Это цитата сообщения Оригинальное сообщение
Ламара Чкония - зарубежные гастроли
Отрывки из книги дневников Ламары Чкония «На волнах жизни»
1970 год, 4 марта, г. Тбилиси
Вчера приехала из Италии. Там в городе Палермо были проведены дни Советского Союза с «акцентом» на Грузию. Делегация состояла из 40 человек, в которую входили и деятели искусств. Среди них были композитор Реваз Лагидзе, художница Натела Иакошвили, пианистка Нино Чиракадзе, виолончелист Элдар Исакадзе и небольшой ансамбль грузинской народной песни и пляски. Из певцов выбор пал на меня.
Ламара Чкония
Наши концерты пользовались большим интересом в Сицилии. Особенно незабываемаем был гала-концерт в оперном театре Палермо, где большой успех выпал на долю ансамбля грузинской народной песни и пляски, которого темпераментные итальянцы не отпускали со сцены. На этом концерте я пела каватину Розины из оперы «Севильский цирюльник» Россини. То, что случилось после окончания этой арии, до сегодняшнего дня мне кажется волшебным сном: все зрители, оглушительно топая ногами, с криками «Браво! Бис!» повскакивали со своих мест. Я, давно уже привыкнув к разным типам оваций, была смущена, растерялась, подумав, что итальянцы устраивают мне обструкцию. Но когда в кулисах увидела просветвленные и радостные лица работников театра, которые также рукоплескали, я успокоилась. Меня несколько раз вызывали на поклон, и только после этого я поверила, что мое исполнение итальянцам понравилось. Овации не смолкали. Тогда представитель советского посольства, который стоял в кулисах, предложил мне спеть «Соловей» Алябьева. Он это произведение в моем исполнении уже слышал на предыдущем концерте. «Соловей» тоже имел большой успех, но не такой, как ария Розины.
В Тбилисском аэропорту Морис обрадовал меня присвоением мне почетного звания народной артистки Грузии.
Ламара Чкония - Пуччини - "Богема" - Мюзетта
1973 год, 25 января, г. Тбилиси
В Федеративной Республике Германии в г. Саарбрюккен 14 и 18 января состоялась постановка оперы Захария Палиашвили «Даиси». Это историческое явление в музыкальной жизни Грузии, так как впервые в Западной Европе прозвучала грузинская оперная музыка. Мне же выпало счастье в этих спектаклях исполнить роль Маро (Малхаз – Нодар Андгуладзе, Киазо – Шота Кикнадзе). Как всегда, с целью экономии валюты нас, солистов, поздно направили в Германию. 8 января из Тбилиси вылетели в Москву Н. Андгуладзе, Ш. Кикнадзе, художник спектакля Сумбаташвили и я. Только в 10 вечера мы прилетели из Москвы в Берлин, Имея при себе по 30 рублей, которые там не признавались за деньги. Вечером нас на автобусе перевезли в Западный Берлин, откуда мы перелетели в г. Франкфурт. Там должны были нас встретить представители оперного театра и отвезти в Саарбрюккен. К несчастью, нас никто не встретил, так как мы прибыли с опозданием на 2 дня! Оказывается, директор Саарбрюкенского оперного театра Г. Ведекинд и наш режиссер Гизо Жордания два дня подряд встречали нас во Франкфуртском аэропорту утром. А мы прилетели вечером из-за головотепства москвичей.
Ламара Чкония в роли Татьяны
Представьте наше положение: ни одной немецкой марки в кармане, никто из нас не владел немецким языком. Нодар Андгуладзе каким-то образом отыскал кассу, где согласились обменять советские деньги. Все мы сбросились по десять рублей и таким образом собрали деньги на телефонный звонок в оперный театр г. Саарбрюккена. После этого вздохнули с облегчением. Нодар нашел справочное бюро и узнал номер телефона оперного театра. Г. Ведекинд спросил взволнованно: «Где вы пропадали два дня, что ели, что пили? Немного подождите – через два часа будем в аэропорту». Мы от радости забыли, что голодны, и пошли разглядывать витрины. Через два часа и впрямь на машинах приехали Ведекинд, Жордания, его ассистент Брита и заместитель директора оперы, в чьей семье меня послали.
