Это было прошлым летом или, вернее было бы сказать, в самом начале осени. Ночь с 31 августа на 1 сентября определила слишком многое для тех троих, о которых никто не вспоминал потом, будто их и не было на свете. А может быть, и не было? И все эти трое, по-своему неординарные, если сравнивать с равнодушными обывателями, существовали только той ночью. Или даже той ночи не было. И осень так и не наступила, а это всего лишь сон. Сон, длиною в жизнь.
За колючей проволокой, которая казалась такой близкой и такой манящей, как шипы прекраснейшей из роз, шел проливной дождь. Сходили с ума сирены полицейских машин, а где-то неподалеку шумело, плескалось, кричала о своем непоправимом остывающее море. Вопили и отпускали грязные шуточки заключенные в одинаковых оранжевых робах, улюлюкали и просовывали через стальные, покрывшиеся кое-где ржавчиной решетки свои сальные отвратительные пальцы, прикосновение которых само по себе казалось высшей мерой, они кричали, бесновались и пялились во все глаза, когда по этому узкому коридору, разделявшему камеры, вели в полумраке молодую женщину. Она была хороша собой, даже красива. Одета была строго, узкая юбка, узкий пиджак, все – линия в линию, геометрическая точность, никаких вольность, а глаза большие и немного наивные, кажется, серые, а может быть, зеленые, при таком освещении кто бы решился утверждать.
- Миссис Уэйкфилд, - как мог учтиво обратился к ней один из надзирателей, что ее сопровождали. Женщина бросила на него снисходительный взгляд и невзначай посмотрела на кольцо на своем безымянном пальце, будто только обращение «миссис» могло напомнить ей, что она замужем. – Это была не лучшая идея, уж простите. Такой даме, как Вы, не следует находиться в подобных местах. И в подобном обществе.
- Я не нуждаюсь в Ваших советах, - отрезала миссис Уэйкфилд и добавила, гораздо мягче, так, что ее голос показался музыкой, нежной и красивой. – Я действительно хочу увидеть Кайла! В конце концов, он все еще мой муж, и я имею на это право.
- Да, Рейчел… - вздохнул надзиратель, нечаянно назвав ее по имени, но она бросила на него рассерженный взгляд, и молодой человек тут же поправил себя и раскраснелся как школьник, будто забыв, кто он и где находится. - …то есть миссис Уэйкфилд, - впрочем, рядом с этой женщиной, умело подчеркивающей свои достоинства так, что о недостатках никто и подумать не мог, редко кто оставался в здравом уме.
Они подошли к камере и застыли на месте, как завороженные: дверь была открыта настежь, кандалы, должно быть, хранившие запах Кайла Уэйкфилда или, по крайней мере, несколько образцов его ДНК, болтались без дела, гремели цепями. Рейчел впилась ногтями в руку надзирателя и медленно посмотрела на него. Это был взгляд рассерженной львицы, и первой, что приходило в голову тому, кому он был адресован, была мысль уносить ноги. И как можно скорее. Пока это роскошное тело не совершило прыжок, пока эти ровные зубы не превратились в клыки, пока яркую помаду не заменила чужая кровь.
- Миссис Уэйкфилд… Я не понимаю, как это могло случиться! Из этой тюрьмы невозможно бежать! Просто невозможно! – попытка оправдаться вызвала только ненависть и презрение в прищуренных глазах, опрометчиво показавшихся такими наивными.
- Где, черт вас подери, Кайл!? – спросила Рейчел и поспешно отвернулась, чтобы никто в целом мире не знал, что она способна на убийство, прямо сейчас, в данную секунду, только потому что камера оказалась пуста.
- Мы найдем его, миссис Уэйкфилд… Одно Ваше слово – и мы весь город прочешем, он не мог далеко уйти! Слышите сирены? Должно быть, за ним уже гонятся…
- Надеюсь, что так… - прошипела женщина, сжимая пальцы. Так, кольцо впивалось в кожу, чтобы напомнить: да, ты его жена. – Вы знаете, какой сегодня день? – спросила она немного погодя, когда взяла себя в руки.
- Нет, миссис Уэйкфилд… - растерянно помотал головой надзиратель. Подумать только: еще мгновение назад этот мальчишка был готов целовать каменные плиты под ее ногами, а теперь трясется от страха, вжимаясь в стену.
- Сегодня у нас с Кайлом годовщина. Свинцовая свадьба, - пояснила Рейчел и решительно направилась прочь. Каблуки ее туфель громко стучали по полу, а вслед ей шлейфом доносилось многоголосье животрепещущей толпы, среди которой едва ли затерялся хоть один невиновным.
