Отличный чат! На нём и создан наш прекрасный Радио-Чат-999xz https://999xz.io.ua

В сервисе чатов Чатовод, расположенном по адресу chatovod.ru, есть один пользователь, который всячески вредит другим пользователям. Он забирает у них чаты, взламывает их аккаунты, но в основном занимается спамом их данных по всему Интернету. А также он заходит в некоторые чаты, и троллит администрацию этих чатов, или отправляет туда запрещённые фотографии, в том числе и порно. В основном берёт ники Юниан или Unian. Его зовут Владимир Дзюба, ему 26 лет. Он живёт в Харькове. Его IP адрес - 37.229.131.11 или 37.229.160.161. Из-за его действий на него был составлен компромат. Его можно найти там - upload.ee/files/11201180/______________________________28.02.2020.rar.html. Он любит сидеть в чатах по адресу smurfaalways.chatovod.ru и boloto-3.chatovod.ru.
На данного пользователя не только составлен компромат, но и ещё снято видео с историей сообщений в чатах, где он был. Это видео доступно по адресу youtube.com/watch?v=LlZeWMpEkKc.

Компроментирующий комментарий.Обязателен к прочтению. Имя:Швецов Константин Романович. Адрес места проживания:Россия,Краснодарский край,Калининский район,хутор Джумайловка,Улица Александра Безгласного Дом:Номер №24. Индекс:353792 Код ОКАТО:03219808001. Код ОКТМО:03619408101. Код ФНС:2369. ИФНС:2333. Код КЛАДР:23013000015000500. Кадастровый квартал:23:10:0504001. Тип дома:Жилой. Глобальный идентификатор дома:24849098-e61c-4feb-a3c1-85499c7dcc52. Идентификатор записи дома:f280196f-af74-4f57-be43-15b0566bddaa. Площадь:2 500,00 м2 (квадратный метр). Кадастровый инжинер:Чайка Елена Алексеевна. Дом возможно имеет в своем адресе букву А. Почтовое отделение на службе у данного дома:Ул.Братьев Степановых 11А,Б Джумайловка, Калининский район, Краснодарский край. Координаты улицы Александра Безгласного:45.4563704 (широта), 38.6027483 (долгота). ISO-код улицы:RU-KDA. Код района:013. Код региона:23. Телефонный код хутора Джумайловка:+7-86163. Часовой пояс хутора Джумайловка:UTC+3. Работа почтового отделения хутора:Вторник-Суббота 8:00-17:00. Выходные:Понедельник,Воскресенье. Телефон начальника почты:+7-86163-40630. Телефон почтового отделения:(861-63) 4-06-30. Автомобильные коды:23,93. Ехать из Москвы до хутора Джумайловка:1148 км. Имя почтового отделения:Тимашевск Почтамт. Класс почтового отделения:4. Тип почтового отделения:СОПС. Индекс подчиненности обьекта почтовой связи:352749. Тип обьекта почтовой связи:О. Сайт Джумайловского сельского поселения:https://адм-дж.рф. Сайт Администрации Джумайловского сельского поселения:https://sites.google.com/site/dzumajlovskoeselskoeposelenie/home. Всего улиц на хуторе Джумайловка:13. Имя человека в честь которого назвали улицу:Александр Владимирович Безгласный. Год рождения,смерти:Родился 18 апреля 1965 года,умер 31 мая 1985 года. Основной профиль Швецова Константина на Чатоводе:Тантум Верде Форте,87 лет. Ссылка которая ведет на этот профиль:https://chat.chatovod.ru/id2591314. Электронные почты на Mail.ru:ttantum@mail.ru,verde03@bk.ru. Основной ip-адрес:85.174.207.120.Провайдер данного IP ПАО "Ростелеком". Номера телефонов Кости Швецова:+79183785792,+79882627263,+79528273297,+79883627259,+79284235626. Оператор всех данных номеров:МТС.

Здравствуйте.В комментарии на данном сайте произошло нарушение Закона.А именно разглашение возможно украденных личных данных.Настоятельно рекомендуем не обращать внимания на этот комментарий.Так как информация в нем не соответствует действительности.И на данный момент морально и физически устарела.Заранее Спасибо.

Потом, голова Миртля! Неужели вы действительно думаете, — неужели кто-нибудь действительно думает, — будто сила падения способна вдавить голову человека в его тело? Да, может быть, это и мыслимо, однако я никогда не верил, чтобы с Миртлем случилась подобная вещь. А сало на его платье? «Весь скользкий от сала», — сказал один из производивших освидетельствование. Удивительно, что никто не подумал об этом. Но я-то думал. Я давно думаю. Я поднимался трижды (до чего Денгерфильд насмехался над моим ружьем!), но никогда не был достаточно высоко. Теперь, благодаря новой легкой машине системы Поля Веронье с двигателем Робур в сто семьдесят пять сил, я завтра без труда достигну тридцати тысяч футов. Постараюсь побить рекорд. Может быть, добьюсь и чего-нибудь другого. Понятно, это опасно. Но если человек желает избегать опасности, ему лучше всего совсем не летать, а просто надеть фланелевые туфли и халат. Завтра я попаду в воздушные джунгли и, если в них есть что-нибудь, я это узнаю. Придется мне вернуться — я сделаюсь знаменитостью. Если я не вернусь, эта тетрадь объяснит, что я пытался открыть и каким образом я погиб. Но, пожалуйста, без болтовни о случайностях или необъяснимых тайнах. Для своей цели я выбираю моноплан Поля Веронье. Когда предстоит настоящее дело, ничто не сравнится с монопланом. Еще в давние дни это нашел Бомон. Главное, — моноплан не боится сырости и непогоды. Этот прекрасный маленький аппарат слушается моей руки, как мягкоуздая лошадь. Мотор — десятицилиндровый вращающийся Робур — развивает до ста семидесяти пяти сил. В моноплане все современные усовершенствования, включая опускные шасси, тормоза, гироскопические уравнители, он имеет также три быстроты, достигаемые изменением угла планов. Я взял с собой ружье и дюжину заряженных картечью патронов. Посмотрели бы вы на лицо моего старого механика Перкинса, когда я попросил его положить их в машину! Я оделся, как арктический исследователь: две фуфайки под теплым костюмом; толстые носки, стеганые сапоги, штурмовая фуражка с наушниками и тальковые очки. В ангарах было душно, но ведь я направлялся, так сказать, на вершины Гималаев, и мне следовало одеться соответственно. Перкинс понимал, что предстоит что-то особенное, и умолял меня взять его с собой. Может быть, я согласился бы, если бы выбрал биплан; моноплан же — для одного, если желаешь извлечь из него каждый фут подъема. Понятно, я захватил с собой подушку с кислородом: человек, желающий достигнуть наибольшей высоты без запаса кислорода, или замерзнет, или задохнется, или и то, и другое вместе.

Раньше, чем ступить на моноплан, я внимательно осмотрел его крылья, руль направления и руль высоты. Насколько я мог видеть, все было в порядке. Я привел в действие мою машину; она шла хорошо, ровно. Когда аппарат отпустили, он, двигаясь с наименьшей скоростью, почти сразу поднялся. Я сделал два круга над моим лужком, чтобы разогреть двигатель, потом, махнув рукой Перкинсу и остальным, выпрямил крылья и поставил рычаг на самый скорый ход. Минут восемь-десять моноплан летел по ветру, точно ласточка, но я повернул его, слегка поднял его переднюю часть, и он широкой спиралью двинулся к гряде туч, висевшей надо мной. В высшей степени важно подниматься медленно, применяясь к давлению.

III
Стоял душный, жаркий день, и в воздухе чувствовалось тяжелое затишье, как перед дождем. С юго-запада по временам налетали порывы ветра; один из них был так силен и неожидан, что заставил мой аппарат сделать полуоборот. Я вспомнил те времена, в которые шквалы, вихри и «воздушные мешки» служили опасностями, то есть эпоху, когда люди еще не умели вкладывать в свои машины мощь, превозмогающую такие затруднения. Когда я уже достигал туч и альтиметр — высотомер, — показывал три тысячи, начался дождь. О, как он лил! Капли барабанили по моим крыльям, бичевали мне лицо, туманили очки, так что я с трудом смотрел вперед. Я уменьшил скорость машины, потому что было тяжело двигаться против ливня. Выше дождь превратился в град, и мне пришлось обратить к нему хвост моноплана. Один из цилиндров перестал работать, — вероятно, вследствие загрязнившегося воспламенителя; тем не менее, я все же поднимался достаточно хорошо. Через несколько времени неприятность, что бы ни вызывало ее, устранилась, и я услышал полное, глубокое жужжание: десять цилиндров пели, как один. В таких случаях сказывается вся прелесть наших современных умерителей звука. Мы можем слухом контролировать действие машин. До чего они пищат, визжат и рыдают, когда в них что-нибудь портится! В былое время эти призывы на помощь пропадали даром: их всецело поглощал чудовищный грохот машины. Если бы только первые авиаторы могли воскреснуть и увидеть купленное ценой их жизней совершенство механизмов!

Около половины десятого я приблизился к тучам. Подо мной расстилалось стушеванное и затемненное дождем широкое пространство сальсберийской низменности. С полдюжииы летательных машин работали на высоте тысячи футов; на фоне зеленого поля они казались маленькими черными ласточками. Полагаю, авиаторы спрашивали себя: что я делаю в стране туч? Внезапно передо мной выросла серая завеса, и влажные клубы тумана обвили мое лицо. Неприятное ощущение чего-то холодного и липкого… Но я выбрался из полосы града и, значит, все-таки достиг кое-какой выгоды. Туча была темна и густа, как лондонский туман. Стремясь выбраться из сырой гряды, я поднял нос аэроплана, да так сильно, что зазвенел автоматический тревожный звонок; я стал скользить назад. Промокшие крылья моноплана, с которых падали капли, сделали его вес тяжелее, чем я думал, но скоро я очутился в более легком облаке, а потом и совсем вышел из первого слоя туч. Дальше был второй — нежный, цвета опала; он висел высоко над моей головой. Белый сплошной потолок вверху, темный сплошной пол внизу, а между ними моноплан, который, описывая спирали, пролагал себе путь в высотах. В этих пространствах между облаками чувствуешь себя убийственно одиноким. Раз большая стая каких-то мелких водяных птиц пронеслась мимо меня, быстро направляясь к западу. Шелест их крыльев и их музыкальный крик показались моему слуху веселыми звуками. Кажется, это были чирки, но я плохой зоолог. Теперь, когда мы, люди, стали птицами, нам следовало бы научиться распознавать наших собратьев по внешнему виду.

Внизу подо мной крутился ветер и колебал просторную облачную пелену. Однажды в ней образовался как бы водоворот из тумана, и, точно глядя в воронку, я на мгновение разглядел отдаленную землю. Глубоко подо мной пролетел большой белый биплан; я думаю, утренний почтовый — между Бристолем и Лондоном. Потом серые клубы снова сомкнулись, и я опять очутился в воздушной пустыне.

В начале одиннадцатого я коснулся нижней окраины второго слоя облаков. Он состоял из тонкого прозрачного тумана, быстро плывшего с запада. Все это время ветер постоянно усиливался и теперь дул резко, судя по моему индикатору, двадцать восемь в час. Было уже очень холодно, хотя мой высотомер показывал лишь девять тысяч. Машины работали прекрасно, и мы поднимались. Высокая гряда облаков оказалась гуще, чем и ожидал, но, наконец, она превратилась в золотистую дымку, и через мгновение я вылетел из нее; надо мной раскинулось безоблачное небо и заблистало яркое солнце. Вверху были только лазурь и золото; внизу только блестящее серебро, насколько хватало мое зрение — одна сверкающая облачная равнина. Часы показывали четверть одиннадцатого, а стрелка барографа стояла на цифре двенадцать тысяч восемьсот. Я все шел вверх и вверх; мой слух сосредоточивался на глубоком жужжании мотора, глаза наблюдали за часами, за индикатором наклонов, за рычагом бензина и за масляным насосом. Немудрено, что авиаторов считают бесстрашными. Мысли летчика заняты такими разнородными предметами, что ему некогда беспокоиться о себе! В эти минуты я заметил, до чего, на известном расстоянии от земли, буссоль ненадежна. О своем направлении я мог судить только по солнцу и ветру.

На большой высоте я надеялся достигнуть полосы вечного покоя, но с каждой новой тысячью футов шквалы делались все сильнее. Встречая их удары, моя машина стонала и дрожала во всех своих соединениях; на поворотах трепетала, как лист бумаги, а когда я ставил ее по ветру, несла меня, вероятно, с такой быстротой, какой еще никогда не испытывал ни один смертный. Мне приходилось постоянно делать новые повороты, потому что я стремился достигнуть не только наибольшей высоты. Судя по своим вычислениям, я полагал, что воздушные джунгли лежат над Уильтшайром, и все мои усилия пропали бы даром, достигни я высших слоев воздуха где-нибудь в другом пункте.

Когда я поднялся на двенадцать тысяч футов, — что случилось около полудня, — ветер стал так суров, что я тревожно поглядывал на тяжи машины и на ее крылья, ежеминутно ожидая, что они начнут полоскаться или ослабеют. Я даже отвязал парашют и прикрепил его крючок к кольцу моего кожаного пояса, приготовляясь к самому худшему случаю. Для меня наступала минута, в которую всякая небрежность механика оплачивается жизнью авиатора. Но машина выдержала искус. Каждая ее проволока, каждый болт жужжали и вибрировали, точно струны арфы, но мне было радостно видеть, что, несмотря на все удары и толчки, моноплан все же оставался победителем природы и господином неба. Конечно, в самом человеке есть что-то божественное, раз он превозмогает ограничения, которыми создание связывает его, превозмогает их именно с помощью такого несебялюбивого, героического самопожертвования, какое показали победы над воздухом. Говорите теперь о вырождении людей! Когда в летописях нашего рода был начертан такой рассказ, как этот?

IV
Вот какие мысли наполняли мой мозг, когда я поднимался по чудовищно крутой линии; ветер то был мне в лицо, то свистел мимо моих ушей, а страна туч подо мной ушла так далеко вниз, что ее серебряные складки и выпуклости сгладились и она превратилась в одну плоскую, блестящую низменность. Но вдруг я испытал страшное и новое ощущение. Я и раньше попадал в то, что наши соседи-французы называли tourbillon[2], но он никогда не крутил меня с такой силой. В громадной несущейся реке ветра, по-видимому, были свои водовороты, такие же чудовищные, как она сама. Мгновенно я очутился в самом сердце одного из них и минуты две кружился с такой быстротой, что почти потерял сознание; потом мой моноплан наклонился левым крылом, упал, как камень, и потерял около тысячи футов; на месте удержал меня только мой пояс. Еле дыша, потрясенный, я почти перевешивался через перила моего пилотского места. Но я способен на усилие. Это мое единственное большое авиаторское достоинство. Я осознал, что мы опускаемся медленнее. Очаг вихря составлял скорее конус, чем настоящую воронку, и теперь я достиг его вершины. Страшным толчком, перекинув всю тяжесть на одну сторону, я уравнял мои планы и повернул аппарат по ветру. В одно мгновение он вынырнул из полосы вихрей и понесся вниз. Потом, потрясенный, но победивший, я поднял «нос» моего моноплана и снова начал подниматься по спирали. Сделав большой круг, чтобы избежать опасного места, я вскоре был выше его. После часа я уже достиг двадцати одной тысячи футов над уровнем моря. К моей великой радости, моя летательная машина вышла из полосы бури. С каждой сотней футов воздух становился спокойнее. Но стало очень холодно, и я уже испытывал ту особую дурноту, которая возникает вместе с разрежением атмосферы. Я развинтил мою кислородную подушку и вдохнул живительный газ; точно подкрепляющий напиток, пробежал он по моим жилам, и я почувствовал ликование, почти опьянение. Поднимаясь в холодный, тихий, далекий мир, я кричал и пел.

Для меня совершенно ясно, что бесчувствие, которое охватило Глешера и, в меньшей степени, Коксвеля, когда в 1862 году они на воздушном шаре достигли тридцати тысяч футов, было вызвано крайней быстротой вертикального подъема. Если совершаешь его спокойно, медленно, постепенно приучая себя к уменьшенному барометрическому давлению, то таких страшных симптомов не появляется. Я мог дышать без неудобства, даже без кислорода. Однако, мне было жестоко холодно. Мой термометр Фаренгейта стоял на нуле. К половине второго я был уже приблизительно на высоте семи миль над землей и все еще постоянно поднимался. Тем не менее, мне стало ясно, что разреженный воздух представляет значительно меньшее сопротивление для моих планов и что вследствие этого мне следовало понизить угол подъема. Я понял, что даже при моем легком весе и сильной машине меня ждет пункт, где я буду принужден остановиться. Дело еще ухудшилось тем, что один из моих дающих искры приборов испортился, и в моем двигателе периодически прекращалось внутреннее горение. От страха неудачи сердце у меня сжалось.

Около этого времени я был свидетелем необыкновенного явления. Что-то прожужжало мимо меня, несясь среди дыма, и вдруг разорвалось с громким шипением, рассеяв вокруг себя облако пара. Сначала я не мог объяснить себе, что случилось. Потом вспомнил, что землю вечно бомбардируют метеорные камни; что вряд ли на ней остались бы живые существа, если бы почти в каждом случае метеоры не обращались в пар во внешних слоях атмосферы.

Вот еще новая опасность для авиации на больших высотах; когда я приближался к линии сорока тысяч футов, мимо меня пролетели еще два метеора. Не могу сомневаться, что на самом краю покрова земли риск был бы еще сильнее.

Стрелка моего барографа показала сорок одну тысячу; тут я понял, что дальше двигаться не могу. Физические ощущения еще не были невыносимы, но моя машина достигла границы своего движения. Разреженный воздух не представлял твердой опоры для крыльев машины, и от малейшего толчка она скользила вбок, плохо слушаясь управления. Может быть, если бы двигатели действовали вполне хорошо, я мог бы пройти еще одну тысячу футов вверх, но вспышки по-прежнему происходили неправильно, и один из десяти цилиндров не работал. Если бы я не достиг уже зоны, к которой стремился, понятно, я не увидал бы ее на этот раз. Но разве я не достиг ее? Плавая в воздухе кругами, как чудовищный ястреб, на высоте сорока тысяч футов над землей, я предоставил мой моноплан самому себе и через мангеймскую трубу стал внимательно осматривать все окружающее. Небо было совершенно ясно; на нем я не замечал никаких указаний на те опасности, которые рисовались моему воображению.

Уже сказано, что я парил кругами. Вдруг мне пришло в голову, что я должен описать более широкий круг, двинуться по новому пути. Ведь желая встретить добычу в земных джунглях, охотник, конечно, пошел бы через заросли. Мои прежние расчеты внушили мне мысль, что воображаемые мной воздушные джунгли лежат где-то над маленьким Уильтшайром. Следовательно, они находились к юго-западу от меня. Я определил мое положение по солнцу, потому что компас был ненадежен, не виднелось никаких признаков земли — ничего, кроме отдаленной серебристой облачной низины. Тем не менее, я постарался принять надлежащее направление и вел моноплан к определенному пункту. Я рассчитал, что бензина мне хватит только приблизительно на один час, но я мог израсходовать его до последней капли, потому что один величавый vol-plané в любое время доставил бы меня на землю.

Представьте себе медузу, такую, какие встречаются у нас в море летом; медузу в форме колокола, но исполинского размера, как мне кажется, значительно превосходившую величиной купол собора святого Павла. Медуза эта была светло-розовая, с зелеными жилками, но так нежна, что бросала волшебный контур на темно-синее небо. Весь колокол слабо и ритмически пульсировал. От него отходила пара длинных зеленых щупальцев, которые медленно качались взад и вперед. Прелестное видение мягко, с бесшумным спокойствием прошло над моей головой, легкое и хрупкое, как мыльный пузырь, и медленно поплыло своей дорогой.