Lamara Chkonia - Als Luise die Briefe, K.520 - W.A.Mozart
На утро мы приняли участие в оркестровой репетиции «Даиси». Познакомились с местными солистками, которые должны были петь третий спектакль. Первое, что спросили немцы меня при помощи переводчика: «Вы так же сильно любите Гизо Жордания, как и мы?». Я конечно же, ответила: «Да, мы очень любим нашего режиссера». А в душе как-то сама по себе вспомнилась одна поговорка: «В своем отечестве пророком не будешь». Затем села в партере и стала наблюдать за работой Гизо. Сразу бросилось в глаза, что он был душой всего коллектива. Вокруг все отмечали, что для него другой жизни, других мыслей, кроме спектакля, не существует. На меня саарбрюккенская постановка «Даиси» режиссера Гизо Жордания произвела неизгладимое впечатление. Прежде всего – его новое видение и его жизненно реальное решение всех музыкальных фрагментов оперы.
Ставить оперу, которая уже превратилась в классику и которая постоянно ставится на различных сценах, гораздо сложнее, чем какой-нибудь модерновый спектакль. Наряду с этим знаем и то, что оперный жанр содержит в себе массу условностей. Главной условностью является хотя бы то, что действующие лица обращаются друг к другу при помощи пения; во время пения нельзя стоять спиной к публике, так как голос теряет силу; когда режиссер добавляет непродуманные мизансцены, тогда целый ряд сцен выглядит неубедительно, мешает восприятию оперного сюжета. Мизансцены Гизо Жордания всегда отличаются естественностью, что вызывает сильную реакцию зрителя.
Оперу «Даиси» я часто пела в разных странах, начиная с премьеры на тбилисской сцене в 1957 году, и на юбилейных спектаклях в Москве и Польше, но в Западной Европе, в Германии, впервые прозвучала грузинская оперная музыка, без всякого преувеличения, прозвучала триумфально. У меня сердце переполняется гордостью, ибо в это национально важное дело и я внеска скромную лепту. В то время, когда я была в Германии, 19 января из Москвы по первому каналу всесоюзного телевидения, включая интервидение, передавали в моем исполнении оперу Пуччини «Мадам Баттерфляй». Эту оперу в Москве по заказу телевидения отсняли 11 октября 1972 года на сцене театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Вместе со мной в ней пели солисты Большого театра. Оказывается, этот спектакль с моим участием состоялся по многочисленным просьбам телезрителей.
Lamara Chkonia - Aria Maró (Zakaria Phaliashvili- Opera-Daisi)
1973 год, 17 октября, г. Тбилиси
Первого октября позвонили мне из оперного театра и сообщили , что 5 октября Грузинскую республику награждают орденом Дружбы народов. Для этой миссии из Москвы специально приезжает секретарь Центрального комитета партии Андрей Кириленко. Предупредили: «Это очень ответственное мероприятие, и ты, Ламара, даже в больном состоянии обязательно должна петь».
Я представила несколько произведений с оркестром, они выбрали «Соловейко» украинского композитора Кропивницкого. Узнала также о том, что режиссер концерта, народный артист Советского Союза Арчил Чхартишвили на совещании в Центральном комитете был категорически против моего участия в нем и ставил вопрос ребром: «Или я, или Ламара Чкония!».
Дело в том, что летом этого года в Большом концертном зале филармонии на одном из правительственных концертов между мной и Арчилом произошел курьезный инцидент. На генеральной репетиции концерта я просила его, чтобы мое выступление было поставлено в программе перед эстрадным ансамблем «Иверия» и ни в коем случае после ансамбля. Это не было капризом примадонны, как затем это расценили некоторые. Я часто выступала на правительственных концертах в Москве, Киеве, Ленинграде, Минске и знала, что там по-иному составляли программу. А именно: в начале классика, а в конце – эстрада, но никогда не было наоборот. Режиссер Чхартишвили обещал, что обязательно учтет мою просьбу. Когда пришла на концерт и пересмотрела программу, обиделась. Мое выступление было предусмотрено в самом конце, именно после ансамбля «Иверия». А публика целиком и полностью состояла из молодых людей, большинство которых, к великому сожалению, классическую музыку почти не знает. Перед концертом я не стала трепать нервы и разбирать с ним этот вопрос, а спокойно стояла в кулисах, ожидая своего выхода.
