- Смотри! - бабуля протянула мне свою руку.
Я оторвалась от кисета, который шила в подарок, и взглянула на руку бабули. На ее сморщенной от старости руке вместе с венами отчетливо проступала синева, словно огромные синяки по всему запястью.
- Отчего это? - спросила я.
- Не знаю, вот только заметила. Наверно скоро конец мне, - ответила моя бабуля и тут же спохватилась, - ой, у меня там молоко на плите.
Она тут же помчалась на кухню, а я так и осталась сидеть, глядя на то место, где еще секунду назад стояла бабуля. Смотреть и ничего не видеть.
Такие простые слова о твоей смерти пронзили насквозь. Смерть родного и любимого человека - что может быть страшнее.
Да как ты так спокойно сообщаешь мне это? А что же мне делать ночью? Вставать 15 раз за ночь, идти на цыпочках в твою комнату и прислушиваться к твоему дыханию? Постоянно приглядываться к тебе, ища первые признаки приближения смерти? Ходить целый день за тобой следом в страхе, как бы чего не случилось? Что?
Такие простые слова о твоей смерти пронзают насквозь.
P.S. Вечером бабуле захотелось блинов. Я пошла их печь. Глядя на то, как я переворачиваю их на сковороде, бабуля сказала:
- Вот как мастерски уже печешь, молодец! Подожди, мы еще с тобой поучимся котлеты жарить.
- У кого я поучусь? - грустно спросила я, не глядя на нее, - ты же собралась умирать.
- Я? Когда? - так искренне удивилась бабуля, что я все-таки осмелилась оторвать свой взгляд от блинов.
- Ну как... руки синие... сама сказала, - говорила я, уставившись на ее руки, на которых не было и следа синевы.
- А, - бабуля рассмеялась, - да нееее... Я нашла причину. Это мой халат новый, зараза такая, красится оказывается. Я за него мокрыми руками взялась, вот он меня и "пометил", как свою.