Я слегка повернул свой моноплан, чтобы посмотреть вслед красивому созданию, и мгновенно очутился посреди целого флота таких же существ самой различной величины. Однако, все они были меньше первого. Я разглядел несколько совсем маленьких; большинство же приблизительно достигало величины обыкновенного воздушного шара, и все имели почти такие же закругления вверху. Нежность вещества, из которого они состояли, и легкие тона их окраски напомнили мне лучшее венецианское стекло. Розовые и зеленые оттенки преобладали в расцветке прозрачных колоколов, но там, где солнце мерцало сквозь них, они отливали радугами. Мимо меня проплыли несколько сотен странных существ, целая сказочная эскадра неведомых аргонавтов неба. Очертания этих созданий и нежность ткани их тел вполне соответствовали чистым высотам. Трудно было поверить, что они действительно доступны для земных органов слуха и зрения.

V
Но вскоре мое внимание привлекла новая неожиданность — змеи высших слоев воздуха! Это были длинные, тонкие фантастические парообразные ленты и кольца; они поворачивались, свивались с громадной быстротой, летая кругом меня с такой скоростью, что глаз еле успевал следить за ними. Некоторые из этих призрачных созданий имели футов до двадцати-тридцати длины; толщину же воздушных змей было трудно определить, потому что их туманные очертания словно таяли в окружающем воздухе. Внутри их светло-серых или дымчатых тел тянулись более темные линии, которые вызывали мысль об определенной организации. Одна из змей скользнула мимо моего лица, и я ощутил ее холодное клейкое прикосновение; однако, они состояли из такого неплотного вещества, что я не ждал от них большей физической опасности, чем от прелестных колоколообразных существ, недавно пронесшихся передо мной; змеи эти были не плотнее пены, всплывающей после разбившейся волны.

Но меня ждала более ужасная встреча. С высоты спускалось какое-то лиловое пятно тумана; когда я впервые заметил его, оно казалось маленьким, но, приближаясь, быстро вырастало и наконец, по моему предположению, заняло несколько сот квадратных футов. Оно состояло из какого-то прозрачного, желатинообразного вещества, однако имело более определенный абрис и большую плотность, нежели существа, встреченные мною раньше. В нем также замечалось больше следов физической организации. Особенно два больших теневых круглых пятна могли обозначать глаза; между ними сидел совершенно твердый белый отросток, изогнутый и жесткий, как клюв коршуна.

Наружный вид этого чудовища был страшен и грозен; оно изменяло свою окраску; сначала было светлого розовато-лилового оттенка, но постепенно приняло злобный фиолетовый цвет, до того густой, что страшное создание, проплыв между моим монопланом и солнцем, бросило тень. На верхнем спинном изгибе его громадного тела виднелись три больших нароста, которые я могу назвать только исполинскими пузырями; глядя на них, я решил, что они были наполнены каким-то до крайности легким газом, который поддерживал эту безобразную и полутвердую массу в разреженном воздухе. Страшилище двигалось быстро, без труда равняясь с монопланом; миль двадцать или больше оно составляло мой страшный эскорт, вися надо мной, точно хищная птица, выжидающая времени упасть на добычу. Двигалось оно с такой быстротой, что трудно было следить за способом его передвижения, но я заметил, как оно делало это: из него вытягивался вперед длинный, клейкий отросток, который тащил за собой весь остаток извивающегося, колеблющегося тела. До того эластично и желатинообразно было это существо, что и двух минут подряд оно не сохраняло одной и той же формы. И каждая перемена делала его еще страшнее, еще противнее.

Я понимал, что оно задумало недоброе. Каждый лиловатый отсвет его отталкивающего тела говорил мне об этом. Неопределенные выпуклые глаза, постоянно обращенные на меня, казались холодными, безжалостными, и в их слизистой глубине мерцала ненависть. Я опустил переднюю часть моего моноплана, чтобы ускользнуть от чудовища. В эту минуту с быстротой вспышки света из пузыристой массы вытянулось что-то вроде щупальца и с легкостью и гибкостью конца бича обвило переднюю часть моей машины. Этот отросток лег на горячий двигатель. Раздалось громкое шипение; почти мгновенно он снова взвился на воздух, и все громадное, плоское тело страшилища сжалось, точно от внезапной боли. Я нырнул, делая vol-piquè[3]; одно из щупалец снова протянулось через моноплан, и пропеллер отрезал его с такой легкостью, точно рассеяв клуб дыма. Длинное скользящее змееобразное кольцо окружило мне талию сзади и потащило из моего углубленного сиденья. Я рвал его руками; пальцы мои тонули в мягкой, липкой, клееобразной массе; на мгновение я освободился, но снова был пойман другим кольцом, обвившимся вокруг моего башмака: оно так потянуло меня, что я почти упал на спину.

Падая, я выстрелил из обоих стволов моего ружья, хотя это было все равно, что нападать на слона, пуская в него заряды горохом. Трудно представить себе, чтобы какое-нибудь человеческое оружие могло ранить громадное тело чудовища. Однако, я бессознательно прицелился лучше, чем думал: с громким звуком один из больших пузырей на спине страшного создания лопнул от попавшей в него картечи. Мои предположения были справедливы: эти прозрачные выпуклости наполнялись каким-то газом, и теперь громадное тучеобразное тело мгновенно повернулось набок; страшилище отчаянно корчилось, чтобы прийти в равновесие, а его белый клюв щелкал и разверзался в припадке ужасного бешенства. Тем не менее, я ускользнул от него, несясь по самому крутому наклону, который только решился применить, предоставив машине действовать в полную силу. Мой пропеллер, а также притяжение влекли меня вниз с быстротой аэролита. Далеко позади себя я видел смутно лиловое пятно, которое быстро уменьшалось, уходя в синее небо. Я счастливо выбрался из убийственных джунглей высших слоев.

Едва я очутился вне опасности, как я остановил мотор; ничто не разрывает двигателя на части скорее, нежели спускание с высот с полной силой. Я совершил великолепный спиральный vol-plané приблизительно с восьмимильной высоты: сначала к полосе серебристых облачных гряд, затем к слою бурных туч и, наконец, под ливнем к земной поверхности. Вылетев из облаков, я увидел под собой Бристольский канал, но, имея еще запас бензина, сделал миль двадцать вглубь страны и только тогда опустился на поле в полумиле от деревни Эшкомб. Тут я достал три жестянки бензина от проезжавшего автомобиля и в тот же вечер, в десять минут седьмого, спокойно слетел на мой собственный лужок в Девайсе после такого путешествия, какого не совершал еще никто из оставшихся в живых. Я видел красоту, я видел ужас высот…

Я решил подняться еще раз, а потом уже открыть миру результат моих наблюдений. Этот план подсказало мне сознание, что я должен представить людям какое-нибудь вещественное доказательство, рассказывая им о том, что я испытали». Правда, другие вскоре последуют за мной и подтвердят мои слова, но я все-таки желаю сразу убедить всех. Конечно, нетрудно будет поймать один из прелестных, играющих радугами воздушных колоколов. Они медленно плыли, и быстрый моноплан может перерезать им путь движения. Весьма вероятно, что они растают в более тяжелых слоях атмосферы и что у меня останется только пригоршня аморфной желатинной массы. Все же у меня в руках будет подтверждение моего рассказа. Да, я поднимусь, даже рискуя жизнью. По-видимому, эти лиловые страшилища немногочисленны. Может статься, я не встречу ни одного из них, а встретив, тотчас же нырну. В худшем случае, со мной будет мое ружье, и я знаю, куда…»

Тут, к сожалению, не хватает страницы. На следующей — большими, неправильными буквами написано:

«Сорок три тысячи футов. Я никогда больше не увижу земли. Они подо мной; целых три! Помоги мне, Боже… это ужасная смерть!»

VI
Вот полный отчет Джойса-Армстронга. С тех пор не было найдено никаких следов этого человека. Осколки его разбитого моноплана подобраны во владениях м-ра Бедд-Лушингтона на границе Кента и Суссекса, на расстоянии нескольких миль от того места, где лежала записная книжка. Если теория несчастного авиатора справедлива и эти, как он называет, «воздушные джунгли» лежат только над юго-востоком Англии, значит, он летел прочь от них со всей скоростью своего аэроплана, а страшные создания нагнали и уничтожили его в высоте над тем местом, где были найдены мрачные следы его гибели. Моноплан, мчащийся вниз с безымянными ужасами, летящими ниже его с такой же быстротой, вечно отрезая ему путь к земле и надвигаясь на свою жертву: представление, на котором не должен останавливаться человек, дорожащий своим рассудком. Найдется много людей, я уверен, которые все еще насмехаются над событиями, перечисленными мною, но даже они должны признать, что Джойс-Армстронг исчез, и я посоветую им вспомнить его же собственные слова: «Если я не вернусь, эта тетрадь объяснит, что я пытался открыть и как погиб. Но, пожалуйста, без болтовни о случайностях или необъяснимых тайнах».

Артур Конан Дойль

ТАИНСТВЕННАЯ ПТИЦА

Из разных точек земного шара недавно приходили известия, что в небесной выси наблюдалась какая-то таинственная птица. С поразительной быстротой передвигалась она с места на место. Ученые наблюдали ее через подзорные трубы, даже через телескопы — и не могли определить ее породу. Она слишком огромна для птицы. Может быть, воздухоплавательный аппарат, но такой системы мир еще не знает. Наконец — эта «птица» никогда не спускается вниз отдохнуть… Все теряются в догадках.

Необыкновенный аппарат
Был холодный и дождливый майский вечер. Какая-то туманная дымка покрывала все. Улица исчезла из глаз прохожих. Кое-где мутными пятнами выглядывали фонари. Освещенные витрины магазинов бросали на мокрые тротуары неопределенный, колеблющийся свет. Высокие дома мрачными темными громадами высились вдоль тротуаров. Только в одном из них были освещены три окна во втором этаже.

Яркий свет привлекал внимание редких прохожих — и каждый считал своим долгом поднять лицо по направлению к ярко освещенным окнам. Там жил электротехник и изобретатель Франсис Перикор. Ежевечерний огонь в его кабинете, не исчезавший до двух-трех часов ночи, свидетельствовал о трудолюбии и огромной настойчивости изобретателя.

Если бы прохожие могли бросить нескромный взгляд во внутренность комнаты, они бы увидели там двух человек. Один из них — сам Перикор, с небольшим хищным лицом и черными волосами, небрежно падающими на его кельтический лоб; другой здоровый, цветущего вида мужчина с голубыми глазами. Это был известный механик Жером Броун. Им обоим мир уже обязан несколькими изобретениями. Они работали всегда вместе; творческий гений одного из них прекрасно уживался с огромными практическими способностями другого.

Броун никогда не засиживался до такого позднего часа в мастерской Перикора. Но этот вечер должен был сыграть огромную роль к их жизни.

Сегодня они намерены были произвести опыт, который должен был увенчать долгие месяцы упорных научных изысканий.

Между ними находился длинный темный стол, весь заставленный ретортами, банками, кислотами в различных сосудах, аккумуляторами, индуктивными катушками и так далее. Посреди всего этого стояла странного вида машина, на которую с лихорадочным нетерпением были устремлены глаза двух присутствовавших мужчин. Машина эта поворачивалась и слегка скрипела при этом. Множество тонких проволок соединяли маленький квадратный приемник с широким стальным кругом, снабженным с каждой стороны двумя могущественными, выступающими вперед сочленениями. Круг был неподвижен, но оба сочленения, подобные двум коротким рукам, со страшной быстротой вертелись. Двигательная сила получалась, очевидно, из металлического ящика. Воздух был пропитан запахом озона.

Первая ссора
— Ну, Броун, а где крылья? — спросил изобретатель.

— Они слишком велики; я не мог их принести. Они имеют два метра пятнадцать сантиметров в длину и девяносто сантиметров в ширину. Но опыт ясно показывает, что мотор достаточно силен, чтобы привести их в действие.

— Они из алюминия и меди?

— Да.

— Вы посмотрите, как он действует!

И Перикор протянул свою нервную, худую руку и нажал кнопку: сочленения начали вертеться более медленно и через мгновение остановились. Затем он нажал какую-то пружину, и аппарат начал плавно кружиться.

— Вы видите! — с торжеством воскликнул изобретатель, — тот, кто будет летать на нашей необыкновенной машине, не должен тратить ни одной крупицы мускульной силы, он может оставаться неподвижным и совершенно спокойным. Изредка только необходимо проверять правильность полета…

— Благодаря моему мотору! — сказал с гордостью Броун.

— Нашему мотору! — поправил сухо Перикор. — Впрочем, назовите как угодно мотор, который я изобрел и вы осуществили.

— Я называю его мотором «Броун-Перикор», — вскричал Броун.

Глаза Перикора загорелись ненавистью.

— Но если строго разобрать вопрос, то несомненно одно: мысль об этом моторе и самой машине зародилась в моей голове, вам же досталась только разработка деталей — а потому я могу сказать, что машина моя и только моя.

— Но ведь не думаете же вы, что с отвлеченной мыслью можно создать мотор? — нетерпеливым тоном ответил Броун.

— Поэтому-то я пригласил вас себе в помощники, — ответил Перикор. — Я изобретаю, вы — воплощаете мою мысль в жизнь.

Броун видел, что его не переубедишь, и все свое внимание направил на аппарат.

— Поразительный аппарат!

— Прекрасный! — более спокойно ответил Броун.

— Он даст нам бессмертие!

— И богатство!

— Наши имена запишут рядом с именем Монгольфье.

— Надеюсь, это будет недалеко от Ротшильда.

— Нет, нет! Бы, Броун, слишком прозаически смотрите на жизнь… Подумайте о благодарности потомства…

Броун пренебрежительно пожал плечами.

— Мне эта благодарность ни к чему: с удовольствием уступаю ее вам. Я человек практический. Однако, перейдем к делу. Необходимо испытать наш аппарат.

— Где?

— Об этом я хочу поговорить с вами. Прежде всего — необходимо сохранить самую строгую тайну: этого достигнуть невозможно в Лондоне. Ах! Если бы у нас было какое-нибудь уединенное поместье!.. Хорошо было бы!

— Мы можем испытать его в деревне.

— Нет, это не годится. Я хочу вам сделать предложение: у моего брата есть в Сассексе клочок земли неподалеку от Deadly Head. Место холмистое. Около дома, как мне смутно помнится, есть большой сарай. Мой брат теперь в Шотландии, но ключ от дома я могу достать. Я предлагаю перевезти нашу машину туда и там произнести несколько серьезных опытов.

— Прекрасно.

— В час дня уходит поезд.

— Я буду на вокзале.

— Принесите мотор. Я привезу на вокзал крылья, — сказал Броун. — Завтра мы будем на месте, если нас ничто не задержит. Итак, мы встретимся на вокзале Виктория.

Он быстро спустился вниз и вскоре затерялся в темноте.

На другой день было прекрасное утро. На спокойном голубом небе тихо скользили легкие прозрачные облака.

В одиннадцать часов утра можно было увидеть Броуна входящим с чертежами под мышкой в «бюро патентов». В полдень он вышел оттуда, держа в руках какую-то официальную бумагу.

Без пяти минут час он прибыл на вокзал Виктория. Кучер снял с крыши своего автомобиля два больших пакета, похожих на огромных cerf-volant‘oв[4]. Перикор уже был на вокзале.

— Все благополучно? — спросил он.

Вместо ответа Броун указал на свой багаж.

— А мой багаж уже в товарном вагоне. Я сам следил за упаковкой мотора.

По приезде в Эстбурн, мотор был осторожно выгружен из вагона и перенесен в омнибус.

Дом, цель их путешествия, был обыкновенным жилищем в один этаж, раскинутым на холме.

С помощью извозчика, Броун и Перикор перенесли свои вещи в самую большую комнату дома — в темную столовую. Когда они остались наедине, справившись со всеми делами и расплатившись с извозчиком, — солнце уже было очень низко.

Победа
Перикор открыл один ставень и в комнату проник сумеречный свет умирающего дня. Броун вытащил из кармана складной пояс и перерезал веревки. Появились два больших желтых металлических крыла. Он их осторожно прислонил к стене. Затем они распаковали круг и, наконец, мотор.

Уже наступила ночь, когда Броун и Перикор установили привезенный аппарат. Они зажгли лампу — и в скором времени закончили свою работу.

— Ну, вот и кончено! — довольно сказал Броун, отходя на несколько шагов, чтобы лучше охватить взглядом машину.

— Теперь мы можем отдохнуть и поесть, — сказал Броун.

— После…

— Нет, сейчас же; я умираю от голода!

Броун достал корзинку с провизией, вытащил оттуда различные припасы и начал их уничтожать, в то время как Перикор нетерпеливо прогуливался вдоль и поперек комнаты.

Перикор ни слова не произносил, но лицо его сияло от гордости и надежды.

— Теперь, — заговорил после короткого молчания Броун, — нам надо решить вопрос: кто поднимется на аппарате?

— Я! — вскричал Перикор. — Все, что мы сделаем сегодня вечером, будет занесено в анналы…

— Но ведь это не безопасно! — возразил Броун. — Ведь мы еще не знаем, как он будет держаться в воздухе.

— Ерунда!

— Я не вижу особенной нужды идти навстречу смерти.

— Что же делать, в таком случае? Ведь необходимо, чтобы кто-нибудь из нас рискнул.

— Ни в каком случае… Аппарат будет так же хорошо действовать, если мы подвяжем к нему какой-нибудь предмет, равный по своей тяжести весу человеческого тела.

— Правильно!

— У нас есть мешок и песок: почему бы не наполнить им мешок и не подвязать его к аппарату вместо вас?

— Прекрасная идея!

— В таком случае, за работу.

— Если я раз сказал нет, — значит, нет. Эта машина создана моими усилиями…

Перикор заревел, как дикий зверь, и бросился вперед на своего противника, но споткнулся о железный ящик, на котором стояла лампа, — и упал. Лампа задрожала, упала и погасла. Сарай погрузился в абсолютную темноту. Один только слабый луч луны проникал сквозь узкую щель и играл на призрачных крыльях.

— Я вас снова спрашиваю, Броун, вы отдадите мне патент?

Никакого ответа.

— Да или нет?

Молчание. Тихо. Эту ужасную тишину лишь изредка прерывает шум крыльев. Трясясь от ужаса, Перикор начал шарить вокруг и набрел на руку. Она была неподвижна. Его гнев мгновенно испарился. Он вздрогнул, безумный страх охватил его существо. Он достал спички, зажег лампу. Броун лежал на земле. Перикор схватил его за руки и поднял. В одно мгновение он понял причину молчания Броуна: несчастный тоже, очевидно, споткнулся и упал на свой собственный нож. Он мгновенно умер.

Аппарат уносит с собой труп
Изобретатель с вытаращенными глазами сел на край ящика. Он смотрел прямо пред собой, в то время как аппарат по-прежнему вертелся над его головой. В таком состоянии Перикор просидел несколько минут, — а может быть, и несколько часов. Тысячи планов теснились в его обезумевшем мозгу. Несомненно, что он не был ближайшей причиной смерти своего компаньона, но кто поверит этому? Его одежда залита кровью: все говорит против него. Лучше бежать. Если бы можно было скрыть труп, у него было бы несколько дней выигрышных…

Вдруг послышался треск и шум падающего тела. Перикор оглянулся и увидел, что мешок отвязался и упал на землю. В это мгновение в его мозгу мелькнула странная мысль: вместо мешка привязать к стальному кругу аппарата труп.

Он открыл дверь сарая и вынос труп Броуна наружу. Затем он с огромными усилиями перетащил из сарая аппарат.

Сделав это, он привязал труп к кругу и пустил в ход мотор. В течение одной-двух минут крылья колебались, затем тело начало шевелиться. Перикор направил аппарат на юг. Понемногу он начал подниматься, развивая при этом все большую быстроту. Перикор не спускал с аппарата глаз, пока он не скрылся вдалеке.