Тем временем на сцене ансамбль «Иверия» под руководством А. Басилайя исполнял свой номер. Этот коллектив был очень популярен в Грузии. Поклонницей этого замечательного ансамбля являлась и я. Своими шутками и шлягерно-музыкальными номерами они создали на сцене необыкновенную атмосферу. Зал оживился, и артисты получили заслуженный успех и длительные аплодисменты. Ансамбль не отпускали со сцены. В это время слышу голос режиссера Чхартишвили: «Ламара, выйди на сцену, и когда люди увидят тебя, успокоятся». Я ответила: «На чужие алодисменты не выйду на сцену. Как вы думаете, если люди не перестанут им аплодировать, то я должна буду повернуться и уйти в кулисы?!». Арчил на это ответил: «Не бойся, выходи, ты такая популярная, что они мигом успокоятся». Я в ответ: «Нет, дорогой, извините, но я не выйду на сцену заглушать чужой успех – неэтично перед коллегами и очень неприятно мне!». Арчил продолжал настаивать: «Ламара, выходи на сцену, говорю! Ты всегда такая своенравная и капризная, выйди сейчас же, а то никогда не приглашу на такие концерты!». Эти слова стали последней каплей в чаше моего терпения.
Взяла себя в руки, подошла к нему и спокойно сказала: «Советую самому научиться строить гала-концерты, а потом решать, кого приглашать, а кого нет. И еще... Если не пригласите на эти бесплатные концерты работать, вот беда – умру от горя!». После этих слов быстро вернулась в гримерную комнату, переоделась и ушла домой. Именно поэтому он был зол на меня. И сейчас, когда приезжает Кириленко и правительство республики готовится к большому праздничному мероприятию, Чхартишвили заявляет: «На концерте или я, или Ламара Чкония». На такое категоричное заявление второй секретарь ЦК Грузии Чуркин, оказывается, ответил: «Не валяй дурака, сейчас же внеси Ламару Чкония в программу!».
Торжественное мероприятие состоялось 5 октября в Большом зале филармонии. На церемонии вручения ордена мы вчетвером через весь зал вынесли на сцену грузинский флаг, на который Кириленко под длительные аплодисменты прикрепил орден. После этого весь торжественный концерт прошел с большим подъемом. По окончании концерта ко мне подошел Арчил Чхартишвили, обнял меня и сказал: «Ламара, несмотря на твой плохой характер, ты все равно гениальна!». После этого мы помирились.
Ламара Чкония в роли Чио-Чио-сан
Когда я и Морис возвращались домой, перед филармонией нам преградила путь секретарь ЦК Грузии Виктория Моисеевна Сирадзе, поздравила с успехом и сказала, что Кириленко со своей супругой в восторге от моего пения и просят, чтобы на бакете в Крцаниси присутствовала и я. Они изъявили желание поближе познакомиться со мной. Виктория Моисеевна посадила меня в свою машину и мы поехали на банкет.
У входа в банкетный зал меня встретили Кириленко и его супруга. Они поздравили меня с успешным выступление на концерте, пригласили к столу и посадили меня так, что Кириленко очутился между мной и Эдуардом Шеварднадзе. Перед нами сидели Виктория Моисеевна и супруга Кириленко – Елизавета. В течение всего вечера чета Кириленко довольно скурпулезно изучала мою биографию и не переставала удивляться тому, что давно уже не слышала в таком хорошем исполнении украинскую песню. Когда банкет закончился и все повставали с мест, Кириленко с сожалением окликнул: «Неужели я и мое семейство не сможем послушать Ламару еще раз?!». Виктория Сирадзе мигом откликнулась: «Вы же сейчас едете в Пицунду на отдых. Мы там в церкви специально для вас устроим сольный концерт Ламары». Обняла меня и спросила: «Правда, Ламара, ты поедешь?». «Конечно, дорогая Виктория, для меня это – большая честь», - ответила я.