***
Ему целый цинк патронов. А что знал Кайл о цинке, так это то, что цинк – лучший материал. Для хранения. Для гроба. Груз 200. Классика же. Сколько людей в мире каждый месяц наполняют своими мертвыми телами цинковые гробы? Сколько военных кампаний и начатых извне революций пополняют это число? Ну нет, об этом мужчина и думать не хотел. Он сидел за рулем дорогой машины и поглядывал на часы. Между зубами была зажата сигарета, зажечь ее было нечем, и это вызывало раздражение. Однако, времени оставалось не так уж и много. Кайл точно знал, где и когда он должен появиться, что должен сделать, и просто не мог допустить, чтобы было иначе. Накануне этой дождливой ночи он слишком явственно слышал голос. Приятный, женский, незабываемый. Просто предчувствие? Да ладно, в его годы глупо в это верить! Как и в ясновидение, телепатию и прочую ересь. Он верил в другое. И это другое было последним и потому единственным, во что он верил. Порой ему хотелось повторять тысячи слов, но не было возможности даже написать короткое письмо. Сейчас он знал, что слова не имеют значения, потому что именно сейчас от него требовались действия.
- Немедленно остановите машину, - и это в мегафон, грубо, неразборчиво и строго, каким-то неприятным, пропитым голосом. Кайл ухмыльнулся своему отражению в зеркале дальнего вида и выжал тормоза. Преследовавшая его полицейская машина едва не влетела ему в багажник, настолько это было резко и неожиданно. – Выходите без оружия, немедленно! – больше он этот голос выносить не собирался, открыл дверцу и вышел, подняв руки.
- Оружия у меня и не было, ребята, - заверил Кайл и ухмыльнулся. – Но знаете что? – они не стреляли, он был нужен живым, иначе миссис Уэйкфилд… нет, сложно себе представить, что может сделать эта женщина, потрясающая и великолепная, с ними, если с головы ее муженька упадет хоть один его темный волосок! Вот если бы он оказал сопротивление, дело другое, а ведет себя как паинька! Что за подлец, мерзавец, негодяй?! – У меня есть последнее желание, ребятки, очень важное и вполне себе невинное.
Полицейские переглянулись.
- Дайте прикурить, ради этого, можно сказать, и на волю вышел. Вы же понимаете, ребятки? Такое дело, три года уже табака не нюхал, сил моих нет, - и все это с такой улыбочкой. Бесит, раздражает, но нет ни единого повода отказать. Пай-мальчик. А их, полицейских, было трое, всего-то. Чтобы вызвать подкрепление, потребуется как минимум три минуты, а по такой погоде – чертов ливень! – и того больше. Один кивнул другому, пошел третий. Подошел и остановился на расстоянии в один шаг. Дождь так и норовил потушить огонек на пути от зажигалки к сигарете, поэтому надо было спешить. Один разворот, один удар, пистолет в руке, а дуло у виска бедняжки в форме. Дослужиться до хоть какого-то мало-мальски значимого звания ему вряд ли удастся. Поджилки трясутся, а трусам здесь не место. Город опасный, беглые заключенные разгуливают как у себя дома. И куда только смотрят власти?
- Спасибо, любезный, - поблагодарил Кайл, быстро, не целясь, выстрелил в полицейскую машину, одновременно оттолкнув от себя заложника, уселся за руль своей – впрочем, сколько там она своя? Минут 15? – и помчался прочь. За спиной раздался взрыв, вылетели стекла, разгорался пожар. Кайл не был особенно доволен, он и не думал, что придется идти на такие меры, однако, теперь у него был пистолет. Несколько паршивый, несколько устаревший, но мужчина был не в том положении, чтобы строить из себя привереду.
Времени было мало. Кайл радовался, что едет хотя бы не в этой отвратительной робе, а в нормальных, человеческих брюках и рубашке. Жалел, что не хватает галстука, что под глазами синяки, а лицо украшено парой новых шрамов. Ливень не прекращался, город тонул в огромных каплях, таяли вчерашние газеты, брошенные на асфальт, растворялись, исчезали заголовки. А разве было что-то вчера? А разве будет что-то завтра? Кайл докурил сигарету, и ему показалось, что она была последней. Стало грустно. Остановился он у маленького магазина с вывеской на греческом языке. Выходя из машины, поправил ворот рубашки и манжеты.