— Если я раз сказал нет, — значит, нет. Эта машина создана моими усилиями…

Перикор заревел, как дикий зверь, и бросился вперед на своего противника, но споткнулся о железный ящик, на котором стояла лампа, — и упал. Лампа задрожала, упала и погасла. Сарай погрузился в абсолютную темноту. Один только слабый луч луны проникал сквозь узкую щель и играл на призрачных крыльях.

— Я вас снова спрашиваю, Броун, вы отдадите мне патент?

Никакого ответа.

— Да или нет?

Молчание. Тихо. Эту ужасную тишину лишь изредка прерывает шум крыльев. Трясясь от ужаса, Перикор начал шарить вокруг и набрел на руку. Она была неподвижна. Его гнев мгновенно испарился. Он вздрогнул, безумный страх охватил его существо. Он достал спички, зажег лампу. Броун лежал на земле. Перикор схватил его за руки и поднял. В одно мгновение он понял причину молчания Броуна: несчастный тоже, очевидно, споткнулся и упал на свой собственный нож. Он мгновенно умер.

Аппарат уносит с собой труп
Изобретатель с вытаращенными глазами сел на край ящика. Он смотрел прямо пред собой, в то время как аппарат по-прежнему вертелся над его головой. В таком состоянии Перикор просидел несколько минут, — а может быть, и несколько часов. Тысячи планов теснились в его обезумевшем мозгу. Несомненно, что он не был ближайшей причиной смерти своего компаньона, но кто поверит этому? Его одежда залита кровью: все говорит против него. Лучше бежать. Если бы можно было скрыть труп, у него было бы несколько дней выигрышных…

Вдруг послышался треск и шум падающего тела. Перикор оглянулся и увидел, что мешок отвязался и упал на землю. В это мгновение в его мозгу мелькнула странная мысль: вместо мешка привязать к стальному кругу аппарата труп.

Он открыл дверь сарая и вынос труп Броуна наружу. Затем он с огромными усилиями перетащил из сарая аппарат.

Сделав это, он привязал труп к кругу и пустил в ход мотор. В течение одной-двух минут крылья колебались, затем тело начало шевелиться. Перикор направил аппарат на юг. Понемногу он начал подниматься, развивая при этом все большую быстроту. Перикор не спускал с аппарата глаз, пока он не скрылся вдалеке.

— Благодаря моему мотору! — сказал с гордостью Броун.

— Нашему мотору! — поправил сухо Перикор. — Впрочем, назовите как угодно мотор, который я изобрел и вы осуществили.

— Я называю его мотором «Броун-Перикор», — вскричал Броун.

Глаза Перикора загорелись ненавистью.

— Но если строго разобрать вопрос, то несомненно одно: мысль об этом моторе и самой машине зародилась в моей голове, вам же досталась только разработка деталей — а потому я могу сказать, что машина моя и только моя.

— Но ведь не думаете же вы, что с отвлеченной мыслью можно создать мотор? — нетерпеливым тоном ответил Броун.

— Поэтому-то я пригласил вас себе в помощники, — ответил Перикор. — Я изобретаю, вы — воплощаете мою мысль в жизнь.

Броун видел, что его не переубедишь, и все свое внимание направил на аппарат.

— Поразительный аппарат!

— Прекрасный! — более спокойно ответил Броун.

— Он даст нам бессмертие!

— И богатство!

— Наши имена запишут рядом с именем Монгольфье.

— Надеюсь, это будет недалеко от Ротшильда.

— Нет, нет! Бы, Броун, слишком прозаически смотрите на жизнь… Подумайте о благодарности потомства…

Броун пренебрежительно пожал плечами.

— Мне эта благодарность ни к чему: с удовольствием уступаю ее вам. Я человек практический. Однако, перейдем к делу. Необходимо испытать наш аппарат.

— Где?

— Об этом я хочу поговорить с вами. Прежде всего — необходимо сохранить самую строгую тайну: этого достигнуть невозможно в Лондоне. Ах! Если бы у нас было какое-нибудь уединенное поместье!.. Хорошо было бы!

— Мы можем испытать его в деревне.

— Нет, это не годится. Я хочу вам сделать предложение: у моего брата есть в Сассексе клочок земли неподалеку от Deadly Head. Место холмистое. Около дома, как мне смутно помнится, есть большой сарай. Мой брат теперь в Шотландии, но ключ от дома я могу достать. Я предлагаю перевезти нашу машину туда и там произнести несколько серьезных опытов.

— Прекрасно.

— В час дня уходит поезд.

— Я буду на вокзале.

— Принесите мотор. Я привезу на вокзал крылья, — сказал Броун. — Завтра мы будем на месте, если нас ничто не задержит. Итак, мы встретимся на вокзале Виктория.

Он быстро спустился вниз и вскоре затерялся в темноте.

На другой день было прекрасное утро. На спокойном голубом небе тихо скользили легкие прозрачные облака.

В одиннадцать часов утра можно было увидеть Броуна входящим с чертежами под мышкой в «бюро патентов». В полдень он вышел оттуда, держа в руках какую-то официальную бумагу.

Без пяти минут час он прибыл на вокзал Виктория. Кучер снял с крыши своего автомобиля два больших пакета, похожих на огромных cerf-volant‘oв[4]. Перикор уже был на вокзале.

— Все благополучно? — спросил он.

Вместо ответа Броун указал на свой багаж.

— А мой багаж уже в товарном вагоне. Я сам следил за упаковкой мотора.

По приезде в Эстбурн, мотор был осторожно выгружен из вагона и перенесен в омнибус.

Дом, цель их путешествия, был обыкновенным жилищем в один этаж, раскинутым на холме.

С помощью извозчика, Броун и Перикор перенесли свои вещи в самую большую комнату дома — в темную столовую. Когда они остались наедине, справившись со всеми делами и расплатившись с извозчиком, — солнце уже было очень низко.

Победа
Перикор открыл один ставень и в комнату проник сумеречный свет умирающего дня. Броун вытащил из кармана складной пояс и перерезал веревки. Появились два больших желтых металлических крыла. Он их осторожно прислонил к стене. Затем они распаковали круг и, наконец, мотор.

Уже наступила ночь, когда Броун и Перикор установили привезенный аппарат. Они зажгли лампу — и в скором времени закончили свою работу.

— Ну, вот и кончено! — довольно сказал Броун, отходя на несколько шагов, чтобы лучше охватить взглядом машину.

— Теперь мы можем отдохнуть и поесть, — сказал Броун.

— После…

— Нет, сейчас же; я умираю от голода!

Броун достал корзинку с провизией, вытащил оттуда различные припасы и начал их уничтожать, в то время как Перикор нетерпеливо прогуливался вдоль и поперек комнаты.

Перикор ни слова не произносил, но лицо его сияло от гордости и надежды.

— Теперь, — заговорил после короткого молчания Броун, — нам надо решить вопрос: кто поднимется на аппарате?

— Я! — вскричал Перикор. — Все, что мы сделаем сегодня вечером, будет занесено в анналы…

— Но ведь это не безопасно! — возразил Броун. — Ведь мы еще не знаем, как он будет держаться в воздухе.

— Ерунда!

— Я не вижу особенной нужды идти навстречу смерти.

— Что же делать, в таком случае? Ведь необходимо, чтобы кто-нибудь из нас рискнул.

— Ни в каком случае… Аппарат будет так же хорошо действовать, если мы подвяжем к нему какой-нибудь предмет, равный по своей тяжести весу человеческого тела.

— Правильно!

— У нас есть мешок и песок: почему бы не наполнить им мешок и не подвязать его к аппарату вместо вас?

— Прекрасная идея!

— В таком случае, за работу.

========== Пролог ==========



18 апреля 2007 года. Портленд, штат Орегон.

В небольшом доме на втором этаже, в своем кабинете, за резным столом с вензелями, выструганным из цельного куска дуба, сидел белый мужчина лет тридцати от роду, довольно приятной наружности. Его работа была не из тех, что считаются законными. В рядах его разношерстной клиентуры можно было обнаружить как отребье из подворотен, так и мажорную молодежь Портленда. Но сейчас он ожидал клиентов, нуждающихся в услугах иного характера, связанных с его хобби, которое являлось не только прикрытием основной деятельности, но и, как он считал сам, его истинным призванием.

Мужчина погрузился в изучение досье, когда его отвлек звонок старинного стационарного телефона, который он только вчера приобрел на аукционе, где распродавали вещи, принадлежащие Чарли Чаплину.

— Да, слушаю, — ответил он, подняв трубку из слоновой кости. — …Так-так-так, успокойся! Давай по порядку. Что у тебя стряслось?

Целых пять минут он молча слушал яростный монолог собеседника, тяжело вздыхая и то щуря, то подкатывая глаза.

— Так я не понял, в чем конкретно проблема? — наконец смог вставиться мужчина. — В том, что она несовершеннолетняя? Ну ей же, в конце концов, семнадцать, а не тринадцать! Да и, как ты сказал, она сама предложила это… Чегооо?! Так, выброси эти мысли из головы раз и навсегда! Что это опять за суицидальный настрой? После той ссоры с братом прошло уже полгода, что вдруг на тебя нашло?.. Да, я понимаю, что твоя жизнь и до этого была хуевая… Подожди, ты что, опять надел ее?.. Не надо лжи! Я слышу твой голос!

В это время дверь в кабинет приоткрылась, и внутрь заглянула молоденькая блондинка.

— Так, ладно, ко мне пришел клиент, — сказал он собеседнику, жестом приглашая девушку зайти и присесть в кожаное кресло, стоящее по другую сторону от стола. — Давай ты лучше приедешь ко мне, и мы обсудим все лично. Это не телефонный разговор… Давай, до связи! — сказал он и с характерным звоном бросил трубку. — Добрый день, — улыбчиво поприветствовал он клиентку.

Та лишь недовольно подкатила глаза и плюхнулась в кресло, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу.

— По вашей позе я сразу понимаю, что на разговор вы не настроены, Нина, — ухмыльнулся мужчина, встал из-за стола и достал из бара бутылку шампанского. — Я, конечно, понимаю — вы можете подумать, что с моей стороны это непрофессионально, но таковы уж мои методы, — говорил он, откупоривая бутылку, после чего разлил «игристое» по двум бокалам. — Закроем глаза на ваш возраст. Алкоголь не навредит в данной ситуации, а, наоборот, поможет расслабиться и открыться, — улыбнулся он, протянув девушке шампанское.

— Спасибо, мистер ДиКаприо, — приняла она бокал и сделала глоток.

— Не надо этих формальностей. Называй меня просто Лео, — сказал он, усаживаясь обратно за стол. — Итак, Нина, что привело тебя ко мне?

— Меня ничего не привело к вам, — пожала она плечами.

— Хорошо, тогда я начну сам, — тяжело вздохнул Лео, взял в руки папку с делом и забегал по ней глазами. — Нина Эми Блэкберри, семнадцать лет, ранее наблюдались панические атаки, агрессия, депрессия, навязчивые идеи, дефицит внимания… Ну, тут налицо синдром обсессивно-компульсивного расстройства.

— Типа того, — нехотя ответила Нина.

— Расскажи о своем последнем срыве, из-за которого твои родители и обратились ко мне за помощью, — прищуренно уставился на нее ДиКаприо.

— А что тут рассказывать? — отпила щедрый глоток шампанского Нина. — Еще полгода назад я профессионально занималась бегом, готовясь к Олимпиаде. Но в один прекрасный день, моя сестра, считающая себя самой умной, решила, что мне нельзя этим заниматься… Она просто взяла и разрушила мою карьеру! Вот у меня и случился срыв! Я порезала отцовский диван, собрала вещи и ушла.

— По-моему, ты что-то не договариваешь, — прищурился еще сильнее Лео. — Насколько известно мне, в тот день у тебя еще была и попытка суицида. Так?

— Может и так, — ухмыльнулась Нина.

— И что было дальше? — продолжил беседу Леонардо, опустив взгляд и что-то черканув в досье. — Ты пустилась во все тяжкие?

— Ну почему сразу во все тяжкие? Я просто решила стать стриптизершей, — развела ладони Нина. — Что в этом такого?

— Да нет, я ничего против не имею, — выставил руки вперед Лео. — Но почему ты решила заняться именно этим? Ты же из богатой благополучной семьи!

— Нууу… — замялась Нина, подняв глаза. — Мне просто нравится мужское внимание… А там этого сполна. Каждый пожирает тебя взглядом, норовит потрогать, да еще и готов за это заплатить! Это очень поднимает самооценку.

— Неужели тебе и без того не хватает мужского внимания? — спросил Леонардо, сделав пометку в блокноте.

— А разве внимания бывает много? — приподняла бровь Нина.

— Ну понятно… — тяжело вздохнул Лео, выявив у девушки комплекс. — Не понятно только одно — зачем ты все это скрывала от семьи почти полгода?

— А почему я должна что-то рассказывать, если всем на меня наплевать?

— Если бы ты сразу рассказала правду, то вся эта история не зашла бы так далеко! — спокойно возмутился ДиКаприо. — Ты сплела паутину лжи о том, что занимаешься танцами в школьном ансамбле, что катаешься с ним по стране, давая концерты… А в один прекрасный день ты пропадаешь и не выходишь на связь. Твои родные позвонили в этот ансамбль, узнали, что никакой Нины Блэкберри у них нет и не было. И что им надо было думать? Что ты вскрылась в какой-нибудь подворотне? И вот, спустя несколько дней, ты объявляешься дома в невменяемом состоянии и признаешься, что уже полгода как работаешь стриптизершей. Чего ты хотела этим добиться? Или это был способ привлечь внимание? Может, такой своеобразный крик о помощи?

— Нет! — дерзанула Нина. — Я просто делала то, что хотела!

— Хорошооо… — протянул Лео. — И где ты была все эти дни? Почему не выходила на связь?

— Послушай, Лео, а вот это вот все… — обвела она ладонью стол спустя минуту раздумий. — Весь этот диалог. Он же строго конфиденциальный?

— Да, — самодовольно кивнул ДиКаприо. — Хоть я и не профессиональный психоаналитик, но врачебная тайна — это тот принцип, который я никогда не нарушу! Так что, ты можешь расслабиться и полностью мне довериться. Разговор останется между нами, — уверил он девушку и подлил еще немного «игристого», тем самым предлагая рассказать историю.

— Ну ладно… — тяжело вздохнула Нина и пригубила шампанское. — У нашей стрип-труппы было очередное турне. На этот раз в славный город Сиэтл. Мы должны были дать там три шоу…

Девушка неуверенно начала повествование, через пару минут превратившееся в эмоциональную тираду. Брови же мозгоправа Лео постепенно поднимались то ли от возмущения, то ли от удивления.

— Да как я могла вообще?! Зачем я это сделала?! — рьяно жестикулировала Нина, подойдя к логическому завершению своей истории. — Я? С ментом? В первый раз?! Да еще и за триста баксов! Ну это же просто дно! Как мне об этом теперь рассказать сестре? Да как вообще дальше жить с этим клеймом позора?!

— А ты не собираешься писать заявление на этого полицейского за совращение несовершеннолетней? — прищуренно и не в тему поинтересовался Лео.

— Конечно нет! — хлопнула ладонями по бедрам Нина. — Тогда этот позор еще и на телевидение просочится! Уже вижу заголовки! Несчастный полицейский из Сиэтла стал жертвой ложных обвинений богатой малолетки из Беверли-Хиллз! Блядский мент… — злобно раздула ноздри она.

— Слушай, у тебя что, критические дни? — не очень-то и в тему спросил ДиКаприо.

— Что? При чем тут вообще это? — изумилась Нина.

— Ну как при чем? Мне надо понять твой гормональный фон, и на сколько он может влиять на твое эмоциональное состояние… В общем неважно! Просто ответь.

— Ну да, они самые, — стеснительно ответила Нина, отведя взгляд в сторону.

— Хорошо, понял, — кивнул Леонардо, сделав очередную запись. — Ладно, давай немного успокоимся, — отложил он в сторону ручу и изобразил жест «тайм-аута». — Могу дать тебе один совет — не стоит себя корить за случившееся. Что сделано — то сделано. Просто прими это. Отныне — это часть твоей жизни, и тебе с этим жить… На самом-то деле ничего страшного и не произошло. Во-первых, ты знаешь какой средний возраст потери невинности у девушек в нашей стране? Семнадцать лет. А, во-вторых, почему вообще такой негатив к этому человеку? Он же тебя не насиловал, а все у вас было по согласию…

1

— По согласию, блять! — перебила Нина. — Да он же мент! Ненавижу, блять, ментов!

— Так, ладно, — тяжело выдохнул ДиКаприо. — В таком эмоциональном состоянии дальнейший диалог не имеет смысла. Давай-ка я запишу тебя на следующую неделю, и мы продолжим нашу беседу. Ммм?

— Нууу… Давайте, — согласилась Нина, недовольно подкатив глаза.

— Тогда можешь идти, — указал бокалом на дверь Леонардо. — И позови свою сестру, хотелось бы пообщаться и с ней.

Нина поднялась из кресла и вышла из кабинета. Но не успела дверь за ней закрыться, как внутрь вломился темноволосый паренек с залысинами на лбу и нагло уселся прямо на стол психотерапевта.

— Ты еще кто такой? — поинтересовался Лео, убирая бокалы и бутылку шампанского под стол.

— Может угадаешь сам, мистер «и что вы при этом чувствуете»? — дерзанул парень.

— Ааа… Я, кажется, знаю, кто ты! — прищурился хлеще некуда ДиКаприо. — Ты — старший брат Нины — Алекс! — выставил он вперед указательный палец.

— Вот что я тебе скажу, пидор, — вкрадчиво заговорил Алекс. — Даже и не думай ссать в уши моей сестре! Я ведь знаю, что ты начнешь настраивать ее против меня, — плел он бредни, по которым Лео сразу понял, что этот человек — наркоман, и смог бы принести его основному бизнесу неплохой доход. — Все, что ты про меня надумал — хуйня! У тебя нет никаких доказательств!

— Что, прости? — приподнял бровь ДиКаприо. — Ты, вообще, о чем?

— Только не надо мне твоих ля-ля! — продолжил быдлить Алекс. — Все ты понимаешь! Так что засунь свои советы в свою помпезную задницу! А с сестрой я разберусь сам!

— Боже мой, Алекс! — зашла в кабинет рыжеволосая девушка и схватила парня за предплечье. — Тебя сюда никто не приглашал! — грубо сдернула она его со стола.

— О! Еще одна! — подкатил глаза Алекс. — Кто-кто, а ты-то точно сейчас споешься с этим кренделем! — пренебрежительно махнул он рукой в сторону Лео.

— Алекс, хватит! Опять обдолбался хуй пойми чем? — покривила лицом девушка и вытолкала его за дверь.

Затем она уселась в кресло и тяжело выдохнула.

— Простите за нашего брата, он у нас немножко того… — покрутила она пальцем у виска. — Я, кстати, Лизи — сестра Нины.

— А я — Лео, будем знакомы, — представился он и вынул из-под стола шампанское и бокалы. — Немного «игристого» для более легкой беседы?

— Давай, — махнула рукой Лизи, решив перейти на «ты».

— Я уже слышал от твоей сестры краткую версию происходящего, — начал ДиКаприо, наполняя бокалы спиртным. — Хотелось бы услышать историю со стороны кого-то из родных. Вы же близки с ней, так? — подал он девушке шампанское.

— Ну да, близки, — кивнула Лизи.

— Тогда расскажи мне про ее проблемы, — протянул свой бокал мозгоправ, чтобы «чокнуться» с девушкой.

— Ох, Лео, — стукнулась с психологом Лизи и сделала щедрый глоток. — Даже и не знаю, с чего начать…

— Начни с начала, — предложил Леонардо.

