Выдающийся удмуртский поэт-лирик Флор Иванович Васильев родился 19 февраля 1934 года, трагическая автомобильная авария вырвала его из жизни летом 1978 года.

16 февраля 2009 г. в Национальном театре УР прошел вечер памяти, посвященный 75-летию со дня рождения поэта, чье имя стало знаковым для нашей земли, - Флора Ивановича Васильева.
В проведении вечера принимали участие поэты,писатели,артисты, творческие коллективы.

В театре собралось столько людей, что не хватило мест. Некоторым пришлось стоять. Ведь вход в театр был свободным, бесплатным, без всяких билетов.
Мне посчастливилось побывать на этом творческом вечере. Я сидела в 4 ряду партера. Кругом - удмуртская творческая интеллигенция.
Конечно, я не все понимала, что звучало со сцены, когда говорили на удмуртском языке, ведь я русская. Но многие выступающие говорили и на удмуртском и на русском языке, чередуя речь.
Прозвучали стихи Флора Васильева, песни на его стихи.
Я сделала несколько видео-записей с этого творческого вечера.


Первым выступил сын поэта Сергей Флорович Васильев:



Каждому живущему в республике впечатались в память строки: «Хватает Волге широты и сини, но с Камою она еще сильней, и для меня бы не было России без маленькой Удмуртии моей». Емкая, красивая, непафосная формула патриотизма.

Песня "Удмуртии моей" прозвучала на этом вечере памяти в исполнении Академической хоровой капеллы "AVIS CANTU" :




Каким был Флор Васильев в семейной жизни - слишком короткой, оборвавшейся на взлете из-за несчастного случая?

Сегодня с читателями «Удмуртской правды» беседует его сын - известный филолог, кандидат наук, министр печати и информации Удмуртской Республики Сергей Флорович ВАСИЛЬЕВ.

(Источник: http://www.udmpravda.ru/default/article?article=1234783242&issue=24405&tape=)

"- Для меня он в первую очередь не поэт и не талантливый человек, а отец. А остальное - на втором плане. Как отец он был человеком суровым. Держал семью, и меня лично, как говорят в народе, в черном теле.

- Но вам это пошло на пользу. Вас не избаловали и приготовили к трудностям жизни. И вы их успешно проходите.

- Может быть. В нашей семье все дети привыкли работать с полной самоотдачей. Если учеба, то должен быть хороший результат, если делаешь какие-то вещи, то максимально выкладываешься. Вот тогда отец, может быть, и скажет: «Молодец».

- После открытия железного занавеса мы узнали, что именно такой подход к воспитанию существует в американских семьях. Это называется настрой на перфекционизм - совершенство, который необходим, чтобы выжить в условиях жесткой конкуренции.

- Я думаю, это свойственно не только американской культуре. Мне в детстве часто приходилось слышать русскую поговорку «Без труда не выловишь и рыбку из пруда».

- А сам Флор Иванович где получил эти уроки?

- Наверное, от родителей. Его юность - предвоенное, военное время - прошла в тяжелых условиях. Дед пришел после войны с ранениями. Дети рано повзрослели.

- Как вы со временем оцениваете его манеру воспитания - ведь мог бы и побаловать, и пригреть?

- Судя по тому, что все мы, три брата, стали нормальными порядочными людьми, достигли успехов в жизни, отец был прав. Андрей - философ, историк, преподает в Удмуртском госуниверситете, Михаил живет в Санкт-Петербурге. У него - реставрационная фирма. Он работает по дереву, выполняет заказы любой сложности. Его постоянно привлекают для восстановления редких музейных экспонатов.

- Через вашу детскую и юношескую жизнь прошли две огромные трагедии - смерть матери, когда вам было всего пять лет, и отца - в девятнадцать. Вы часто их вспоминаете?

- Смерть матери - это тяжело. Видимо, из чувства самосохранения моя детская память заблокировала негатив. Гибель отца в больнице после страшной автокатастрофы помню ясно. Весть об аварии застала меня в Кезу в фольклорной экспедиции. Пришлось срочно возвращаться в Ижевск. Врачи оставляли надежду. И мы верили, что он выживет. Но случилось иначе. Родителей не хватает.

- Суровость отца, наверное, шла не в последнюю очередь от тяжело перенесенной смерти первой жены - вашей матери. Но, судя по стихам Флора Ивановича, не мог он быть таким изнутри. Он - другой, романтичный, с тонкими струнами души.

- Мы это ощущали. Но он раскрывался только в своей поэзии. Так, изредка, промелькнет что-то ласковое, и он, как бы стыдясь минутной слабости, погасит искру. Считал, что мужчина должен быть сдержанным.

- Что в вас идет от характера отца?

- Наверное, строгость.

- Для того времени характерен тип человека общественного. Сегодня это уже забывается.

- Он был не просто общественником, а невероятным общественником. В представлении людей, и меня, тогда школьника, студента, поэт сидит в кабинете, строит рифмы, смотрит на облака, пишет стихи и читает их людям. Это должно быть его основным делом. В реальности в последние два-три года жизни он писал только по субботам и воскресеньям, а все остальное время занимался другим: был председателем Союза писателей Удмуртии, редактором журнала «Молот», депутатом Верховного Совета УАССР, председателем комиссии Верховного Совета по делам молодежи, членом бюро Первомайского райкома КПСС. Постоянно находился в командировках в Москве, на встречах с читателями. А еще - выступления на радио, телевидении, в печати. Представляете, какой объем работы приходилось выполнять! Дома мы его видели редко. Уходил рано, возвращался поздно.