- Сейчас начнется… - прошептал мужчина. Шаги раздались позже. Кто-то ударил по витрине, стекло обвалилось со звоном, казалось, чья-то душа разбилась вдребезги, порвались цепи, которые удерживали Кайла от линии, отделявшей человека от зверя. Несколько выстрелов, не больше, чем нужно. Несколько бездыханных тел, ровно столько, сколько нужно. В магазине еще один патрон, в другом магазине – испуганный взгляд удивительных глаз. – Черт возьми, только не выходи, не надо… - тихонько взмолился Кайл, но девушка уже выбежала на крыльцо и растерянно смотрела на него.
- Ты… - пробормотала она.
- Пандора… - произнес он ласково и заставил себя улыбнуться. – Ты отлично выглядишь.
- Что здесь произошло?.. – спросила Пандора, симпатичная девушка, не красивее его жены, ни в коем случае, но значительно важнее в ней каждая черта. Полцарства - чтобы прикоснуться к ней, чтобы взять за руку, чтобы обнять, прижать к себе, гладить по волосам, которые под этим дождем станут мокрыми. Полцарства – чтобы только вдохнуть ее запах. Полжизни – чтобы осмелиться сказать ей всего несколько слов. Все, что угодно – чтобы она улыбалась. Ничего не жаль.
- Ты не должна была это видеть, милая, - сказал Кайл, его пальцы застыли в воздухе, так и не коснувшись. – Ты не забыла меня?
- Эти люди… Они угрожали мне. И тот, главный, он говорил, что меня… что… - она ловко ушла от ответа, даже не поняв этого сама, а Кайл улыбнулся, в его глазах что-то вроде: «Успел, спас… Не могло же быть иначе, потому что она, потому что ради нее, потому что только для нее, потому что…»
- Значит, я вовремя? – с надеждой спросил Кайл.
- Как всегда, - кивнула Пандора. – Мне иногда кажется, что ты – мой ангел-хранитель, - проговорила она негромко и потянула его за рукав рубашки, так и не прикоснувшись к нему самому. Они зашли в магазин, внутрь, она приказала ему сесть на стул, он повиновался, а Пандора достала аккуратную коробку.
- А мне – что я одно из тех чудовищ, что выпустила Пандора, открыв ящик, - мрачно усмехнулся Кайл.
- Вот дурачок, - почти беззаботно рассмеялась девушка. Ей хотелось спросить его, откуда он узнал, как нашел, где был так долго, но она не решалась, руки дрожали от нервного напряжения, Пандора боялась выронить коробку. – Угощайся, - предложила она. Отказываться Кайл не стал.
На Кипре у рахат-лукума привкус был парфюмерный, выверенный ароматным букетом, известным только самым старым мастерам сладостей. Кайлу нравился этот запах, потому что напоминал ему о Пандоре. И сахарная пудра, которой было усыпано все в коробке, тоже, потому что напоминала о сладости поцелуя. Об этом сейчас даже мечтать глупо.
- Ты как?.. – спросил Кайл, ему тоже хотелось задать ей множество самых разных вопросов, но тоже нельзя было, нет времени, слишком мало времени. Ангел-хранитель… До чего же интересная она, Пандора.
- Нормально, - коротко и, насколько это было возможно, беспечно ответила девушка. – А ты? – и взгляд на кольцо. Хотелось бы ему снять этот символ, оставить Рейчел, оставить все. Бежать с Пандорой. На край света. На гору Олимп. К древним Богам. Куда угодно. Мечты, мечты.
- И я, - кивнул Кайл, посмотрел на нее очень долгим взглядом, стараясь запомнить каждую черточку, уже тысячу раз изученную, тысячу раз запомненную, и прислушался: сирена. – Пожалуй, мне пора, милая… - поднялся со стула, отвернулся, провалился бы сквозь землю разнообразия ради.
- Как? Уже?! Почему так скоро?! – спохватилась девушка, глаза мокрые. Кайл старательно улыбнулся и сказал:
- Потому что это за мной, - честно так и добавил, чуть менее честно. – Работа.
- А… - протянула Пандора и прошептала. – Ясно, - он улыбнулся снова и, наклонившись, прикоснулся губами к ее щеке. Так легко, нежно, невесомо. Единственное прикосновение. Боже, это так много! Это так безумно много – поцеловать ее в щеку!
- Я вернусь, - пообещал Кайл, уверенный в том, что никогда не сдержит этого слова, развернулся и ушел прочь. В темноту ливня, ночи, своей запутанной судьбы.
***
- И как? – деловито поинтересовалась Рейчел. Николас помолчал и произнес после этого недолгого раздумья.
- Бесполезно, миссис Уэйкфилд. Ее спасли.
- Кто же, мистер Бартольд?
- Мистер Уэйкфилд, миссис.