— Нууу… Все началось, когда мы были еще детьми. Я первая заметила, что Нина ведет себя странно: иногда бывает агрессивна, беспричинно впадает в истерики, а порой, когда ей что-то рассказываешь, она тебя будто и не слушает, а находится в некой прострации. Первый приступ панической атаки произошел, когда ей было почти одиннадцать, и тут понеслась! — зажестикулировала девушка. — Ты не представляешь, как страшно, когда твоя сестра забывает, как дышать, а ты стоишь и не знаешь, как помочь! Сколько бы я не говорила родителям, что нужно что-то делать, пока не стало слишком поздно, что все это не норма и никакие не шутки, они лишь твердили, что это возрастное и в скором времени пройдет! Но после очередного приступа, я все же настояла, чтобы Нину показали врачу. Они начали возить ее по психологам, которые ставили различные диагнозы и предлагали лечение, но родители в один голос твердили, что все это ложь, а сами психотерапевты — шарлатаны, и им нужны лишь деньги. Шло время, никаких улучшений у Нины не было, а родители и вовсе забили на все это, прекратив всяческие попытки что-либо сделать, считая, что Нина просто «чудачка», — нарисовала Лизи кавычки в воздухе. — Поэтому я решила, что если не я, то кто вообще ей поможет?!

— И как ты помогала ей? — перекрутил между пальцами перьевую ручку Лео, уставившись на девушку.

— Ну, я ее поддерживала во всем, всегда выслушивала, когда ее что-то волновало, пыталась дать совет, защищала, — загибала пальцы Лизи. — А во время панических атак, я пыталась переключить ее внимание: отвлекала, разговаривала, давала подышать в бумажный пакет… Между прочим, с определенного времени, я его всегда при себе ношу! — достала она крафтовый сверток из сумочки и продемонстрировала ДиКапиро.

— В принципе, ты все делала правильно, — довольно кивнул мозгоправ. — Я верно понял — твоя сестра профессионально занималась легкой атлетикой? А знала ли ты, Лизи, что человеку, имеющему такой набор «симптомов», ни в коем случае нельзя испытывать большие физические нагрузки?

— Конечно, знала! — возмутилась Лизи. — Поэтому именно я и разрушила ее карьеру! Да, возможно, я могла бы сделать это как-то мягче, ведь знаю, что Нина на меня до сих пор обижена! Но также я знаю, что никакие убеждения бы не помогли, да и вообще — времени убеждать у меня не было! Поэтому, я действовала радикально! И да — я считаю, что поступила правильно, кто бы что не говорил, ведь на кону стояла ее жизнь!

— Вот ты очень подробно описала свои действия… А что вообще делали ваши родители? — поинтересовался Леонардо.

— Хах! Родители? — усмехнулась девушка и достала из сумочки пачку сигарет. — Можно? — спросила она, вынимая одну из пачки.

Лео согласно кивнул и пододвинул пепельницу из цельного алмаза на середину стола. Затем он достал из верхнего ящика мундштук, засунул в него сигарету и закурил.

— Ну, а что, непонятно, чем вообще занимаются наши родители? — пробурчала Лизи, чиркнув зажигалкой и подкурив. — Чем-чем… Да ничем! Только и делают, что задаривают нас дорогими подарками! Нет, подарки — это, конечно, хорошо, но ведь детям нужно не только это! И я сейчас говорю конкретно про нас с сестрой. Вот, например, наш отец Оливер, питает особую любовь к Нине. Наша мать — Оливия — ко мне. А два старших брата? Кому нужны они? Макс — наш брат по матери, он пока никак не пострадал от родительского безразличия. Занимается футболом, да и вообще — он сам по себе. А вот Алекс — наш брат по отцу… Ну, ты его уже видел… Очень неблагополучный парень! Он с самого начала был агрессивным ребенком. Но если раньше это были лишь мелкие детские драки и тому подобное, то теперь это переросло в полную хуйню! Мало того, что он наркоманит, как не в себя, так еще может и уйти в загул на несколько месяцев и не выходить на связь. Родители закрывают на это глаза, а Алекс только и делает, что тянет из них деньги, а иногда даже и ворует… Так что, могу сказать одно — наши родители все проебали! Но я свою сестру проебать не хочу и буду делать все, чтобы она не влипла в какое-нибудь дерьмо!

— Ну я понял… — затянулся мистер ДиКаприо, закрыв глаза. — А что же ты не борешься за остальных? Я имею ввиду твоих братьев.

— Пффф, — выпустила дым из носа Лизи. — Я что, их мать?!

— А разве Нине ты мать? — испытывающе уставился на нее Лео.

— Нет, не мать! — съязвила девушка. — Но мы же двойняшки, и нет никого роднее у нас!

— Послушай, Лизи, — тяжело вздохнул психотерапевт. — А не думаешь ли ты, что водрузила на себя ношу, которая тебе не под силу? Не много ли ты на себя берешь? Ведь, по сути, ты начала все это делать, когда была совсем еще ребенком… Да ты и сейчас еще не взрослая. Не боишься, что в один прекрасный день случится то, на что не сможешь повлиять? И мало того, что во всем ты станешь винить себя, так еще и свою жизнь положишь на спасение сестры. Плюс, ко всему прочему, кем станет Нина, если ты будешь чрезмерно опекать ее? Сможет ли она сама принимать серьезные решения? Сможет ли нести ответственность за свои поступки? Или она так и останется капризной инфантильной девчонкой, которая и шагу не сделает без совета сестры? Выбор за тобой. Подумай об этом, Лизи.

2

Девушка только хотела открыть рот, чтобы возразить, как дверь в кабинет с грохотом распахнулась.

— Что ты себе позволяешь, кукла?! — заругалась темноволосая женщина на ДиКаприо, влетевшая внутрь и волоча за руку Нину.

— Ой, бля, — поспешила затушить сигарету Лизи подошвой лабутена, кинув бычок на пол. — Мама, что ты делаешь? Мы еще не договорили!

— Знаю я эти разговоры, душа моя! — схватила Оливия за руку и вторую дочь, притянув к себе. — Алекс все нам рассказал!

— Да как ты мог оклеветать моего сына?! — влетел в кабинет высокий мужчина в сером костюме от «дольче». — Лжец! Я не заплачу тебе ни цента!

— Папа, хватит! — попыталась успокоить его Нина. — Алекс опять врет! Лео не говорил ничего такого!

— Да что, кто и кому сказал, я не понял?! — взорвался ДиКаприо, вскочив с кресла.

— Шарлатан! — продолжала буйствовать Оливия, тряся за руки сестер. — Это надо было вообще придумать?! Что наш крошка Алекс домогается до наших звездочек?

— Чегооо?! — хором возмутились сестры и Лео.

В дверях, опершись о косяк, стоял Алекс и хитро усмехался, наблюдая за происходящим. ДиКаприо прищуренно посмотрел на него, а тот, в свою очередь, показал мозгоправу «фак».

— А нам все твердили, что ты психотерапевт от Бога! Мы приехали специально в этот Богом забытый Портленд, — осуждающе помотала головой Оливия. — А ты просто очередной шарлатан! Такой же, как и все, к кому мы обращались за помощью!

— Все! Мы уходим немедленно! — топнул ногой Оливер Блэкберри. — А ты! — указал он пальцем на Леонардо. — Можешь поблагодарить меня за то, что я не напишу на тебя заявление в полицию! Хотя мог бы! Ты оклеветал моего сына, напоил моих несовершеннолетних дочерей, да и, вообще, где твоя лицензия?!

— Ээээм, мистер ДиКаприо, — вбежал в кабинет здоровенный нигер. — Сэр… Там это… Товар привезли из Колумбии… Спуститесь?

— Ах! — наигранно прикрыл рот ладонью Алекс. — Он еще и наркотиками барыжит! Вот это поворот!

— Ооох! — отпустила дочерей Оливия и начала креститься, теряя сознание.

— Дорогая, что с тобой?! — подхватил ее Оливер и дунул в лицо.

— Да что за цирк?! — изумился Лео, обратившись к негритосу, но тот лишь пожал плечиками.

Оливер молча повел жену на выход, приказав взглядом сыну уводить сестер. Алекс схватил под локти Лизи и Нину и потянул в сторону выхода. Лео же поспешил за ним и уже в дверях схватил Лизи за запястье, развернув лицом к себе.

— Как видишь — я больше ничем не могу помочь, — быстро заговорил он. — Но все может быть еще хуже, чем ты думаешь. Я понял, что в этой семье ты самая ответственная. Это правильно, что ты пытаешься держать все под контролем. Но мой тебе совет — ослабь хватку, ибо последствия могут быть необратимы, — отпустил он руку девушки.

Лизи лишь неоднозначно пожала плечами, но не успела ничего сказать, потому что ее и Нину довольно грубо выволок из кабинета Алекс.

В комнате повисло неловкое психологическое молчание.

— Так и что на счет нового товара? — решил прервать тишину огромный нигер. — Говорят, отменный! Прямиком из Колумбии!

ДиКаприо только открыл рот, чтобы отдать ему приказ, но его перебил яростный хлопок входной двери, через которую и покинула дом Лео семья Блэкберри, а эхом за ним раздался звонкий и постепенно затухающий ритм позолоченной стукалки-льва, задребезжавшей о дубовое полотно двери.



— Хммм… Интересная семейка… — задумчиво вымолвил какой-то безумец, почесывая подбородок. — Ладно, вернемся в 2011 год, — нажал он на клавишу быстрой перемотки вперед, подперев щеку ладонью.



========== Глава 1: Сестры Блэкберри и ветер перемен ==========



— Ну что, давайте начнем… — сказал безумец и, немного замешкавшись, нажал на клавишу пуска. — Посмотрим, что из этого выйдет…



13 августа 2011 года. Беверли-Хиллз, округ Лос-Анджелес, штат Калифорния.

Нина Блэкберри открыла глаза и потянулась в кровати. Хотя время и было уже далеко за полдень, она только проснулась после вчерашней вечеринки. Голова болела, во рту пересохло, а в животе неприятно посасывало от тошноты.

«Эй, Нина, кажется, ты вчера перебрала с Пина Коладой…» — она причмокнула пересохшими губами, вспомнив сливочный вкус коктейля, отчего ее еще больше затошнило.

Девушка аккуратно села в кровати, запустила руки в взлохмаченные волосы и тяжело задышала, пытаясь справиться с приступом тошноты.

— Нина, ты как? — вошла в комнату ее сестра-двойняшка Лизи. — Я сейчас сдохну! — простонала она и плюхнулась на кровать, закрыв ладонями лицо. — Нахуй мы вчера поехали после клуба на это дурацкое афтерпати? Ты, вообще, как домой попала? — посмотрела она на Нину, убрав руки от лица. — Прости, что вчера слилась с тем чуваком и оставила тебя одну. Что-то совсем я была не в адеквате… Кажется, после такого количества алкоголя, те колеса были лишними… Так как ты оказалась дома?

— Без понятия, — помотала головой Нина.

— Чем займемся сегодня? — в один голос обратились они друг к другу и весело расхохотались. Что? Весело вам? Ну хохочите, хохочите… Посмотрим, до чего вас доведут ваши алко-гулянки!

Посовещавшись на сестринском совете, Нина и Лизи решили отправиться к побережью, чтобы выйти в океан на яхте «Ретт Батлер», принадлежавшей их отцу. Сейчас им было необходимо освежиться, а что может быть лучше океанского бриза? Совершенно точно — ничего!



Спустя час красный Мерседес Кабриолет, управляемый Лизи, мчал по направлению к пристани, где была пришвартована яхта.

— Ооох, ну ничего себе новости! — воскликнула Нина, сидевшая рядом с сестрой, нагло подняв согнутые в коленях ноги на сиденье и уставившись в айфон. — Солист группы «Coldplay» поддержал американского рэпера Эминема в его нелегкие времена, — начала читать она. — На своем последнем концерте в Лондоне, который состоялся одиннадцатого августа, Крис Мартин исполнил кавер на песню мистера Мэтерса «Rap God». Напоминаем, что на защиту Эминема ранее уже встали такие знаменитости, как Фред Дерст, Робби Уильямс, Ванилла Айс, Шакира, Фифти-Цент…

— Блять, да что вообще за шумиха вокруг Эминема? — недовольно перебил Алекс, вальяжно раскинувшись на заднем сидении.

— Ты дурак или что? — возмущенно посмотрела на него Лизи в зеркало заднего вида. — Вообще никак не осведомлен в мире шоу-бизнеса? Какие вообще у тебя хобби или интересы, Алекс? Придумал бы для себя какое-то занятие вместо того, чтобы наркоманить! — осуждающе помотала она головой.

— Охуела быдлить, рыжая? — дерзанул Алекс.

— Ребята, успокойтесь! — поспешила свести на нет назревающий конфликт Нина. — Алекс, все дело в том, что некая нигерская община подала в суд на мистера Маршалла, обвинив его в том, что он — белый человек — исполняет свою музыку, не имея на это законного права, ведь рэп — это достояние черных, и лишь они могут его читать безнаказанно.

— Нет, я, конечно, толерантный человек, — положила руку на грудь Лизи. — Но вот это вот все… Ну ни в какие ворота не лезет! Ооох, главное, чтобы Крис Мартин не попал ни в какие передряги со всеми этими скандалами… А то еще обломится его концерт, на который мы хотели попасть на нашу днюху… — тяжело вздохнула она.

— Блять, да кому вообще может быть все это интересно? — пробурчал под нос Алекс и достал из рюкзака бонг, чтобы немного дунуть и расслабиться.

— Слушай, зачем ты вообще его с нами позвала? — недовольно спросила у сестры Лизи. — Теперь весь день слушать его хуету…

— Ну не знаю. Как-то жалко, что он дома бы сидел, — неуверенно пожала плечами Нина. — Да ладно тебе, нормально все будет.

Через пару минут Лизи припарковала Мерседес на пристани, перегородив дорогу красной Ферррари ЛаФеррари, которую поставил здесь совсем не по правилам парковки какой-то безумец. Сестры, продолжая обсуждать последние новости из мира шоу-бизнеса, поднялись на палубу «Ретт Батлер», за ними Алекс, уже успевший укуриться до неузнаваемости.

Парень завел мотор, нацепил капитанскую фуражку и встал за штурвал. Яхта, набирая скорость и подпрыгивая на встречных волнах, рванула в открытое море.

3

Вскоре сестры переоделись в купальники и вышли на палубу. Лизи уселась на шезлонг и принялась ртом открывать бутылку шампанского. А не боишься повредить зубы, дорогуша? Не боишься, что пробка вылетит и выбьет тебе челюсть? Нет? Ну тогда давай, продолжай в том же духе! Но потом не ной, что тебя никто не предупреждал!

Нина встала посреди палубы и начала обмазываться солнцезащитным кремом. Алекс, заглушив мотор и выйдя из кабины капитана, обкуренным взглядом уставился на сестру. Он завороженно наблюдал за тем, как девушка медленно втирает крем в рельефный пресс. Затем взгляд скользнул вниз, и парень бездумно залип на татуировку в виде птицы Феникс, набитую на левой голени Нины.

— Ты что, завис? — спросила Лизи, отвесив брату пощечину в знак возвращения из мира грез.

— Чего тебе? — недовольно спросил Алекс.

— Шампанское, говорю, открой! — сунула ему бутылку Лизи. — И дай я музыку повеселее включу! — взяла она в руки портативную колонку, на которую Алекс уже нагрузил своего любимого Боба Марли, и стал искать увеселительные треки.

— О, заебись! Оставь эту! — воскликнула Нина, укладываясь на шезлонг.

— Идеально! — одобрила выбор сестры Лизи, надела солнечные очки и уселась рядом.

— Кто бы сомневался! — подкатил глаза Алекс, услышав первые аккорды песни «Paradise» в исполнении группы Coldplay. — Заебал этот трек! — буркнул он, разливая шампанское по бокалам.

— Когда она была еще девочкой, она ждала, что для нее будет открыт весь мир, — запели хором девушки и стукнулись бокалами.

Эта песня была особенной для сестер. Они гордо провозгласили ее своим гимном и пели и в моменты грусти, и в моменты радости, и просто тогда, когда хотелось петь.

— Она мечтала о ра-ра-рае… — допела очередную строчку Нина и прервалась, оставив Криса Мартина мечтать в одиночестве. — А я вот мечтаю, чтобы мы с тобой попали на шоу талантов! Мне кажется, что мы очень круто поем!

— Не, поем мы, конечно, круто, и на подобном шоу всех бы порвали… Но, все же, это слишком мелко для мечты, — высказала свое экспертное мнение Лизи.

— Ну, не то что уж твои мечты! — подкатила глаза Нина. — Создать свой бренд одежды и раскрутить его! Очень возвышенные цели, — с сарказмом сказала она.

— А о чем же мечтаешь ты? Дай угадаю! — съязвила Лизи. — Удачно выйти замуж за красавчика-богача, который будет рвать жопу, чтобы угодить тебе, а ты сама будешь сидеть в роскоши и мечтать о шоу талантов?

— Ой, да иди ты на хуй, — улыбнулась Нина и показала сестре «фак».

— Ладно, неважно — сбудутся наши мечты или нет, — отмахнулась Лизи. — Главное, что мы есть друг у друга… — подняла она бокал вверх.

— А все остальное — неважно, — продолжила фразу Нина, подняв и свой бокал.

Алекс лишь изобразил приступ тошноты и глубоко затянулся из бонга.



Солнце уже катилось к горизонту, окрашивая водную гладь в красный цвет. На яхте же веселье было в самом разгаре, когда сестер отвлек от их пьяного задушевного разговора звук мотора приближающегося судна. Девушки и Алекс устремили взгляды в сторону шума и увидели яхту, поравнявшуюся с «Реттом Батлером». Она оказалась им знакомой — эта красавица называлась «Жгучий перчик» и принадлежала экс-бойфренду Нины — Юджину Робертсону.

— Ну, пивет, Нина, — поприветствовал не на шутку картавый Юджин. — Я смотю, у тебя ничего не изменилось — все таскаешься со своей ыжей сестичкой и недоумком-батом?

— Что тебе нужно, Юджин? — раздраженно спросила Нина, скрестив руки на груди.

— Охуел, картавый? — возмутилась Лизи. — Ты, вообще, чего хотел-то? Ничего? Ну так плыви дальше по своим делам!

— Хочу вас кое с кем познакомить, сестички Блэкбеи, — проигнорировал оскорбления в свой адрес Юджин и обернулся, жестом подозвав девушку, стоявшую чуть поодаль. Она подошла и обняла его за худощавое тело, улыбнувшись сестрам непрезентабельной улыбкой.

— Это что еще за блядь такая? — нахмурено уставился на незнакомку Алекс.

— Это — Вэлаи — моя невеста, — подкатив глаза, объяснил Робертсон. — Чеез месяц у нас свадьба…

— Как ты сказал? Вэлаи? Что за имечко такое странное? Вэлари — слыхала, а вот Вэлаи — впервые, — ерничала Лизи, изображая удивление. — Ты еще не понял, Юджин? — громко цокнула она, прекратив кривляться. — Да всем насрать, как зовут твою телку и что вообще творится в твоей личной жизни!

— Между почим, тожество будет походить на Майойке, — продолжил хвастаться незнамо зачем Юджин.

— Блять, прекрати, — попыталась осадить его Нина. — Никому это не интересно!

— Ах, ну да, действительно! О чем это я? — язвительно сказал Робертсон. — Конечно, вам это не интеесно… Азве такая новость, как наша с Вэлаи свадьба, может удивить вас? В вашей-то семье пиветствуются всякие нетадиционные и запетные отношения!

— Это что ты этим хочешь сказать, пидор? — удивленно уставилась на него Лизи. — Разве у нас в семье есть геи или кто еще типа того? Ммм?

— Хах! — усмехнулся Юджин. — Геи… Если бы… А ты что, до сих по ничего не знаешь?

— Закрой свой картавый рот! — вспылила Нина и, замахнувшись что было сил, кинула бутылку шампанского в сторону яхты Юджина.

