Это цитата сообщения
Михаил_Ю Оригинальное сообщениеАрсений Несмелов.
Давно уже открыл для себя этого интересного автора.Хочу поделиться с другими.(Их называли белогвардейскими поэтами)...Советую прочитать поэмы "Прощённый бес", "Протопопица"...
БАЛЛАДА О ДАУРСКОМ БАРОНЕ
К оврагу,
где травы рыжели от крови,
где смерть опрокинула трупы на склон,
папаху надвинув на самые брови,
на черном коне подъезжает барон.
Он спустится шагом к изрубленным трупам,
и смотрит им в лица,
склоняясь с седла, -
и прядает конь, оседающий крупом,
и в пене испуга его удила.
И яростью,
бредом ее истомяся,
кавказский клинок,
- он уже обнажен, -
в гниющее
красноармейское мясо, -
повиснув к земле,
погружает барон.
Скакун обезумел,
не слушает шпор он,
выносит на гребень,
весь в лунном огне, -
испуганный шумом,
проснувшийся ворон
закаркает хрипло на черной сосне.
И каркает ворон,
и слушает всадник,
и льдисто светлеет худое лицо.
Чем возгласы птицы звучат безотрадней,
тем,
сжавшее сердце,
слабеет кольцо.
Глаза засветились.
В тревожном их блеске -
две крошечных искры.
два тонких луча...
Но нынче,
вернувшись из страшной поездки,
барон приказал:
Позовите врача!
И лекарю,
мутной тоскою оборон,
( шаги и бряцание шпор в тишине),
отрывисто бросил:
Хворает мой ворон:
увидев меня,
не закаркал он мне!
Ты будешь лечить его,
если ж последней
отрады лишусь - посчитаюсь с тобой!..
Врач вышел безмолвно,
и тут же в передней,
руками развел и покончил с собой.
А в полдень,
в кровавом Особом Отделе,
барону,
- в сторонку дохнув перегар -
сказали:
Вот эти... Они засиделись:
Она - партизанка, а он - комиссар.
И медленно,
в шепот тревожных известий, -
они напряженными стали опять, -
им брошено:
на ночь сведите их вместе,
а ночью - под вороном - расстрелять!
И утром начштаба барону прохаркал
о ночи и смерти казненных двоих...
А ворон их видел?
А ворон закаркал? -
барон перебил...
И полковник затих.
Случилось несчастье! -
он выдавил
( дабы
удар отклонить -
сокрушительный вздох), -
с испугу ли, -
все-таки крикнула баба, -
иль гнили объевшись, но...
ворон издох!
Каналья!
Ты сдохнешь, а ворон мой - умер!
Он,
каркая,
славил удел палача!...
От гнева и ужаса обезумев,
хватаясь за шашку,
барон закричал:
Он был моим другом.
В кровавой неволе
другого найти я уже не смогу! -
и, весь содрогаясь от гнева и боли,
он отдал приказ отступать на Ургу.
Стенали степные поджарые волки,
шептались пески,
умирал небосклон...
Как идол, сидел на косматой монголке,
монголом одет,
сумасшедший барон.
И шорохам ночи бессоной внимая,
он призраку гибели выплюнул:
Прочь!
И каркала вороном -
глухонемая,
упавшая сзади,
даурская ночь.
-----------------------
Я слышал:
В монгольских унылых улусах,
ребенка качая при дымном огне,
раскосая женщина в кольцах и бусах
поет о бароне на черном коне...
И будто бы в дни,
когда в яростной злобе
шевелится буря в горячем песке, -
огромный,
он мчит над пустынею Гоби,
и ворон сидит у него на плече
----------------------------------------------------------------------------
Хорошо расплакаться стихами.
Муза тихим шагом подойдет.
Сядет. Приласкает. Пустяками
Все обиды наши назовет.
Не умею. Только скалить зубы,
Только стискивать их сильней
Научил поэта пафос грубый
Революционных наших дней.
Темень бури прошибали лбом мы,
Вязли в топях, зарывались в мхи.
Не просите, девушки, в альбомы
Наши зачумленные стихи!
Вам ведь только розовое снится.
Синее. Без всяких катастроф...
Прожигает нежные страницы
Неостывший пепел наших строф!
---------------------------------------------------------------------------------------------
Пусть дней немало вместе пройдено,
Но вот не нужен я и чужд,
Ведь вы же женщина — о Родина! —
И, следовательно, к чему ж
Всё то, что сердцем в злобе брошено,
Что высказано сгоряча:
Мы расстаемся по-хорошему,
Чтоб никогда не докучать
Друг другу больше. Всё, что нажито,
Оставлю вам, долги простив, —
Вам эти пастбища и пажити,
А мне просторы и пути.
Да ваш язык. Не знаю лучшего
Для сквернословий и молитв,
Он, изумительный, — от Тютчева
До Маяковского велик.
Но комплименты здесь уместны ли, —
Лишь вежливость, лишь холодок
Усмешки, — выдержка чудесная
Вот этих выверенных строк.
Иду. Над порослью — вечернее
Пустое небо цвета льда.
И вот со вздохом облегчения:
«Прощайте, знаю: навсегда!»
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Арсений Несмелов (Арсений Иванович Митропольский; 1889-1945)
Родился 8.06.1889 ст.ст. в Москве, прошел обучение во Втором Московском и Нижегородском Аракчеевском кадетских корпусах. В звании офицера, поручика Царской армии провел свою молодость в окопах Первой Мировой войны, затем -- в Белой Гвардии, в войсках адмирала Колчака, затем -- Дальневосточной республики. Участвовал в Ледяном походе. После поражения ДВР и установления советской власти на Дальнем Востоке жил во Владивостоке под надзором ОГПУ без права выезда; в 1924 году, вовремя узнав о готовившихся новой властью расправах над бывшими белогвардейцами, бежал из Владивостока вместе с тремя друзьями. Через глухую тайгу, через советско-китайскую границу и кишевшие бандитами гаоляновые джунгли четыре беглеца чудом сумели добраться до Харбина -- главного дальневосточного центра Русской Эмиграции.
В эмиграции поэтический талант Несмелова вспыхнул с особенной силой; он стал одним из лучших русских дальневосточных поэтов, "Бояном русского Харбина", как прозвали его в эмигрантских литературных кругах. Его произведеня печатали не только в изданиях русской эмиграции в Китае, но и в Европе, и даже (в 1927-1929 годах) в советском журнале "Сибирские огни" в Новосибирске (с соответствующими цензурными предосторожностями). Однако вынесенный ему большевистским режимом приговор, хотя и "с опозданием на 21 год", но все-таки настиг поэта: после вступления советских войск в Харбин в августе 1945 г. Несмелов был арестован и переправлен в Советский Союз, где примерно через месяц, в тюремной камере в Гродекове (близ Владивостока), оборвалась его жизнь.
-------------------------------------------------------------------------------------------------
(Печатается по:
http://pesni.voskres.ru/poetry/nesme.htm)[SIZE=4][COLOR=darkblue][FONT=times new roman]