здравствуйте.....настроение сегодня просто ужасное,на улице слякоть и я по тихоньку ухожу в депресняк....не буду вас мучить своими проблемами,короче о фильме...
Бабуся — так ласково звали ее внуки, для которых она была главным человеком на свете. Прошли годы. Внуки выросли, обзавелись своими семьями. Бабушка продала свой дом и вырученные деньги отдала внукам на обзаведение, а сама осталась жить с дочерью и зятем в полученной ими городской квартире.
Но тут случилась беда — тяжело заболела, а потом и умерла дочь Вера. Зять категорически отказался жить с бывшей свекровью. Он собирался заново устроить свою личную жизнь и не хотел брать на себя такую обузу. Оставались внуки. Но у каждого из них свои причины не брать старую женщину к себе и баба Тося тайком уходит в зимнюю холодную ночь.
Уходит, чтобы вернуться в свое прошлое, где ее все любили, где она была всем нужна, где стоит среди вечного лета и детских голосов ее нетронутый дом. И она смотрит на него и на нас, а откуда-то издалека-издалека доносится голос: «Бабуся!»…
Есть такое понятие — крик души. Этот фильм — это и есть этот самый крик. Это исповедь, искренность которой граничит только с реальной жизнью. С трудом можно подобрать слова, описывая эту картину жизни. Дело в том, что смотря этот фильм, я по крупицам начинала вспоминать свою бабусю. Так звали мою прабабушку. Все ее звали бабусей. Меня поразило то, с какой точностью показана жизнь деревни. Эта одежда, галоши, платочки с цветками, пельмени, вязанки дров, собаки, клуб. Даже дверь из сеней в деревне моей бабуси была такой же голубой и на крючке. Я действительно попала к себе в деревню, в детство. При этом, режиссер не использует ни единого приема для реализации своего плана. Боброва показала лишь то, как есть. И несмотря на не очень правдивую игру некоторых актеров и неискренность некоторых сцен, я верю в то что происходит в кадре на все 100, мало того живу этим, и сопереживаю. Для фильма — это вершина, если зритель отождествляет себя с происходящим, верит в то что происходит.
Я привыкла к штампам, когда речь идет о деревне. Здесь они есть, но не в качестве штампов и разговора на тему, а корень этого. Это и алкоголизм, это и жизнь стариков, безденежье, это и безысходность. Вообще последнее определение так и пронизывает эту картину. К середине фильма, когда Тетя Тося, вынуждена начать скитаться по родне, начинает становится не по себе. В продолжение, полоска света становится все менее яркой. Отказывается зять, Леонид, Тая… С каждым следующим родственником становится все глубже и глубже безысходность. При чем это чувствует только Бабуся. окружающие все прекрасно понимают, но ничего сделать не могут. Можно их ненавидеть, но они такие же как мы. И ничего здесь лживого нет. В конце концов, это светлое пятно превращается в еле видную точку. Совсем она исчезает, когда Бабуся выбирает себе палку..
Да, Боброва идеализирует Бабусю. И это совершенно правильно. В фильме звучит диалог молодого родственника и тети Тоси: - А зачем ты за эту родину трудилась? Много она тебе дала? — Ну пенсию получаю — А много ли? — Ну полторы тысячи рублей. И дело даже не в том что она мало получает, это не важно. Дело в психологии. Он возмущается тем, что родина не помогает Бабусе, что она обманула ее, что вот какие гады правительство и. т. д. А ведь гады не правительство, и родина — это не правительство. Это дети, это внуки, это тот самый паренек, с которым она говорила. Она ради них в первую очередь трудилась и жила. И не заботятся о ней как раз они.
Страшно становится господа. Раскаяться хочется после просмотра. К богу глаза вознести. Поплакать над бабусей, над страной, над деревней, над собой.
Последняя сцена фильма — это шок. Но это не шок от например Триеровской «Танцующей», это шок человека русского, осознавшего где он живет. «Она ушла» — это прыжок чувств в пропасть, из которой назад дороги нет. И лицо Бабуси в солнечных лучах. Хотя нет, не лицо — лик. Именно такой он — лик современной богоматери. Только называется она по-другому, и название это как бы эхом отзывается еще долго после просмотра этого фильма:
Бабуся…