Лизи завороженно наблюдала за бутылкой, время будто замедлилось. Казалось, что ничего страшного произойти не может, но тут бутылку подхватил безумец-ветер и придал ей скорости и силы удара. Она быстро преодолела небольшое расстояние над водой между яхтами и угодила Юджину в кадык. Пока парень схватился за шею, открывая рот в приступе удушья, ветер подул вновь, и бутылка, изменив направление, разбилась о борт. Несколько осколков вонзились прямо в сонные артерии Юджина и Вэлари. Оба упали на палубу, судорожно хватаясь за шеи и хрипя, а сквозь пальцы, пульсируя, хлестала кровь. Юджин и Вэлари белели на глазах, и вскоре их тела обмякли, руки безвольно опустились, а кровь продолжала фонтаном бить, создавая на палубе «Жгучего Перчика» гигантское алое пятно.

— Блять! Какого хуя? — заорала Лизи, прикрыв рот рукой. — Что это было? — она была шокирована, в первую очередь — неадекватным и необъяснимым поведением бутылки, а уж во вторую — тем, что ее глупая сестра и не менее глупая бутылка натворили.

— Что ты разлегся, «мисте Обетсон»! — продолжила дерзить Нина, парадируя картавость. — Нечего тебе больше сказать? А?!

— Пиздец… — прошептал Алекс и сделал глубокий напас.

— Что ты там шепчешь сидишь?! — обезумевше заорала на него Нина. — Почему не пойдешь и не дашь ему пизды? Ты разве не слышишь, что он сказал?!

— Нина, ёб твою мать! Что ты наделала? — схватила ее за запястье Лизи и развернула к себе. — Ты их убила! Ты что — не видишь?!

— Что? Что ты несешь, Лизи? Как это возможно?! — нервно усмехнулась Нина, боясь даже посмотреть в сторону «Жгучего Перчика». — Как возможно убить двух человек одной чертовой бутылкой? — схватила она с пола еще одну и потрясла ей.

— Я ебу как? Да ты только посмотри — сколько крови! — с силой схватила Лизи сестру за щеки и повернула лицом в сторону тел Юджина и Вэлари.

— Да это ж бред! — нервно усмехнулась Нина и не придумала ничего лучше, как замахнуться и бросить вторую бутылку на «Жгучий Перчик». Она разбилась о перила лестницы, и еще десятки осколков впились в уже бездыханные тела парочки.

— Нина, блять! Да что ты творишь?! — тряхнула сестру за плечи Лизи.

Глаза Нины панически округлились, она захлопала ртом, словно глупая рыба, но не могла вымолвить и слова. Кажется, она наконец начала понимать, что сейчас произошло.

— Т-т-т… Нина, Нина… Что же ты наделала, — помотал головой Алекс, закрыв глаза.

— И что теперь делать? Меня посадят! Моя жизнь разрушена! Теперь мне до конца дней гнить в тюрячке! — заистерила Нина. Ее затрясло, и через секунду она уже блевала за борт в приступе панической атаки.

— Пиздец… — только и вымолвила Лизи, вцепившись в волосы и впав от произошедшего в ступор. Мысли галопом неслись в голове, и девушка никак не могла сконцентрироваться и начать трезво размышлять в столь неординарной ситуации.

4

«Подруга, тебе срочно нужно успокоиться! — подумала Лизи, схватила со столика пачку сигарет, трясущимися пальцами достала одну и закурила, уставившись на сестру, которая уселась на палубу, обняла руками колени и закачалась взад-вперед. — Нужно брать ситуацию в свои руки… На этот раз Нина влипла по-крупному! Из этой хуйни ей не выбраться самостоятельно. И кто ей поможет, если не ты?»

— Эй, Нина, — присела она рядом и осторожно приобняла за плечи. — Успокойся. Я что-нибудь обязательно придумаю. Я не брошу тебя… — нервно заговорила Лизи, гладя по волосам Нину, которая уставилась перед собой в одну точку и кусала губы. — Ты же моя сестра, и нет никого у нас роднее…

— Не думаю, что сейчас тебе удастся вывести ее из ступора, — продолжил пиздеть Алекс, находившийся в не на шутку спокойном состоянии. Конечно, столько марихуаны-то выкурить! Не будешь тут спокоен!

— Слышь, — дерзанула Лизи, поднимаясь с палубы. — Ты бы лучше не умничал тут, а придумал, как нам выкрутиться из этого дерьма! Хотя у кого я прошу совета? Ты же конченый дегенерат!

— Но… — хотел было возмутиться Алекс.

— Заткнись! Я думаю! — шикнула Лизи и прищурено уставилась на трупы Юджина и Вэлари. — Необходимо избавиться от тел. Другого варианта нет, — заговорила она вполголоса, спустя пару минут раздумий. — Но нужно все сделать так, чтобы никто их не нашел… Хммм… А что если сбросить трупы в океан? Мы достаточно далеко от суши, акул тут пруд пруди. Они почувствуют кровь и приплывут на «ужин»… И тогда, получается, что никто и никогда не найдет тела! Точно! А на яхте мы инсценируем, что Юджин со своей невестой просто пошли понырять! В итоге наши руки будут чисты! Ну, точнее руки Нины… — поджав губы, бросила она жалостливый взгляд на сестру.

— Какая-то дрочь, — буркнул Алекс.

— Ну, тогда предложи еще варианты! Что?! У тебя их нет? — взорвалась Лизи. — Тогда давай действовать, как сказала я! Ты будешь участвовать или как?

— А разве у меня есть выбор, м? Так-то она и моя сестра, так что не забывайся, рыжая! — щелкнул ее по носу Алекс, проходя мимо.

— Бляяяя… Это какой-то ужас… Это просто дурацкий сон… — шептала Нина, щипая себя за руки и бессмысленно наблюдая за тем, как сестра и брат перелезают на яхту Юджина.

Когда следы на «Жгучем перчике» были заметены, Лизи и Алекс приступили к избавлению от трупов. Первой в море полетела Вэлари, следом за ней — Юджин. В полете его тело несколько раз ударилось о борт, а изо рта вылетело несколько зубов. Дааа… Если бы этот полет произошел с Юджином при жизни, наверняка, его речь стала бы еще более непонятной.

— Все! Валим отсюда! — отряхнула руки Лизи. — А то еще морская полиция нагрянет, и тогда уж мы точно никак не отбрешемся!

— Морская, блять, полиция! О чем ты вообще думаешь? — недовольно бурчал Алекс, шаркая ногами, на которые были надеты тапки-мочалки, по палубе «Ретта Батлера» по направлению к штурвалу.

— Тщщщ… — вновь присела на пол к сестре Лизи, прижала к себе и погладила ее по волосам. — Все наладится, все забудется… Все будет хорошо… Тщщщ…

Мотор яхты мистера Блэкберри снова заревел, и «Ретт Батлер» двинулся к причалу. Ребята даже не соизволили удостовериться в том, что акулы действительно приплывут и скушают тела Юджина и его невесты…



========== Глава 2: Семейные связи ==========



Всю дорогу до Беверли-Хиллз в Мерседесе царило гнетущее молчание. Алекс лишь продолжал беззаботно курить дурь, Нина безмолвно уставилась за окно, изредка махая головой, будто что-то отрицая, а Лизи, вцепившись в руль до побеления костяшек, следила за дорогой, украдкой поглядывая на сестру.

— Сейчас мы выйдем из машины и постараемся забыть обо всем, что случилось сегодня, — прервала тишину Лизи, припарковав автомобиль перед домом Блэкберри. — Мы не будем ни говорить об этом, ни вспоминать. Будто этого и не было, — повернулась она к сестре и брату, смерив их взглядом, наполненным максимальным спокойствием, на которое была способна в данный момент.

Алекс лишь неоднозначно хмыкнул, Нина коротко кивнула, и все трое вышли из машины.

— О, Джокер, приехал! — расплылся в укуренной улыбке Алекс, указывая пальцем на открытый гараж.

— Хватит так называть нашего деда! — зарычала Лизи и отвесила ему пощечину в знак неуважения к старшим. — Хотя ты, кажется, прав… — поджала она губы, уставившись на стоящий в гараже автомобиль. Он, бесспорно, принадлежал их с Ниной деду со стороны матери. Эту чудаковатую машину ребята узнали бы из тысячи и непременно бы поняли, кому она принадлежит. Еще бы! Это был фургон, обтянутый серым плюшем, на крыше красовались кошачьи уши, а из решетки радиатора торчали длинные усы.

— Блять… — процедила Нина и двинулась в дом.

— Его еще тут не хватало! Надеюсь, он хотя бы без бабушки, — подкатила глаза Лизи и двинулась за сестрой. Алекс за ними.

Ребята хотели незамеченными проскользнуть через гостиную и скрыться в своих комнатах, ведь общение с родней — это то, чего им хотелось сейчас меньше всего. Но когда Нина распахнула входную дверь, и ребята вошли внутрь, то удивлению их не было предела.

— Бляяяя… — протянули в один голос сестры, а Алекс прыснул от смеха в кулак.

На вставшую в дверях троицу уставились, по меньшей мере, пятьдесят пар глаз. Дом был полон гостей, облаченных в вечерние наряды.

— Куклы, где вы были? — подскочила к ребятам миссис Блэкберри. — Вы что, забыли, что у нас сегодня прием?

— Какой насыщенный денек! — артистично воскликнул Алекс. — То яхта, то прием!

— Заткнись! — зашипела Лизи, ткнув его локтем в бок. — Мам, прости, мы что-то совсем забыли…

— Ну как же так, душа моя? — положила руку на грудь Оливия. — Это же очень важно! Я еще две недели назад вам об этом сказала и вчера вечером напомнила!

— Нам обязательно присутствовать? — нахмурив брови, посмотрела на мать Лизи. — Просто Нина не очень хорошо себя чувствует… Кажется, перегрелась на солнце или схлопотала морскую болезнь. Мы катались на яхте… — пыталась отмазаться девушка, но по выражению лица матери поняла, что просто так та не отстанет. — Ладно, давай мы сейчас поднимемся наверх, быстро приведем себя в порядок и спустимся обратно.

— Хорошо, душа моя, — кивнула Оливия, промокнув вспотевший лоб концом красного платка, завязанного тюрбаном на голове. — Звезда моя, ты как? Сможешь к нам присоединиться? — приложила она ладонь ко лбу Нины.

— Нормально… Постараюсь… — выдавила та и поспешила через гостиную к полукруглой лестнице, ведущей наверх. За ней последовали и Лизи с Алексом.



Через двадцать минут Лизи стояла перед зеркалом в своей спальне и прихорашивалась. На секунду она замерла, впившись взглядом в алый цвет помады, которой красила губы. Перед глазами встала огромная лужа крови на палубе «Жгучего Перчика». Рука соскользнула, оставив красную полосу через весь подбородок.

— Блять, — помотала головой Лизи и принялась стирать помаду. — Все, хватит об этом думать! Ничего не произошло! — строго сказала она своему отражению.

Она быстро натянула темно-синее коктейльное платье, выгодно подчеркнувшее округлые формы девушки, обула черные лабутены и вышла из спальни.

— Нина, ты как? Пойдешь вниз? — зашла Лизи в комнату сестры. Внутри было пусто, а из ванной слышался шум воды. — Нина, все нормально? — подошла она к двери и постучалась.

— Да, я в норме, — ответила Нина. — Я не хочу идти. Отмажешь меня перед мамой, хорошо?

— Ладно. Если что — набери мне, и я поднимусь. Ну, если вдруг решишь поговорить, или просто не захочешь оставаться одна. Хорошо?

— Хорошо…

Лизи еще полминуты постояла у двери, прислушиваясь к шуму воды, а затем вышла из комнаты. Она спустилась по лестнице и оказалась в гостиной, где в самом разгаре был светский раут. Девушка стала осматриваться по сторонам, ища среди гостей знакомые лица.

— О, Боже! — хлопнула она себя по лбу, когда заметила у камина небольшое скопление людей, окруживших человека в фиолетовом костюме и с седыми волосами, мягкими волнами лежащими на голове. — Дедуля…

5

Пожилой чудак с напомаженными губами и щеками был отцом Оливии Блэкберри и, соответственно, дедом Лизи и Нины. Звали его — Юрий Куклачев.

— Але-оп! — воскликнул он и подбросил вверх кошку, стоящую на его ладони на одних передних лапах. Та сделала двойное сальто, оттолкнулась задними ногами о макушку Куклачева и мягко приземлилась вновь на передние лапы на вторую ладонь хозяина.

Юрий был родом из России и прожил там до тех пор, пока не повстречал будущую жену — Сьюзен Сарандон. Они познакомились в Париже, где жила Сьюзен. Она совершенно случайно попала на его представление, ведь тот был артистом и гастролировал по всему миру с театром кошек. Между Сьюзен и Юрой вспыхнул нешуточный роман, закруживший их в водовороте страстей. Так и появилась на свет их дочь Оливия, которую Юрий по сей день называет на русский манер — Ольгой. Так они и зажили во Франции — Юрий, Сьюзен, маленькая Оливия да двадцать любимых кошек Куклачева.

— Ох, старый дурак! — отвлек Лизи от просмотра дедовского шоу голос позади. — Привет, дорогая! — улыбнулась ей женщина с каштановыми волосами, собранными в элегантную прическу.

— Привет, бабуль, — обняла ее Лизи. Сьюзен Сарандон прижала внучку к себе, не выпуская из рук красный мундштук с зажженной сигаретой. — Вы с дедулей надолго приехали?

— Погостим месяцок… У него очередные кошачьи гастроли по Штатам, вот решили и вас заодно навестить, — пренебрежительно, но с любовью махнула она ладонью в сторону мужа. — Твоя мать мне все уши прожужжала про этот прием. Сказала, что нашла для тебя идеальную партию! Мне уже не терпится посмотреть на него!

— Какого черта? Какую еще партию? — возмутилась Лизи. — Опять? Почему я узнаю об этом последняя? Как же мне надоело это сватовство! Неужели она не понимает, что у меня своя голова есть, и я не собираюсь слушать ее глупых советов?

— Милочка, не стоит спорить с матерью! — съязвила Сьюзен, одернув за фрак проходящего мимо официанта и щелчком пальцев приказала принести выпить. — Самое главное для тебя и Нины — удачно выйти замуж! За красивого, богатого, щедрого, перспективного… — мечтательно подняла она глаза, перекинув через шею черное боа.

— Ба, да что ты такое несешь? Что-то мне кажется, что дедуля совсем не похож на тот идеал, который ты сейчас описала, — указала Лизи рукой на Куклачева, стоявшего на четвереньках перед камином, а на его спине выстроилась целая пирамида из пяти кошек.

— Элизабет, твоя бабуля наделала немало ошибок за свою жизнь, — усмехнулась Сарандон, глядя на мужа. — Так что кому, как ни ей, давать тебе и твоей сестре советы? — сказала она и опрокинула рюмку арманьяка, которую поднес ей официант.

Лизи лишь подкатила глаза и продолжила следить за представлением деда. Тот к этому времени уже лежал на спине, подняв ноги в огромных клоунских ботинках вверх, и жонглировал при помощи них кошками.

— Браво! Браво! — восхищенно зааплодировала Сьюзен, когда Куклачев закончил номер и, поднявшись с пола, поклонился публике.

Лизи подкатила глаза еще сильнее и уже готова была отвесить бабушке пощечину в знак двуличности, но воздержалась от такого жеста, ведь бить стариков — не в ее принципах. Девушка взяла бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и двинулась в толпу гостей, где уже через минуту наткнулась на мать.

— Кукла, ну наконец-то! — затараторила миссис Блэкберри, взяв дочь за руку и потянув за собой. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Мама, хватит! — пыталась вырваться Лизи. — Сколько раз повторять — со мной это не прокатит!

— Хочу представить тебе мистера Картера — он окружной прокурор, — подтолкнула ее Оливия к мужчине, который выглядел в точности как Курт Рассел, но не являлся им.

«Бля, подруга, ну это уже слишком! Кого она мне сватает? Сколько ему лет? Шестьдесят?» — подумала Лизи, брезгливо взглянув на мужчину.

— Ооо, добрый вечер, Элизабет, очень приятно с вами познакомиться. Наслышан о вашей красоте, но, надо сказать, вы превзошли все мои ожидания, — заговорил мистер Картер и пожал Лизи руку. — Моему сыну несказанно повезет… Кстати, где он? Винс? Винс! — стал озираться он по сторонам и орать на весь особняк.

«Фуф, ну хоть сын… Посмотрим…» — стала оглядываться и Лизи вслед за мистером Картером, сложившем ладони рупором и пытавшимся дозваться пропащего сына.

— А, да вон же он! — показал он пальцем в сторону лестницы. Девушка перевела взгляд туда, куда указал Картер, который не Курт Рассел, но очень похож на него.

«Оу… Красавчик…» — посмотрела Лизи на синеглазого брюнета, стоявшего на нижней ступеньке и болтающего с каким-то рыжим парнем.

— Винс! Иди же сюда! — продолжил звать сына окружной прокурор.

Вдруг рыжий, беседовавший с синеглазым, обернулся и двинулся прямо к ним.

«Блять… — поморщила нос Лизи, поняв, что ошиблась. — Ну ладно, этот тоже ничего… Бля, подруга! Да нахуй ты об этом думаешь? Ты же не собираешься вестись на мамкины провокации! И вообще, уверена, что самое время думать вот об этом вот всем?»

— Прошу прощения, что-то я заболтался с приятелем моего брата, — подошел рыжий и виновато улыбнулся.

— Его брата зовут Санни, он второй сын мистера Картера, — зашептала Оливия на ухо Лизи. — Я думала, может Нину с ним познакомить. Было бы идеально!

«Да, подруга, только этого твоей сестре сейчас и не хватает…» — подумала девушка, оценивающе осматривая Картера-младшего с ног до головы.

— Винс Картер. Очень рад познакомиться, ты очаровательна, — улыбнулся он и поцеловал девушке руку.

— Спасибо, — мило улыбнулась Лизи.

— Ну что ж, куклы, я думаю вам вдвоем стоит немного пообщаться друг с другом, — подмигнула дочери Оливия. — А мы с мистером Картером пока обсудим кое-какие семейные дела, — взяла она под руку не Курта и попятилась назад.

— Мдааа уж… — протянул Винс. — Ненавижу все эти светские рауты… Шампанского? — взял он два бокала с фуршетного столика и предложил один Лизи.

— Спасибо, — коротко кивнула та.

«Подруга, вот этот весь флирт — это совсем не то, что тебе сейчас нужно! Тебе сейчас необходимо быть рядом с сестрой, мало ли что она решит выкинуть… — размышляла Лизи, пригубив шампанского и осматривая Винса оценивающим взглядом. — Хотя этот рыжий довольно-таки неплох…»

— Чем ты занимаешься? — поинтересовался Картер, залипнув на декольте девушки. — Ну, в смысле, по жизни, — растерянно посмотрел он в ее голубые глаза.

— Да, собственно говоря, ничем, — пожала плечами Лизи. — Училась на архитектора, но вся эта учеба — это так скучно, никакого простора для творчества. В колледжах только и делают, что пытаются загнать молодых и амбициозных в свои глупые рамки. Поэтому я бросила и теперь мечтаю стать дизайнером одежды… А ты?

— А я — полицейский, — подмигнул ей рыжий-рыжий, но не конопатый Картер. — Мечтаю дослужиться до звания капитана, не прибегая к связям отца.

После этих слов, Лизи невольно выплюнула шампанское в лицо Винса.

— Прости, что? — шокировано уставилась она на него. — Ты мент?

— Ну почему сразу мент? — засмеялся Винс, вытирая лицо. — Детектив убойного отдела Лос-Анджелеса.

«Подруга, вот это поворот! После случившегося неплохо было бы иметь «свои уши» в участке. Да и на случай чего — Картер-старший окружной прокурор… Хммм… Да, подруга, такие связи не помешают! Нужно пофлиртовать с этим рыжим и втереться в доверие. Да и к тому же, он не просто неплох, а очень даже симпатичен! Посмотри какой у него отменный зад!» — пораскинула мозгами Лизи, пока Картер повернулся спиной к девушке и полез под фуршетный стол, чтобы поймать убежавшую кошку Куклачева.

