Писатель – это тоже человек, который естественным образом рано или поздно сталкивается с проблемой существования других людей. Но эту проблему он решает особенным способом. Раньше, до нахождения решения, он считал – и небезосновательно, – что иметь друзей значит растрачивать себя: во столько раз интенсивней, сколько людей тебя окружает и насколько сильно требуют они от тебя этой интраверсии. Поэтому он был один: ему легче было объяснять – и тем самым постулировать – себя единожды и перед самим собой. С появлением других людей человек неизбежно сокращает этот объем объяснения и постулирования – и не просто в силу ограниченности своих возможностей, но и в силу принципиальной несжимаемости личной информации, то есть сведений, через которые человек являет себя миру. Теперь же, после того, как он нашел выход, писатель убивает двух зайцев, занимаясь одной – прежней – работой. В своих книгах он постулирует собственную самость, объясняя ее как бы самому себе, но тем самым и открывая доступ к ней для остального мира. Это та двойственность, которой объясняют обыкновенно и коммерческую сторону искусства: стремление быть понятым и желание продавать, – но для него и та, и другая двойственности превращаются в вещи отдельные, самодостаточные, не скрывающие никакой диалектики.