- Как выглядел его творческий процесс?

- Он закрывал дверь тяжелой стопкой книг, сидел, курил и писал. Мы не мешали по пустякам. А если я заходил, то понимал, что лучше бы этого не делал. Он был в такие моменты очень напряженным. Мускулатура лица затвердевала. Он машинально что-то отвечал, но видно было, что находится где-то в другом месте.

- Но общественной работой, насколько я помню, он занимался от души.

- В том-то и дело! Для него это не было скучной обязаловкой. Это тоже грань его натуры. Как уживались его поэтическое творчество - причем он писал большей частью чистую лирику - и общественная работа, непонятно. Но одно без другого существовать не могло. Должен заметить, что отец был патриотом своей малой родины. Он невероятно любил Удмуртию. Даже боготворил ее. Это был его мир, и вся его поэзия - об Удмуртии. Ему хотелось сделать родную землю еще лучше, красивее, а ее людей - счастливее. Он и внес в это свой вклад - в культуру в первую очередь.

- Получается, что вся остальная бурная деятельность, которая отнимала большую часть сил и времени, была самообманом и помехой его главному предназначению.

- По большому счету - да. Но, как это ни покажется противоречивым, без его большой общественной работы такие стихи не появились бы на свет. Вся эта текучка давала ему серьезный импульс. Он был постоянно в курсе всего происходящего, жил в мире новостей, осмыслял свою эпоху поэтически и при этом нигде не соврал, не дал фальшивый тон. Главная тема его стихов - забота. Природа заботится о человеке: река дает рыбу, воду, лес дарит ягоды, грибы, дрова, поле - хлеб. А его общественная деятельность - тоже забота о людях, стремление переустроить, улучшить их жизнь. Он был великий попечитель удмуртской земли. Всю жизнь спешил, торопил время, чтобы успеть многое. Я сравниваю его с Белинским, который тоже подгонял своими статьями, - русскую литературу, писателей, общественность и царя. Отношение такое же - давайте сделаем и то, и это.

- Может быть, это связано с предчувствием того, что жизни отмерено не так много?

- У него в последнее время были огромные перегрузки. Он уставал, работал на износ. Практически не отдыхал. Изредка выбирался с нами в Бердыши - родную деревню в Ярском районе.

- Как вы проводили время с отцом в воспетых Флором Васильевым Бердышах?

- Самое главное - лесные прогулки, походы по ягоды, грибы. Отец с матерью шли сами по себе, а мы, дети, сами по себе. Даже в лесу общались мало.

- Природа меняла отца?

- Еще как. Он становился радостным, светлым, улыбчивым.

- У него были друзья?

- Приятелей - немало, а если говорить о настоящих друзьях, то один из немногих- Алексей Афанасьевич Ермолаев. Алексей Афанасьевич вместе с женой Ниной Георгиевной часто бывали у нас в гостях, вместе отмечали праздники. Помню их постоянные дискуссии о поэзии и литературе. Но при всем при этом жизнь отца проходила где-то рядом. У меня была своя. Я был нормальным подростком. Вместе с дворовыми ребятами хулиганил понемножку: таскал яблоки из ближних частных садов, бил стекла, играл в войну, в лапту и прочее. Потом увлекся спортом, сразу всеми доступными видами: лыжами, хоккеем, футболом, волейболом, баскетболом, шахматами, легкой атлетикой. У меня первый разряд по баскетболу, какой-то разряд был в школе по шахматам, в футбол и хоккей играл за школу. Отец относился к этому нормально. Не возражал.

- Отец принимал участие в вашей профориентации?

- Нет. Сам выбрал себе профессию.

- А как вы увлеклись литературой?

- Сыграл роль пиетет отца перед книгой. Как он любил книгу - не передать. Прежде чем прочесть, долго вертел ее в руках, гладил корочку, вдыхал типографский запах. У нас была приличная домашняя библиотека. Но он не руководил моим чтением. Я читал запоем и поначалу только книжки про войну. Вкус к классике отбили в школе. Вот Гоголь поразил сразу. А в университете встретил таких ярких преподавателей, как Борис Корман. Тут и проснулась страсть к литературе.

- Какие отношения складывались у вас с поэзией вообще и с поэзией отца в частности?

- Я начал ее понимать и любить лишь в студенческие годы. В детстве что-то пописывал, как и все. Но какой уважающий себя подросток признается в этом? А стихи отца в детстве мне было неинтересно читать. Там все про Бердыши, про которые я, как считал, все знаю. Только первокурсником в университете научился отличать хорошие стихи от плохих. Отцу повезло с переводчиками, и его удмуртская поэзия дошла до русского читателя в достойном, адекватном оригиналу варианте. О своих воспоминаниях я рассказал в книге-повести «Это в лесу».

- Если бы отец был жив, он был бы вами доволен?

- Конечно, нет. Сказал бы: «Жив, здоров - и ладно». Но все мы, родные, научились читать за его скупыми словами его чувства."