— Твоя работа, наверняка, очень опасна, — заговорила девушка. — Каждый день перестрелки, погони и все такое…

— Ох, я бы так не сказал, — почесал макушку Винс, поднимаясь с пола.

Целый час ребята общались, попивая шампанское. Сначала Картер рассказывал про свою профессию, Лизи же внимательно слушала, выжидая момент, чтобы отлучиться и проверить, как там Нина. Вскоре их беседа плавно перетекла в откровенный флирт. Хоть это было сейчас совсем не то, что нужно Лизи, тем не менее, девушка держалась, стараясь вести себя естественно.

6

— Такие наши родители чудаки, конечно, — усмехнулась она, нервно поглядывая на настенные часы. — Но, все же, они не прогадали, познакомив нас, — бросила она томный взгляд на Винса.

— Может, сходим завтра куда-нибудь? — предложил парень, заигрывающе улыбнувшись.

— Неплохая идея, мистер Картер, — продолжила флирт Лизи. — Сейчас я ненадолго отлучусь, после чего вернусь, и мы обсудим подробности, — всучила она бокал в руки Винсу, подмигнула и пошла в сторону лестницы, решив заглянуть к сестре и узнать, все ли у той в порядке.

Лизи поднялась на второй этаж и остановилась у двери в комнату сестры. Девушка ощутила тревогу, подобную той, которую она часто чувствовала, когда Нина находилась в какой-нибудь неблагоприятной ситуации. Такой же способностью обладала и Нина. Обе они умели чувствовать переживания друг друга на расстоянии и обладали сильной ментальной взаимосвязью. Лизи сглотнула и положила трясущуюся ладонь на дверную ручку. Сердцебиение участилось, но она переборола непонятный страх, медленно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.



Несколькими минутами ранее.

— Можно? — заглянул в комнату Нины Алекс и, не дожидаясь ответа, прошел внутрь.

Девушка сидела на кровати, обняв согнутые в коленях ноги, и пустым взглядом смотрела перед собой.

— Ну ты как, — присел рядом Алекс.

— Блять… Это просто ебучий пиздец… — заплакала Нина, закрыв ладонями лицо.

— Ну-ну-ну, не надо слез, — нежно погладил ее по волосам Алекс. — Все обязательно наладится, и никто ни о чем не узнает.

— Ты понимаешь, что я натворила? Я убила их! Я чудовище, Алекс! — срывающимся голосом залепетала Нина, убрав руки от лица. — Ты понимаешь всю серьезность ситуации?! Как мне теперь с этим жить?

— Я что-нибудь придумаю, я помогу тебе справиться с этим, обещаю. Иди сюда, — притянул он сестру и уложил на колени. — Я же никогда не обманывал тебя, верно? Я же пообещал оберегать тебя, так?

Отравляющие речи Алекса на время успокоили Нину, помогая ей немного расслабиться.

— Но я убила его… И его невесту… — лепетала она. — А все из-за чего? Ты слышал его последние слова? А если бы он сказал еще что-то?

— Ничего бы он не сказал, — ядовито шептал Алекс. — У меня все было под контролем, он бы не посмел, — погладил он ее по бедру.

— И все же, если бы сказал, — не унималась Нина. — Лизи бы тогда обо всем узнала… И что тогда?

— Лизи, — усмехнулся Алекс. — И где же сейчас твоя рыжая? Что ж не пришла тебя успокаивать, а вместо этого пошла на этот глупый раут? — его рука скользнула в сторону пуговки на джинсах Нины и расстегнула ее.

— Она просто пытается вести себя естественно, чтобы родители не заподозрили ничего дурного, — продолжала прибывать в прострации девушка.

— Нина, хватит этих глупостей! Родители, Лизи… Ты им не нужна! — послышался звук расстегивающейся ширинки. — Они вечно забивают на тебя хуй. В отличие от меня. Так? Так, — запустил он ладонь в трусики сестры. — И только я всегда буду рядом с тобой. И мне поебать кто ты: убийца, чудовище, психически неуравновешенная… — томно заговорил он.

Нина лишь закрыла глаза и прерывисто вдохнула носом.

— Поняла меня? — с нотками угрозы спросил Алекс, проведя большим пальцем по губам сестры.

— Да… — на выдохе прошептала Нина и приоткрыла рот, давая Алексу засунуть палец, и обхватила его губами.

— Что за хуйня?! — завизжала Лизи, стоявшая в дверях.

— Блять, Лизи! — выругался Алекс, выдернув руку из трусиков сестры.

— Сука! — взвизгнула Нина, подскочив с колен брата.

— Что все это значит?! — заорала Лизи, поспешив закрыть дверь в комнату.

— Я… Я все объясню… Это совсем не то, что ты думаешь… — замямлила Нина и осеклась, бросив охуевающий взгляд на Алекса.

— Так объясняй! — подскочила к ней Лизи и схватила за грудки. — Что это за ебала, Нина?

— Слышь, не трогай ее! Поняла? — грубо одернул ее Алекс.

— Да что происходит?! — охуевала Лизи и отвесила брату пощечину в знак подозрения в инцесте.

— А тебя это ебет, рыжая? — пихнул ее в плечо Алекс. — Веселишься на своем рауте — так иди и веселись дальше! Зачем припиздила? Неужто вспомнила про сестру и решила проверить как она? Или просто делаешь вид? Мм? Или зассала, что она что-то с собой сделает и сорвет тебе планы на вечер?

— Алекс, что ты, блять, несешь?! — завизжала Лизи и с силой толкнула брата, отчего тот отлетел на кровать. — Нина, какого хуя тут происходит? Чем вы занимались? — вновь обернулась она к сестре, не желая верить в происходящее.

Нина же, будучи дурой, молча хлопала глазами, даже и не зная, что принято говорить в подобных ситуациях.

— Почему вы так орете? Что стряслось? — влетел в комнату Макс Блэкберри — старший брат сестер по линии матери, футболист по профессии, но пухлячок с виду.

— Да ничего! Лизи опять нахуярилась и неадекватно ведет себя! — пиздил Алекс, поднимаясь с кровати.

— Охуел? — заорала Лизи, подскочила к нему и начала хлестать ладонями по голове.

— Ты видишь, Макс? — воскликнул тот, прикрываясь от ударов. — Она слетела с катушек! Небось, помимо бухла еще и чем-то закинулась!

Макс же, будучи наивным глупцом, купился на россказни сводного брата, схватил Лизи сзади под руки и сцепил ладони у нее на груди, в попытке угомонить взбушевавшуюся сестру. Это было довольно-таки непросто, ведь она продолжала размахивать руками и ногами, пытаясь ударить Алекса. Но, конечно, сила Макса была в разы больше, и он с легкостью потащил Лизи на выход.

— Алекс, иди к себе в комнату! — крикнул он. — А ты, Нина, закрой дверь изнутри, я скоро поднимусь и поговорю с тобой!

Макс быстро дотащил Лизи до кухни, поставил перед собой, взял со стола кувшин с водой и окатил ее с ног до головы.

— Ты нормальный?! — возмутилась Лизи, обтекая водой. — Зачем ты это сделал?!

— Давай, успокаивайся и рассказывай, зачем устроила скандал? Ты же знаешь, как долго мать готовилась к этому приему! Знаешь, сколько именитых людей пришло на него? Решила опозорить честь нашей семьи своими пьяными выходками? — прищурено уставился он на сестру. — Ох! Как же мне надоело ваше трио… Когда же вы уже угомонитесь?! Неужели вы не понимаете, что пора завязывать с пьянками и начать думать о будущем?!

В отличие от сестер и Алекса, Макс был ответственным и серьезным парнем, хоть и простодушным по натуре. Он уже давно распланировал свою жизнь. Парень решил посвятить себя профессиональному спорту. Вот уже как два года он играл за футбольный клуб «Лос-Анджелес Гэлакси» и мечтал попасть в какой-нибудь европейский. Но последние пару месяцев у него не заладились, Макс практически не выходил на поле и сидел на скамейке запасных. Всему виной, по его утверждению, была травма колена. Но всем было очевидно, что дело в лишнем весе, который в последнее время стал стремительно набирать Макс. Это он, кстати, тоже списывал на травму.

— Ну, чего молчишь? — тряхнул он Лизи за руку и сунул себе в рот половину пирожного, которое какой-то безумец оставил недоеденным на столе.

— Никакого скандала и не было! Просто Алекс… Ээээм… — задумалась Лизи, думая, что бы ей такого сбрехать, ведь ничего не хотела рассказывать Максу, с которым доверительных отношений ни у нее, ни у Нины не было. — Так! Стоп-игра! Какого хуя я вообще стою тут и отчитываюсь перед тобой? Отвали! Займись лучше своей жизнью! Найди уже, в конце концов, телку — ей и еби мозги!

— Ой, все понятно с тобой! — решил перевести эту щекотливую для него тему Макс, ударив в сбитые бока ладонями и, тем самым, перепачкав белый фрак шоколадным кремом. — Пойду у Нины узнаю, что там произошло между вами! — буркнул он и вновь поспешил на второй этаж.

Лизи же решила пойти вместе с братом, чтобы, когда тот удалится, пообщаться наедине с сестрой, ведь ее очень интересовал вопрос, что же такое произошло между Ниной и Алексом. Шутка ли это? Или дела обстоят куда более серьезно? Лизи и Макс, минуя толпу гостей, быстро добрались до комнаты Нины, но дверь оказалась открыта.

7

— Где она? Я же сказал запереться и ждать меня! — возмутился Макс, влетев в спальню и обнаружив, что та пуста.

— Ты просто идиот! — заорала Лизи, отвесив брату пощечину в знак излишней доверчивости.

— Да как же вы мне надоели! — топнул ногой наивный Макс Блэкберри, раздосадованный тем, что Нина его не послушалась. Да на что ты рассчитывал, простак?

Лизи достала телефон и стала набирать сестре, но абонент был недоступен.

— Неужели сбежала?! — возмущался Макс, заглядывая под кровать, в надежде, что Нина все же не наебала его и спряталась там. — Но почему?

Вдруг в глаза Лизи бросился листок бумаги, лежавший на столе. Девушка, не раздумывая схватила его и прочла содержимое.



«Прощайте…

P.S. Все можно пережить, если подобрать нужную песню.

Курт Кобейн».



— Чтааа? — охуела Лизи. Макс подскочил к сестре и выдернул из ее рук записку.

— Чта-чта? — закудахтал он. — Не знаю, что там произошло между вами, но, кажется, у Нины опять произошел нервный срыв! — сделал вывод толстяк и выбежал из комнаты.

— Стой! Только не говори ничего матери! — крикнула ему вслед Лизи, но Макс ее уже не слышал. — Блять! — выругалась она и поспешила за братом.

— Мама! Отец! — кричал он, спускаясь по лестнице. — Выключите музыку! В нашу семью пришла беда!

В гостиной повисла неловкая пауза, а гости осуждающе уставились на грязный фрак Макса.

— Что ты несешь, кукла? — строго посмотрела на сына Оливия. — Поднимись наверх и переоденься, не позорь нас, — сквозь зубы прошипела она.

— У Нины опять срыв! Она написала предсмертную записку и сбежала из дома! — продолжил ябедничать Макс и затряс в воздухе клочком бумаги.

По гостиной пронеслась шок-волна, и некоторые гости попадали от удивления на пол, потеряв сознание.

— Блять, — ударила себя ладонью по лбу Лизи, покраснев от стыда за брата.

— Но не волнуйтесь! Я нагоню ее и верну домой, пока она не натворила глупостей! — гневно затопал Макс лакированными туфлями по порожкам. — А то ишь какая! Решила испортить своим родителям светский раут! Да что она возомнила о себе?!

Решив, что разглагольствований на сегодня достаточно и пора переходить от слов к действию, Макс сунул записку в руки матери и выбежал из дома. Шустро, но с заминкой он втиснулся в свой Порш Кайман. Лизи хотела было отправиться на поиски с ним, но уже на выходе ее за руку схватил отец и посмотрел дочери прямо в глаза.

— Элизабет, что все это значит?! — шокировано пролепетал Оливер. — Где Нина?

«Подруга, что за безумный день? Аааааа! — мысленно закричала Лизи. — Как теперь сбежать от родителей и поехать искать Нину самой? Да что им вообще говорить сейчас?! Блять, главное, чтобы с Ниной все было хорошо, и она не наделала никаких глупостей!»



========== Глава 3: Нина решает умереть ==========



Нина гнала на своем БМВ Х-6 прочь из города. Она уже прокружилась на запутанной дорожной развязке и выехала на трассу. За окном мелькал однообразный пустынный пейзаж, уже освещенный первыми лучами восходящего солнца.

— Это пиздец… — шептала Нина, бездумно смотря вдаль, а по ее щекам катились, казалось, нескончаемые слезы. — Что творится в моей жизни? Не дно ли это? Да как я вообще дошла до всего этого… Я убийца… — закрыла она глаза. — Я убила двух человек… Я нахуевертила с Алексом… Я подвела Лизи…

— Моя девочка, моя девочка, куда ты пойдешь? — «подбодрил» Нину из магнитолы депрессивным голосом Курт Кобейн.

— Я собираюсь туда, где дует холодный ветер, — подпела девушка и резко вывернула руль влево, выехав на встречную полосу.

Мимо БМВ пронеслась синяя Скания, возмущенно просигналив, а из ее окна вылез усач и пригрозил вслед уезжающей машине кулаком.

В столь ранний час автомобилей на трассе было немного, но «бэха» упорно продолжала мчаться по встречной полосе, и уже через мгновение Нина приметила на горизонте красный Додж Челленджер, 1969 года выпуска. Девушка уверенно вдавила педаль газа в пол и ринулась навстречу судьбе. Удивительный факт! Водитель Доджа совершенно не желал покидать свою полосу, а, напротив, прибавил скорости. Нина тоже не убирала ногу с педали газа. До столкновения оставались считанные секунды, когда Додж стал возмутительно переключать фары с ближнего на дальний свет, мотать туда-сюда дворники и сигналить, но, тем не менее, продолжал упорно мчаться на БМВ.

— Нет! Все это неправильно! — закричала Нина. — Если ты решила свести счеты с жизнью таким вот способом, то почему из-за этого должны пострадать другие люди? — заговорил в ней голос совести, взывая к гуманизму. — А вдруг там едет какая-то семья? Дети? Тогда ты вновь кого-то убьешь!

Казалось, столкновение с упрямым Доджем было уже неизбежно, когда Нина крутанула руль, выехав на обочину, где Х-6 влетел в огромный многовековой кактус, который посадил здесь какой-то безумец.

Раздался грохот сминающегося металла. Сработала подушка безопасности, ударив Нине в лицо, отчего девушка моментально потеряла сознание.

— Туда где сосны, туда где сосны, где никогда не светило солнце… — никак не унимался Курт, продолжая вещать песню из автомобильных колонок и жалясь о том, как он дрожал от холода всю ночь напролет.



На часах было уже девять утра, но Нина так и не вернулась. Не вернулся и Алекс, покинувший дом сразу после скандала с Лизи и Максом.

— Так я не понял, этот Курт КобЕйн из записки Нины… Он кто? Жених ее? — спросил Юрий Куклачев, который сидел за столом на кухне, поставив перед собой зеркало и стирая с лица спонжем, смоченном в коньяке, клоунский макияж, нанесенный для представления.

— О, Боже, дед! — хлопнула себя по лбу Лизи. — Сколько можно повторять? Это просто певец!

— Так Нина дружит с певцом? Ох, какая молодчина! Отхватила себе артиста! — радостно изумился Юрий, дерябнул коньяку и уронил седую голову на стол, придремав.

Лизи и Оливия лишь укоризненно помотали головами.

— Я дозвонился до Алекса, — вошел на кухню Оливер, нервно крутя в руке телефон. — С ним все в порядке, он, кажется, просто ушел в очередной загул. Думаю, ближайшие несколько дней можно его не ждать. Но Нина не с ним, и он тоже не знает, где она.

«Подруга, а вдруг Алекс напиздил? Вдруг это он куда-нибудь отвез Нину и сделал с ней что-нибудь… Нет! Этого не может быть! Он, конечно, псих, но не до такой же степени. К тому же, ты даже и не разобралась в случившемся между ними вчера… Может, это была просто его очередная наркоманская выходка и ничего больше…» — думала Лизи, нервно размешивая уже давно остывший кофе.

— С куклой случилось что-то страшное… Я чувствую это! Чувствую своим материнским нутром! — в который раз повторила Оливия и, закурив десятую подряд сигарету, тут же зашлась в приступе удушающего кашля.

Лизи лишь бросила на мать раздраженный взгляд, сложив губы в тонкую полоску. Она и сама уже начинала накручивать себя, что с сестрой могло случиться что-то плохое, но верить в это ей не давало ее сестринское чутье, которое подсказывало, что с Ниной все хорошо. Она в очередной раз попыталась позвонить сестре, но телефон той был отключен. Лизи нервно затормошила в руках айфон и уставилась в окно.

— Мы не можем просто сидеть, сложа руки, — наконец, заговорила она, повернувшись к родителям. — Мы должны что-то сделать! Поехали! — вскочила Лизи и направилась к выходу.

— Душа моя! — встревоженно поспешила за ней Оливия, схватив за руку. — Не стоит! Мы все равно не сможем повлиять ни на что! Мы уже позвонили в полицию, что еще мы можем сделать?

— Может, хватит уже думать, что ни на что нельзя повлиять? Когда она была подростком, вы думали, что нельзя повлиять на ее психоз, отрицая диагнозы всех психологов! Теперь вы тоже считаете, что ни на что нельзя повлиять, поэтому и делать ничего не нужно? Не боитесь, что если с ней что-то случится, то весь груз ответственности падет на вас? Но будет уже поздно! И вот тогда к вам и придет осознание того, что это вы все проебали, думая, что ни на что нельзя повлиять! — взорвалась Лизи, не в силах больше смотреть за бездействием родителей. Она вырвала руку из хватки Оливии и рванула к выходу.

8

Но вдруг конфликт перервал звонок стационарного телефона, и все молча уставились на него. Оливер первым кинулся и схватил трубку.

— Да!.. Да, я Оливер Блэкберри… Что?.. Чтооо?.. Она жива? С ней все в порядке?.. Я выезжаю! — с этими словами он повесил трубку и повернулся к Лизи и Оливии. — Звонили из больницы, Нина там… Не волнуйтесь, все в порядке! Она пьяная, попала в небольшое ДТП, вылетела на обочину и врезалась в кактус. Отделалась лишь небольшим ударом от подушки безопасности. Так, я немедленно туда отправляюсь! Наверняка, дорожная полиция уже подъехала и начала допрашивать ее! Нужно вмешаться, а то еще лишат Нину прав. Жалко бедняжку…

«Так, с Ниной все в порядке и это главное… Но какого черта? Вылетела на обочину? Врезалась в кактус? Да быть того не может! Это совсем на нее не похоже, даже с учетом того, что она была пьяная! С ее-то «школой экстремального вождения»! В каком состоянии она только не ездила за рулем! Так неужели это значит, что она сделала это намеренно? Пыталась покончить с собой? Подруга, ты должна срочно поехать в больницу, все выяснить и поддержать сестру! Да и вдруг она что-то расскажет мусорам про инцидент с яхтой? Кто знает, что сейчас твориться у нее в голове? Она сейчас явно в нестабильном состоянии…» — подумала Лизи.

— Я с тобой! — заявила она.

— Нет, я еду один! А вы лучше отдохните, поспите… Я все улажу и сам, вы там совершенно ни к чему! — отрезал Оливер, накинув на плечи пиджак от «дольче», быстрой походкой направился к выходу и был таков.