Когда в моей жизни происходит что-то очень важное и радостное, почему-то всегда вспоминаю один эпизод из детства. Тогда я была ученицей 5 класса батумской русской школы. В классе у нас был хорошо откормленный, толстый мальчик по фамилии Сумбатов. Он плохо учился и по два года задерживался в каждом классе. Он был старше нас и сильнее всех. Бил нас и пугал. Особенно часто я была мишенью его назойливых насмешек, он постоянно дергал меня за косы и тарабанил по голове ладонями. Однажды даже схватил за плечи и дал коленом под зад. Этого терпеть уже было невозможно. Целый урок меня душила жажда мести. Как только раздался звонок, я схватила сумку, набитую книгами, и, уже не помню как, вскочила на парту, и так его сумкой сверху ударила по голове, что он свалился на пол. Я тут же навалилась на него сверху и стала бить его изо всех сил по голове. Дети стояли вокруг и наблюдали. Я так увлеклась, что даже не заметила, как вошла руководитель класса, которая еле оторвала меня от него. После этого случая девочки всего класса признали меня лидером. А я тем временем в глубине души боялась ответных действий Сумбатова, зная, что у него много братьев и сестер. Но скоро поняла, что он больше всего боялся моего лютого выражения глаз. Наверное, он убедился, что война со мной ничего хорошего не сулит, и отстал.
Правительство часто приглашает меня на торжественные концерты и банкеты для исполнения песен и арий. Я стала незаменимой «придворной певицей» с той только разницей, что раньше музыкантов одаривали царскими брильянтами, а сейчас мы, артисты, обслуживаем их бесплатно, и еще нас упрекают. На банкете, когда я вместе с ними сижу за столом, ожидая выступление, очень волнуюсь и не могу смотреть на еду. А после выступлений почти всегда банкет заканчивается, и я остаюсь голодной.
В связи с этим часто вспоминается эпизод из детства. Тогда мне было примерно 14-15 лет. В Батуми проходила детская городская олимпиада, где я должна была петь арию Этери из оперы З. Палиашвили «Абесалом и Этери». К этому выступлению особенно готовились мои родители. С утра я слышала их беседу: «Сегодня надо приготовить особо хороший обед. Девочка должна наполнить желудок, чтобы к нее силы были!». И действительно приготовили невероятно вкусный жирный мясной обед из 4-х блюд: борщ с куском мяса и сметаной, мясные котлеты с гарниром из картофельного пюре, русские блинчики с вареньем и чаем, фруктовый компот. Мама постаралась и подала мне полную тарелку борща, после чего я уже была сыта. Отец не унимался: «Кушай, детка, ты же знаешь, сегодня у тебя ответственное выступление, и потому надо хорошо поесть, чтобы спеть такую арию!». Я как послушная дочь все, что клали мне в тарелку, ради того, чтобы хорошо спеть, насильно посылала в желудок. После такого обеда я еле дышала. Вышла на сцену и в арии, которую всегда с легкостью хорошо пела, на этот раз, к моему удивлению, ни одной музыкальной фразы на одном дыхании не смогла спеть. Об исполнении и перевоплощении и думать забыла. Кое-как, обливаясь потом, допела арию до последней ноты и пулей выскочила со сцены в кулисы. За мной побежала моя пианистка, крича мне вслед: «Ламара, подожди, куда ты бежишь, разве можно так сильно волноваться, пойдем на поклон!». И я поверила, что волнение помешало мне в пении, а не сытный обед. Я, тогда неопытная, не умела сопоставлять факты. Не знала, что наполненный желудок мешает эластичности диафрагмы, а это отрицательно влияет на качество исполнения. Не знала и того, что хорошее пение зависит от бытового режима, что петь надо почти на голодный желудок.
Клип, посвященный Ламаре Чкония ее внучкой Анной Ламорис, которая является автором текста и музыки, режиссером, пианисткой и исполнительницей.