельгу.
Любящий вас, Ганс.