Лизи же схватила со стола ключи от своего Мерседеса и тоже поспешила на выход, но ее остановила Оливия, схватив за руку.

— Нет, звезда моя! Пусть ты считаешь, что я допустила ошибку в воспитании Нины… Может, ты и права… Но на этот раз я повлияю на ситуацию! Я не допущу ошибку и позабочусь о тебе! Ты всю ночь не спала и перенервничала! Я не пущу тебя в таком состоянии за руль, чтобы еще и ты попала в аварию! — запричитала она, отобрав ключи у дочери и спрятав их под тюрбан. — Иди в свою комнату, отдохни, а потом вместе поедем в больницу, а после можем немного пошопиться, душа моя. Максу позвонить надо еще, а то ищет до сих пор ездит…

Оливия медленно вышла из кухни, оставив Лизи наедине с дедом Юрием, мирно спящим за столом.

— Так, думай, думай… Как добраться до больнички, — рассуждала Лизи. — Ммм… Такси долго… О! Может Винс? Точно, Винс! Заодно пофлиртую с ним по дороге и невзначай разузнаю что-нибудь про Юджина и его телку… Интересно, их уже хватились?



Она быстро выскочила на улицу и вот уже через пару минут стучала в дверь дома Картеров, находящийся по соседству. Дверь открылась, и Лизи увидела перед собой молодого человека, но это был не Винс, а, по всей видимости, его брат. Он был высокий и худой, волосы цвета вороного крыла падали на лоб. Что-то в его внешности показалось девушке странным, она не сразу поняла, что дело было в его глазах — один был изумрудного цвета, а второй чайного. Его шея с острым кадыком и тонкие запястья были сплошь увешаны разными религиозными бирюльками и фенечками.

— Привет, меня зовут Лизи, я ваша соседка, — вежливо представилась девушка. — Извини, что беспокою, но мне надо увидеть твоего брата.

— Так-то нет его дома, — ответил парень, нервно зашмыгав носом и почесав его. — Тут какой-то местный парниша со своей девчонкой пропал. Вышел вчера на яхте в океан и оба не вернулись. Их родители такой шорох подняли на весь город, что Винса срочно вызвали на работу. Хочешь знать мое мнение по этому поводу? Забухали эти двое — не иначе! Винс только зря время теряет! Вот такие вот пироги…

«Подруга, блять! Этот крендель по-любому говорит о Юджине и Вэлари… Хотя, что тут удивительного? Следовало ожидать, что родители заявят в полицию об их пропаже! Просто успокойся — никого и никогда не найдут! Сейчас ты должна поехать и разобраться с сестрой, а про Юджина поподробнее узнаешь потом у Винса!» — быстро подумала Лизи.

— Кстати, меня Санни зовут, — слабо пожал парень руку девушке. — Может, я помогу тебе? — как-то нехотя предложил он и вновь потер нос.

— Ээээм… — замешкалась Лизи, ведь слегка впала в ступор от диссонанса, вызванного несоответствием его внешности с манерой общения. — Думаю, нет. Неудобно как-то… Хотя, если тебе, конечно, не трудно, мог бы ты добросить меня быстро до больницы? Моя сестра попала в небольшое ДТП, мне срочно нужно к ней…

— Да, конечно, помогу! Как раз не знал, чем заняться, — подкатив глаза, воскликнул Санни. — Да и вообще, как говорит Иисус: «Делай добро, и не влезешь в дерьмо!» — хлопнул он в худые ладоши, резко сменив настроение и тон. Лизи приподняла бровь, усомнившись в адекватности этого человека.

Они сели в Форд Мустанг Санни с аэрографической иконой на капоте, брюнет вдавил педаль газа в пол, и машина, взвизгнув покрышками, рванула с места. Он всю дорогу забивал Лизи голову ерундой про второе пришествие Иисуса. Девушка уже пожалела, что не вызвала такси — все эти разговоры про религию порядком раздражали, ведь что Лизи, что Нина были атеистками. Наконец, Форд остановился у больницы, Лизи, с облегчением выдохнув, вылезла из машины и поспешила внутрь. Санни последовал за ней.

В холле Лизи сразу же заметила Оливера, который беседовал с полицейскими, ненавязчиво засовывая им в карманы парадных брюк пачки денег. Девушка, стараясь остаться незамеченной, узнала номер палаты, в которой находится сестра, и поспешила туда.

— Мне кажется, тебе пора уезжать. Спасибо что помог, Санни! Дальше я сама, — обратилась Лизи к Картеру, который, незнамо зачем, продолжал идти за ней до самой палаты.

— Да без проблем! — сказал Санни, развернулся и зашагал на выход. Попутно он залез пальцем в карман кожаных штанов, поковырялся там пальцем и, вынув руку, принялся что-то втирать в десны.

— Ёбнисси… — помотала головой Лизи, провожая взглядом неординарного паренька.



========== Глава 4: Любовь по принуждению ==========



Лизи осторожно открыла дверь и заглянула в палату. Там она увидела Нину, которая лежала, отвернувшись к окну. Девушка решила, что сестра спит, поэтому, стараясь создавать как можно меньше шума, вошла внутрь.

— Лизи? — обернулась Нина, узнав сестру по стуку каблуков, которого той не удалось избежать, шагая по кафельному полу.

— Нина! Что случилось?! — отбросив осторожность, рванула к ней Лизи.

— Прости… — горестно произнесла Нина. — Я въехала в кактус…

— Да как так вышло? Что за хуйня? — возмущалась Лизи, но осеклась. — Или… Ты сделала это намеренно? — спросила она, заглянув в глаза сестре.

Та опустила взгляд и замолчала.

— Нина, не молчи, — взяла Лизи сестру за щеки. — Ответь, ты хотела…

— Да! Да! Я хотела убить себя! — зарыдала Нина. — Прости!

— Но… Почему? Зачем ты это сделала? — покрепче прижала Лизи сестру, уткнувшуюся ей в плечо.

— Я… Я же убийца… Я убила двух человек! Как мне жить с этим дальше? — всхлипывала Нина, теребя уголок больничного одеяла. — И потом… Когда ты увидела меня с Алексом… Я думала… Думала — ты не простишь мне этого…

— Ну-ну… Тшшш… — погладила Лизи ее по волосам. — Я же твоя сестра, и нет у нас никого роднее… Просто расскажи мне все…

Нина вытерла слезы, громко сглотнула и посмотрела в глаза Лизи.

— Ладно… — вздохнула она. — Все началось чуть больше года назад. Точнее, не совсем так… История началась намного раньше — около трех лет назад. Именно тогда Алекс стал оказывать мне неоднозначные знаки внимания. Сначала я думала, что это всего лишь плод моего больного воображения. Ведь зачем брату пытаться склеить сестру? Поэтому я списала все на свою болезнь, но, как оказалось, напрасно… Так продолжалось почти полтора года. Со временем Алекс становился все более настырным, но я продолжала убеждать себя в том, что все это бред, и я себя накручиваю и вижу совсем не то, что нужно! Но около года назад обдолбанный Алекс залез ночью ко мне в комнату через окно и начал показывать мне кое-какие фотографии на своем телефоне…

9

— Какие фотографии? — строго спросила Лизи.

— Нууу… Ты же знаешь… Девушки в юном возрасте так любят фотографировать сами себя обнаженными, а потом отправлять эти снимки своим парням! Ээээм… — мямлила Нина. — Короче, ты поняла меня! Не знаю откуда, но у Алекса были все эти фотографии! Все сто сорок восемь чертовых снимков! Не знаю, где он их взял — но факт остается фактом! — рьяно зажестикулировала она, а сестра уставилась на нее возмутительным взглядом. — А еще у него было несколько видео…

— Каких таких видео? — в недоумении прищурилась Лизи.

— Ну видео… Ммм… — замялась Нина. — Ну, например, как-то раз я танцевала стриптиз для одного чувака, а он меня снимал… Как-то так… Вооот… Типа того же содержания были и остальные… Неважно! — отмахнулась она. — Вернемся к Алексу. Показал он мне все эти фотографии, видео и говорит, мол, представь, как ты прославишь нашу семью, попади все это на просторы интернета. Я, конечно, сразу представила визги матери, оры отца, причитания бабки… Джокера бы вообще от такого хватил инсульт! Ну и, конечно, если бы ты увидела все это дерьмо — уж точно бы осудила и не стала со мной общаться! Так вот, Алекс, продемонстрировав всю эту ерунду, полез ко мне целоваться. Я отшила его, ведь это ж, блять, дно! Он хотел уже было уйти, как обернулся в дверях и сказал мне: «Как жаль, что вскоре все это попадет в сеть…» И тут меня будто обухом по голове ударили! Я сразу визуализировала свою жизнь в обществе после такого позора. Да каждая бы собака ЭлЭя осуждающе показывала бы на меня пальцем! И что мне оставалось делать в этой ситуации, Лизи? В ту ночь мы с ним и переспали в первый раз… — осеклась она и, наполнив глаза слезами, отвернулась к окну.

В палате повисла неловкая пауза.

— После этого Алекс на какое-то время отстал, — продолжила спустя несколько секунд Нина. — Но вскоре он опять пришел со всем этим барахлом на телефоне и начал шантажировать…

— Нина… — прошептала, охуевая, Лизи.

— Подожди, это еще не конец истории, — сморщилась Нина. — В то время я еще встречалась и с… Юджином, — выдавила она имя бывшего парня. — И однажды он спалил нас с Алексом. Вот тут я подумала — все, пиздец! Ведь картавый пидор тот еще сплетник! Но Алекс пригрозил ему, что если тот кому-либо и что-либо расскажет, то все узнают правду и о самом Юджине. Ты, наверное, не знаешь, но он угонял тачки и занимался их перепродажей. А еще и кокаин потреблял. Ну вот так мы и решили эту проблему. Точнее не я, а Алекс. Он обещал, что все это меня не коснется, что он защитит меня в случае чего, что мне не надо бояться картавого. Но спустя полгода — вчера на яхте — Юджин начал пиздеть про «нестандартные» отношения в семье Блэкберри. Вот я и вспылила… Блять… — закрыла она глаза, приставив пальцы к вискам. — А на счет Алекса… Понимаешь, он все это делал не со зла! Он всегда хотел меня защитить, он меня не обижал… Ну почти. Он говорил, что у меня нестабильная психика, что он поможет сохранить мне баланс, защитит от срывов. Что только он и никакой другой парень никогда не сможет меня терпеть, меня понять, меня полюбить… Я понимаю, что это ненормальные, нездоровые отношения…

— Нина! Подожди! Хватит! — схватила ее Лизи за запястья. — Кажется, ты не понимаешь, что он использует тебя! Зачем ты его защищаешь? У тебя стокгольмский синдром, протри глаза! Все его слова — хуйня собачья!

— Может ты и права, — кивнула Нина. — Но от этого нихуя не легче! Все это просто ёбаный пиздец! Как после этого вообще можно продолжать жить?! Меня шантажирует брат, я ебучая шизофреничка со стокгольмским синдромом, которая вдобавок ко всему лишила жизни двух безобидных людей. Да еще и Алекс прав — я действительно никому и никогда не буду нужна! Кому нахуй нужен такой багаж? Теперь понятно — почему я не вижу никакого смысла продолжать свою ебланскую жизнь?! Теперь понятно — почему я хотела подохнуть? — орала она, рьяно жестикулируя.

— Прекращай и послушай меня! Ты слышишь? — тряхнула Лизи сестру, заставив посмотреть ей в глаза.

— Угу… — промычала Нина, всхлипывая.

— Нина, пожалуйста, не надо слушать никого. Все это глупости, — спокойно сказала Лизи. — Все эти дегенераты — это совсем не то, что тебе нужно. Уж тем более тебя не должно волновать их мнение. Ты красивая, замечательная, хорошая, а все это отребье — не твой уровень. Почему ты вбила в голову, что непременно останешься одна? Зачем пытаешься постоянно найти кого-то: то на каких-то сомнительных сайтах, то ведешься на мамкины провокации? Это же она свела тебя с Юджином! Разве ты действительно хотела быть с ним? А теперь еще и Алекс! Ты серьезно думаешь, что лучше иметь отношения с братом, чем быть одной?

Нина поджала губы и отрицательно помотала головой, опустив взгляд.

— Даже если отбросить, что он твой брат! Ну это же дно — начинать отношения с человеком, который себя вот так ведет — шантажирует, угрожает! Надо было сразу его слать! Или сказать об этом мне! Почему ты не рассказала? Неужели думала, что я осужу тебя за какие-то глупые фотки?

Нина в ответ лишь пожала плечами.

— Если бы ты сразу все рассказала, то ничего бы не было. Ни этих ебучих отношений с Алексом, ни вчерашнего инцидента на яхте, — подняла Лизи лицо сестры за подбородок, вновь заглянув ей в глаза. — Ты понимаешь меня?

Нина коротко кивнула, вытирая слезы.

— Прошу тебя… Нет! Я умоляю! Впредь не надо от меня ничего скрывать! –продолжила Лизи, крепко сжав ладонь сестры. — Я же твоя сестра, и поддержу тебя в любой ситуации и при любом раскладе! Я сделаю все, чтобы помочь тебе, и не осужу! Просто рассказывай, что происходит, и проси о помощи, если она нужна. Я всегда с тобой! Ведь главное, что мы есть друг у друга, а все остальное — неважно!

— Главное, что мы есть друг у друга, а все остальное — неважно… — тихо повторила Нина.

— Ты поняла меня? — спросила Лизи.

— Да…

— Ты обещаешь больше так не поступать? Суицид — не выход! Выход — это довериться своей родной сестре! Да? — продолжала убеждать ее Лизи.

Нина лишь молча заключила ее в объятья, и обе разрыдались.

— Ладно… — спустя минуту отпрянула от сестры Нина. — Что с моей машиной? Она подлежит восстановлению?

— Ты в своем уме?! — приподняла бровь Лизи.

— Ты видела ее? Скажи, что она подлежит восстановлению… — продолжила нести хуйню Нина.

— Тебе ли не похуй? Ты ж спортивную всю жизнь хотела! — возмутилась Лизи. — И, вообще, ты слушала, что я перед тобой тут распиналась? Или думала все время о тачке?

— Да нет, что ты! Конечно слушала! Я все поняла и осознала! И впредь постараюсь так больше не облажаться! — поспешила успокоить сестру Нина. — Но все же та «бэха» была хороша… Жаль — я ее разъебала… Ну, ничего, когда-нибудь я выйду замуж за какого-нибудь… Ээээм… За какого-нибудь бизнесмена! Да, точно! И он-то мне и купит такую же «бэху», но только посолиднее и с блатными номерными знаками! Во! Точно!

Лизи сузила глаза, пытаясь понять — дошли ли ее убеждения до сестры. Понадеявшись, что она не зря толкала свои речи, девушка решила больше не давить на Нину и улыбнулась.

— Такая ты мечтательница, Нина! — отвесила Лизи ей пощечину в знак несбыточных мечтаний, и сестры весело рассмеялись.

В это время в палату вошел врач.

— Мы провели все необходимые обследования и анализы, — сказал он, заглянув в медицинскую карту. — Вам несказанно повезло — не получить травм в такой аварии. Все в порядке, вы можете отправляться домой.

В палату вошел медбрат, толкая перед собой кресло-каталку.

— Ваш отец ждет вас внизу у главного входа. Вы, я так понимаю, сестра? — обратился доктор к Лизи, та кивнула в ответ. — Проводите ее?

— Конечно! — ответила девушка, и врач и медбрат вышли из палаты. — Ну что, садись! Прокачу тебя с ветерком!

Нина подкатила глаза, улыбнулась и уселась в кресло.

— Сейчас мы вернемся домой, и я поговорю с этим ебанатом Алексом, — сказала Лизи и покатила кресло. — Пусть только попробует еще к тебе подойти! Я ему устрою!

— Только давай не будем ничего рассказывать родителям, — обернулась к сестре Нина. — Ни про аварию, ни про Алекса. Хорошо?

10

— Ну естественно! — воскликнула Лизи, шагая по больничному коридору.



Дома сестер и Оливера встретила вся семья, кроме Алекса. Оливия кинулась обнимать Нину, рыдая и крестясь. Сьюзен Сарандон налила обеим внучкам коньяку, которым сама угощалась уже с самого утра. Макс тяжелыми шагами широких ступней подошел к сестре и обнял ее, перепачкав девушку с ног до головы куриным жиром, в котором вымакивал хлебушек перед возвращением Лизи и Нины. Куклачев же пообещал в честь чудесного спасения внучки показать ей новый номер своей примы-кошки, но только чуть позже, ведь та отдыхает после тяжелого выступления на вчерашнем рауте.

— А где Алекс? — спросила Лизи, опустошив очередную рюмку коньяка.

— Ох, он так переживал за Нину, что заперся в своей комнате и не выходил оттуда с самого утра, — утерла слезы Оливия. — Благо, он вернулся домой! Ведь мы думали, что он опять ушел в загул!

— Ладно… Нина так устала от всего случившегося — ей необходимо отдохнуть, — взяла Лизи сестру за руку и потянула к лестнице. — Пошли, я хочу немедленно поговорить с этим пидором, — зашептала она Нине на ухо.

— Блин, Джокер же будет шоу показывать, как-то негоже вот так уходить, — плела ересь Нина, до жути боявшаяся подобного рода разговоров.

— Да, куклы, идите отдохните, а я пока скажу прислуге, чтобы приготовили праздничный обед, — поцеловала поочередно дочерей Оливия.

Нина не смогла больше придумать оправдания, как же ей отвертеться и избежать разборок с Алексом, поэтому не оставалось ничего, кроме как последовать за сестрой.



— Открывай! — яростно застучала в дверь Лизи, когда они поднялись и остановились у комнаты единокровного брата. — Быстро впусти нас, пидор!

— Чё тебе надо, рыжая? — рявкнул из-за двери укуренный голос Алекса.

— Слышь, полулысый! Ты сейчас допиздишься! — стала выходить из себя Лизи. — Открывай, блять! Нина, скажи ему!

— Кхм… Алекс… Открой, пожалуйста… — замямлила Нина, готовая рвануть отсюда куда подальше, лишь бы не вести всех этих серьезных и ответственных разговоров.

— Нина? — дверь приоткрылась и оттуда показалась голова Алекса, которую можно было узнать лишь по залысинам на лбу. Парень был укурен до неузнаваемости!

— А ну впусти! У меня к тебе разговор! — распахнула дверь Лизи и втолкнула брата в комнату. — Ты нахуя это все делал? Ты совсем невменяем?

— Ты это о чем? — состроил непонимающую физиономию Алекс.

— Не пытайся сделать из меня дуру! Я все знаю! Нина мне все рассказала! — схватила Лизи брата за грудки. Тот кинул на Нину ядовито-угрожающий взгляд.

— Нахуя ты это сделала? — зарычал он, оттолкнув Лизи. — Кажется, это наши дела, и они не должны касаться никого кроме нас, а уж тем более эту суку! Я же приказал тебе помалкивать!

Нина громко сглотнула и съежилась.

— Только попробуй еще раз к ней подойти, хуйло! Или я расскажу об этом отцу! Скажу, как ты шантажировал ее и угрожал! Скажу, что ты ее насиловал! — орала Лизи. — Посмотрим, что ты тогда будешь делать! Не хочется ведь остаться без папочкиного попечения и финансирования? А?

— Да мне похуй! — взорвался Алекс. — Рассказывай, что хочешь! Но тогда и я расскажу все про нее! А у меня есть, что рассказать! Так ведь, Нина? — прищурился он, уставившись уничтожающим взглядом на девушку.

— Алекс, прошу тебя… Не надо… — залепетала Нина, боясь прослыть шлюхой.

— Больной ублюдок! — завизжала Лизи и отвесила брату пощечину в знак полного разочарования в нем. — Да кто тебе поверит после того, как выяснится правда?!