- Почему он всегда появляется тогда, когда ей грозит опасность? – спросила Рейчел, изо всех сил сохраняя спокойствие. Это давалось ей с трудом, хотя бы раз в год – в годовщину – она хотела, чтобы Кайл принадлежал ей. Именно ей, без остатка. Чтобы никакая гречанка не вмешивалась в их дела. Ведь они с мужем и без того видятся так редко… и ведь тоже благодаря гадкой девчонке! Ну какого черта он в тот день открыл огонь? Глупый, глупый ее мальчик. Обнять бы его крепко и сидеть так у камина, в их милом домике на холме, и говорить о пустяках, и завести, наконец, детей! Да, двоих маленьких карапузов, и чтобы были его глаза, безжалостные темные глаза.
- Полагаю, высшие силы сделали его ее ангелом-хранителем, миссис Уэйкфилд, - о фантастических вещах Николас уже давно привык говорить, как о погоде. Кстати. – Скверная сегодня погода, не правда ли?
- Правда, - легко согласилась Рейчел, хотя дождь любила. Кстати. – Но это не значит, что он ее любит?
- Этого я знать не могу, но полагаю, что у Вас не может быть конкурентов, миссис Уэйкфилд.
- А что если он узнает, что это я…
- Что Вы подстроили нападение на мисс Пандору, миссис Уэйкфилд? Едва ли он еще и экстрасенс. Вы же не замечали за мистером Уэйкфилдом подобных способностей, миссис?
- Ну… - задумалась Рейчел. – Бывало время, когда он угадывал каждое мое желание…
- Постель – это не повод считать мужчину новым Нострадамусом, - покачал головой Николас. Рейчел показалось забавным, что он говорит о мужчинах в постели с таким знанием дела, и она весело рассмеялась.
***
Он всем своим видом производил впечатление человека, который не собирается дожить до завтра. В тонкой рубашке он стоял под проливным дождем и травил себя каким-то дешевым пойлом, его брюки у самых ступней были испачканы кровью, а в свободной руке маялся без дела старого образца пистолет. Неподалеку играли джаз, в одном баре, название которого он никак не мог вспомнить.
- Прекрасная ночь, правда, милый? – спросила Рейчел, выходя из машины. Она была счастлива, что он еще не схвачен и даже не ранен. Каблуки наполовину утонули в луже, прическа тут же намокла.
- Скверная, - улыбнулся в ответ Кайл и поднял руку. Пальцы так крепко сжимали пистолет, что Рейчел ему даже позавидовала. Когда он в последний раз ее вот так обнимал? То, что он сидит в тюрьме вовсе не оправдание! Ради нее вот он ни разу еще не сбегал! И никого не убивал ради нее!
- Но, Кайл! – капризно протянула женщина и сделала шаг навстречу. – Сегодня же наша годовщина.
- Я все знаю, дорогая, - пропел мужчина.
- И… Ты же не можешь причинить мне вред в этот день! Сегодня наша годовщина, дорогой! – ей было страшно, но все же хотелось подойти поближе. Как они давно не виделись! Как давно он не дарил ей цветов да и вообще.
- Я все про тебя знаю, Рейчел.
- Но это же не важно, дорогой. Сегодня же наша Свинцовая свадьба! – улыбнулась она как могла широко. Роскошная женщина.
- А что принято делать в этот день, дорогая? – улыбаясь в ответ, спросил Кайл. Рейчел подняла на него горящие наивные глаза.
- Что-то из свинца, конечно! – воскликнула она с радостью.
- Дарю, - ласково проговорил Кайл и спустил курок. Свинец был ей к лицу, как и быть мертвой. И было удивительно, что человек, в котором нет больше жизни, может быть таким красивым. Будто бы утратив душу, она не потеряла ничего. Может быть, так и было? – С годовщиной, - поздравил Кайл, снял с пальца кольцо, и оно покатилось по мокрой улице к водостоку. Он знал, что теперь ему никто не поможет, да и не особенно хотел. В тюрьму не хотел тоже. Оставался лишь один выход.
Кайл встал на самый край моста. Слева виднелось моря, справа – в море превращался город. Мужчина не успел прыгнуть, как его застал голос.
- Лжец! Ты обещал, что вернешься! – Пандора. Кайл улыбнулся.
- Я люблю тебя, - непростительно признался. Ее щеки розовые. А он подхватил ее на руки. Расправил крылья. И они полетели туда. На край света. На гору Олимп. К древним Богам. Куда угодно.
Не бывает? Может и так. И может быть, за мостом теплился и ждал их расстрел. Может, они оба умерли. Но, черт возьми, они были вместе. И будут. Навечно.
Любовь, она такая.