— Ну у тебя на руках только история, которую тебе поведала невменяемая сестра-шизофреничка. А вот у меня аргументы более весомые! — покрутил Алекс в руке телефон. — И посмотрим, кому из нас поверят!

— Алекс, но ты же обещал! — запищала Нина. — Ты же сказал, что никогда меня не обидишь, за что?!

— Слышь, уебан! — заорала пуще прежнего Лизи и бросилась к брату. — Аргументы, блять, свои засунь себе в задницу! — выхватила она из его рук телефон, бросила на пол и яростно растоптала его каблуком лабутена. — Ну, где там еще твои ебливые аргументы? На компе? — не унималась она.

Лизи одним прыжком подобралась к столу схватила ноутбук и выбросила в окно. Все трое услышали всплеск воды — ноутбук упал прямо в бассейн на заднем дворе.

— Пизда тебе, тварь! — безумно прошипел Алекс, раздувая ноздрями. — А ты тоже молодец, Нина! Ты предала меня! Я же сто раз говорил: рыжая пиздаболка! Зачем ты ведешься на нее? Пока не поздно — прекрати это делать и встань на мою сторону, иначе крупно пожалеешь! Бля буду!

— А ну замолчи, ублюдок! Нина, не слушай пидора, он опять пытается тобой манипулировать!

Алекс метнул разъяренный взгляд на Лизи, а затем на Нину, которая поспешила отвести глаза в сторону.

— Хули вы обе из меня тут сделали главного ебучего злодея? — задвигал челюстью Алекс. — Ты, Нина, может, скажешь еще, что сама не хотела этого? А? Сама не приходила ко мне по ночам? Или не было такого? Или может я тебя тогда тоже шантажировал?

Нина продолжала молчать, как полная дура.

— Заткнись, нахуй! Не видишь, у нее стокгольмский синдром! — отвесила Лизи брату еще одну пощечину в знак мракобесия. — Ты ее запугал до такой степени, что она сама уже не понимала, где правда, а где ложь! Нина, скажи ему, что между вами все кончено! Немедленно!

— Ну-ка, скажи! — ухмыльнулся Алекс, скрестив руки на груди.

— Ээээм… Алекс… Между нами все кончено… — замямлила Нина, опустив взгляд в пол и шаркая кроссовком по паркету.

— Очень убедительно! — язвительно покривил лицом Алекс. — Хватит этих глупостей, ты же у меня девочка хорошая, послушная…

— Хватит ссать ей в уши, мудак! — взорвалась Лизи и пихнула брата в грудь, отчего тот завалился на кровать. — Нина, скажи ему!

— Алекс! Между нами все кончено! Я больше не позволю тебе пользоваться мной и шантажировать! Я больше не поведусь на твои провокации! — твердо сказала Нина, придав голосу максимальной уверенности, на которую была способна в данный момент. — На этом все! Точка! — подняла она взгляд и испуганно посмотрела Алексу в глаза.

Повисла неловкая пауза, во время которой Лизи ободряюще приобняла сестру за плечи.

— Вы обе пожалеете об этом! — наполнив глаза безумием, процедил Алекс, и поднялся с кровати. — Вы поплатитесь! — сказал он, сверля их невменяемым взглядом.

Лизи в ответ показала брату «фак». Тот ответил ей тем же жестом, схватил свой рюкзак и выскочил из комнаты.

— Бля… Лизи… Он безумен! — взволнованно застонала Нина, глядя вслед брату. — Вдруг он всем покажет те фотки и видео…

— Да хули он покажет? Я же разбила все к хуям! — отмахнулась Лизи. — Единственное… Главное, чтобы он не рассказал про вчерашнюю историю на яхте, — прищурилась она.

— Ну он ведь не настолько мудак? — обеспокоенно спросила Нина. — Да ну… Не будет он это рассказывать! Это слишком — даже для него… — убеждала саму себя девушка.

— Надеюсь… — вздохнула Лизи и обняла сестру. — Ну все, давай забудем это дерьмо, как страшный сон! Все будет хорошо! — погладила она Нину по волосам.

Та прижалась к сестре, продолжая сверлить растерянным взглядом дверной проем.

— Все, теперь нам и впрямь нужно отдохнуть! — сказала Лизи, спустя минуту. — Надо поспать и набраться сил. А то еще кошачье представление дедушки смотреть сегодня…

— Мда уж… Это то, чего мне как раз не хватает, — с грустным сарказмом усмехнулась Нина, и сестры вышли из спальни Алекса.



========== Глава 5: Полицейские из Беверли-Хиллз ==========



Спустя несколько дней.

— Красавица? — заглянул Винс в комнату Лизи. — О! А что это вы тут делаете? — удивился он, увидев поющих сестер, сидевших по-турецки друг напротив друга на кровати.

— Когда она была еще девочкой, она ждала, что для нее будет открыт весь мир… — завывали они. Лизи использовала в качестве воображаемого микрофона расческу, а Нина — пульт от телевизора.

Девушки даже и не приметили отменной задницы Винса, а продолжали петь, артистично жестикулируя и представляя себя героинями клипа.

11

— Кхм-кхм, — покашлял парень, чтобы привлечь внимание, но это не дало никакого результата.

— Мечтала о ра — ра — рае, ра — ра… — пели сестры, когда Картер нагло вошел в комнату и нажал кнопку «стоп» на аудиосистеме. — Ээээ, — заорали они, наконец, приметив бесцеремонного гостя.

— Какого хуя? — изумилась Лизи.

— Охуел, мусор? — нахмурилась Нина.

— Ой, потом послушаете, — махнул Винс в сторону сабвуфера. — Все равно хрень какая-то… То ли дело Мадонна, — мечтательно поднял он глаза к потолку.

— Да ты не прихуел ли? — взорвалась Лизи и отвесила Винсу пощечину в знак плохого музыкального вкуса. — Это, вообще-то, Coldplay — «Paradise»! Это наша с Ниной песня! Так что не смей больше никогда так делать! — злобно заговорила она со своим новоиспеченным парнем. К слову, эти двое рыжих вот уже как пару дней были вместе.

— Ой, ладно, понял, — подкатил глаза Винс. — Ну, так как твои дела, красавица?

— Все в норме, — сменила настроение Лизи, улыбнувшись.

— Да ну тебя на хуй, Винс, — фыркнула Нина, поднимаясь с кровати. — Наглый мент! Что за беспредел ты себе позволяешь? Кто дал тебе право выключать нашу песню? — бурчала она под нос, выходя из комнаты.

Картер проводил девушку раздраженным взглядом и запер за ней дверь.

— Я, в общем-то, по делу, — томно заговорил он, взяв Лизи за плечи.

Рыжий страстно поцеловал девушку и повалил на кровать, а сам, величаво, будто пава, принялся стягивать с себя тенниску.

— Винс, а можно сначала спросить кое-что? — решила немного поболтать перед еблей Лизи, ведь парень в столь разгоряченном состоянии явно может рассказать больше, чем ему положено.

— Хммм… По делу? — сексуально протянул Картер и расстегнул молнию на толстовке Лизи.

— Да, по делу, — кивнула девушка, а Винс начал целовать ее шею, одновременно раздевая и Лизи и себя. — Короче, Нина больше полгода назад встречалась с Юджином Робертсоном. И тут мы вчера услышали такие новости, мол, он без вести пропал. Ничего не слышал об этом?

— Слышал, — промурлыкал Картер, стягивая с Лизи шорты.

— Что именно? — никак не унималась девушка. — А то Нина не на шутку распереживалась! Так-то они совсем недавно еще были вместе, а теперь хоп — и пропал человек… — брехала она.

— Да ничего особенного, — шептал Винс, расстегивая бюстгальтер Лизи. — Вышел он со своей девушкой на яхте в океан и пропал. С тех пор ничего не слышно ни о них, ни о яхте…

— А что думают по этому делу у вас в участке? — продолжила допрашивать детектива Картера Лизи.

— Да что там думать? Все только одно и говорят — сбежали они! Уплыли на яхте куда-то — вот и все…

— Понятно, — сложила губы в тонкую полоску Лизи. — И, то есть, никто не занимается этим делом, так?

— Конечно нет, — шептал Картер, нацеловывая оголенное тело девушки. — Кому надо заниматься этой ерундой? Думаешь, у полиции мало забот помимо этого? Как говорится, нет тела — нет дела! Отыскалась бы яхта пустая, или их трупы, например… Вот это был бы совсем другой разговор! А это все — так. Просто делаем вид, что ищем, — прекратил он поцелуи и полез в карман валяющихся на полу джинс за презервативом.

— Хорошо, — облегченно улыбнулась Лизи. — Ну что, скоро ты там? — приподнялась на локтях она, наблюдая за тем, как он натягивает гондон.

— Ды щас! — рявкнул Винс, ведь никак не мог справиться с презервативом. Что бы он ни делал — гондон то и дело норовил свернуться вновь, поэтому никак не натягивался! — Ладно, хуй с ним! — отшвырнул он его в сторону, навалился на Лизи и вновь начал ее целовать.

— Только давай осторожнее! — отстранила его девушка. — Мне сейчас не нужны никакие проблемы лишние, если ты понимаешь, о чем я.

— Ну, а что? Разве это какая-то проблема? — усмехнулся Картер. — Зато, если ты залетишь, то мы сможем пожениться! Здорово, правда?

— Ты еблан?! — отвесила ему Лизи пощечину в знак контрацепции. — Так вставай и надевай ебучий гондон! После таких вот фразочек я не намерена жариться с тобой, не предохраняясь!

Винс Картер лишь опустил уголки губ и полез в джинсы за новой «резинкой», с которой, к слову, на этот раз справился на ура!



На следующий день, ближе к обеду, Нина зашла в комнату к сестре.

— Послушай, Лизи, ты не могла бы одолжить мне зарядку для айфона? Дело в том, что я нечаянно порвала свою, — оттопырила она нижнюю губу.

— Как ты могла порвать провод, Нина? — посмотрела на сестру Лизи и, отложив в сторону «Бойцовский клуб» Чака Паланика, полезла в прикроватную тумбочку за зарядным устройством.

— Я решила покачать пресс и послушать немного музыки в наушниках, и, так как мой айпод был разряжен, а на айфоне оставалось всего несколько процентов, то мне пришлось поставить его на зарядку. Но это ведь не повод отказываться от своего желания, так? Ну так вот, начала я, значит, качать пресс, положив айфон рядышком… — рассказывала душещипательную историю Нина, как вдруг ее перебил ор матери, доносившийся снизу.

— Да что ты такое говоришь, кукла?! Мои звезды ничего про это не знают! — верещала Оливия. — Как ты смеешь заявляться к нам в дом и говорить такие вещи?

Сестры молча переглянулись и поспешили в сторону полукруглой лестницы. Они спустились на пару ступеней вниз и притаились, устремив взгляды в сторону входной двери. На пороге фамильного особняка стоял мужчина с комичным лицом и в полицейской форме.

— Я повторяю в сотый раз — они никуда с вами не поедут! — возмущался Оливер, подпихивая в нагрудный карман мента взятку.

— Бляяяя… — хором прошептали сестры.

— Мистер Блэкберри, не надо, — отрицательно замотал головой коп, возвращая денежку мужчине. — Не понимаю, с чего вы так возмущены? Я же не приехал арестовывать ваших дочерей! Они просто проходят свидетельницами по одному делу! Я отвезу их в участок, где мы с ними побеседуем, запишем показания, а затем я доставлю их домой в целости и сохранности. Даю вам честное слово! — положил мент руку на грудь.

— Что это за дело такое, а, кукла?! — недоверчиво скрестила руки Оливия.

— Я не могу вам этого рассказать, миссис Блэкберри. Это не в моей компетенции. Но повторяю в сотый раз — вашим дочерям не грозит никакая опасность! — продолжал убеждать мусор.

— Блять, это конец! — прошептала Нина, усевшись на верхнюю ступеньку. — Пизда мне! Мусора пришли, чтобы меня арестовать и засадить в тюрячку! Ой-ой-ой… Кажется, моя жизнь разрушена… — схватилась она за голову, раскачиваясь взад-вперед.

— Успокойся! — шикнула Лизи, дернув ее за руку. — Если ты забыла, то так-то ты не одна замешана в этом! Ты вообще помнишь, кто избавлялся от тел? Ммм? Ну вот и нечего тогда говорить так! Мы с тобой в одной лодке!

— И что это меняет? — продолжила бредить Нина. — Значит обе наши жизни разрушены, значит нам обеим пизда…

— Да угомонись ты, — пыталась взять ситуацию под контроль Лизи, отвесив сестре пощечину в знак окончания паники. — Если бы это было как-то связано с тем случаем на яхте, я бы это уже узнала от Винса! Сама же слышала — они хотят просто что-то у нас узнать! Мало ли, что это может быть…

— Родители Юджина и Вэлари не находят себе места после того, как пропали их дети! — перебил ее голос мента, который начал немного приоткрывать завесу тайны своего визита. — А как раз в тот день, ваши дети тоже были на той пристани. А вдруг они видели пропавших? Вдруг они — это единственная зацепка в поиске молодой пары?

— Ан, нееет… — протянула Лизи, поджав губы.

Нина же задышала тяжелее и чаще, предвкушая накатывающий приступ панической атаки. Лизи схватила бумажный пакет, который положил на порожках лестницы какой-то заботливый безумец, и протянула сестре, дабы та в него подышала, сама же продолжила слушать диалог снизу дальше.

— Ну что за вздор?! — хлопнул себя по бедрам длинновязый Оливер. — Мой сын частенько пропадает бесследно! Бывает и по несколько месяцев дома не появляется! Вот сейчас, к примеру, он уже около недели не появлялся дома и не выходил на связь! Что тут такого? Это же не повод бить тревогу и тащить наших девочек в полицейский участок!

12

— Так, ну что там у тебя, Керри? Все любезничаешь? — прошел в дом второй полицейский. — Хватит этого цирка! Где ваши дочери? Если вы немедленно не скажете, я выпишу ордер на их арест, и тогда они уже пойдут не как свидетели! — кидал он дерзкие незаконные угрозы.

Нина скривила лицо, отбросив от себя пакет, и громко захныкала. Лизи схватила ее за плечи и попыталась закрыть рот, дабы та не создавала много шума. И совсем не ожидая того, Лизи совершила одно неосторожное движение, после которого сестры кубарем повалилась с лестницы.

Через мгновение Нина и Лизи приземлились на первом этаже.

— Убирайтесь отсюда, куклы! Моих звезд нет дома! — обратилась к полицейским Оливия, подскочив к дочерям и замаскировав их своим красным хуевым платком, через который было видно все.

— Так, Элизабет и Нина Блэкберри, прошу вас проехать вместе с нами в участок, — подошел к сестрам дерзкий мент, скинул с них платок и, заластав, повел к выходу.

— Но, Мэдсен! Так нельзя! — возмутился интеллигентный мент. — Они просто свидетельницы!

— Поебать, — рявкнул второй.

— Это мусорской беспредел! Что творится?! — заголосил Оливер Блэкберри, заскакав на месте. — Нина, Лизи! — крикнул он дочерям вслед, сложив руки в рупор. — Не волнуйтесь! Я все улажу! Я приеду за вами с адвокатом!

— Спаси и сохрани их! — перекрестила дочерей Оливия, когда злой мент выводил тех из дома, и ничком упала на пол, потеряв сознание.



Спустя полчаса девушек завели в участок.

— Если что — мы ничего не видели и не знаем, — зашептала Лизи на ухо сестре. — Поняла меня? Главное — не расколись! У них все равно ничего на нас нет!

Нина лишь успела коротко и испуганно кивнуть в ответ, как девушек одернули друг от друга и повели в допросные.

— Вы главное не волнуйтесь, мы просто спокойно поговорим, — уселся за стол вежливый мент, приглашая жестом Нину сесть напротив. — Расскажите, когда вы в последний раз видели вашего бывшего бойфренда — Юджина Робертсона?

— Ээээм… — подняла глаза к потолку Нина. — Ну… Я не видела его уже давно… Может полгода? — неуверенно брехала она.

— Это вы у меня спрашиваете? — скорчил удивительную гримасу мусор.

— Ну нет… Это я говорю, — продолжила мямлить Нина.

— Хорошо. Тринадцатого августа вы в компании своих сестры и брата выходили на яхте в океан? — спросил он, заглядывая в папку с бумагами.

— Ну да… А что? — пожала плечами Нина. — Но Юджина не было на нашей яхте.

— Это верно. Но дело в том… — слегка замялся мусор. — Уффф… Как же я не люблю говорить такие вещи… Дело в том… — деликатно начал он. — Понимаете… В общем, мистер Роберстон… Он… Пррр… Мертв! — покрутил он губами и развел руки в стороны.

— Матерь божья! — наигранно воскликнула Нина, приложив ладонь к груди. — Что случилось?

— Ох, это такая страшная история… — трагически помотал головой полицейский. — Его убили! — ужасающе прошептал он, прикрыв рот рукой.

— Батюшки! — артистично откинулась на спинку стула Нина. — Не может быть! Какой подонок мог такое сделать?

— В этом мы и должны разобраться. Вы поможете найти нам этого преступника и наказать по всей строгости закона? — с надеждой в голосе спросил мент. — Между прочим, убита еще и его невеста — Вэлари Браун! У них через месяц должна была быть свадьба на Майорке! Это ужасно!

— Действительно… — кивнула Нина, оценивая взглядом вежливого полицейского. — Кхм… Послушай… Сержант Керри, — перегнулась она через стол и прочитала имя мусора на стальной нашивке на груди. — Я что-то не пойму. А хули тебе нужно от меня? — дерзанула девушка, поняв, что с таким олухом она может взять ведущую позицию в допросе.

— Ээээм… — замялся Джим Керри. — Ну просто они тоже в тот день выходили на яхте… Как и вы… И мы подумали и решили, что вдруг вы что-то видели или слышали…

— Здрасссьте! — возмущенно вылупилась Нина. — А что, мало яхт что ли помимо нашей выходило? — цокнула она, доставая из кармана пачку сигарет.

— Да нет… Выходило много… Но просто… Вы же знакомы… — продолжал буробить сержант Джим, пододвигая девушке пепельницу. — Ну и мы подумали, мало ли…

— Мы подумали… — покривила лицом Нина, передразнив мусора. — Кто вы-то? Кто вы? Вот это вся ваша продажная шайка? — обвела она ладонью пространство вокруг. — Ебучие оборотни в погонах! Только и знаете, что скидывать висяки на невинных граждан, да наркоту им подкидывать!

— Да ничего я никому не подкидываю, — опустил уголки губ Керри. — И ничего я на вас не вешаю. Мы просто пытаемся найти убийцу!

— И ты типа хочешь сказать, что это я его убила? — стукнула по столу Нина, смерив мента уничтожающим взглядом.

— Да нет! Что вы! Мы просто ищем хоть какие-то зацепки! — оправдывался Джим.

— Слышь, мент! Я тебе уже все сказала! Я не видела этого картавого уже полгода и ничего не знаю! Что ты еще от меня хочешь? А? — продолжала быдлить девушка.

— Ээээм… — скорчил растерянную морду сержант, не зная, что ответить.

— Может ты еще рассчитываешь, что я передерну тебе под столом? — ляпнула хуйню Нина, загоняя своими вопросами мента в тупик.

Тот совсем растерялся от таких высказываний и начал было корчить безумно безобразные гримасы, как дверь в допросную открылась, и внутрь вошел еще один полицейский. Это был худощавый, седовласый мужчина в возрасте.

— Сержант Керри, вы свободны, — спокойно сказал он, указав рукой на выход.

— Ты еще кто такой? — не унималась Нина, затушив бычок об стол.

— Капитан Джеймс Кэмерон, убойный отдел Лос-Анджелеса, — ответил мент, смерив девушку строгим испытывающим взглядом.

— Упс… — осадилась Нина, почуяв, что этот человек не поведется на ее дерзости и актерскую игру. — Очень приятно, — сказала она, стряхнув пепел со стола, дабы показаться милой.

— На сегодня вопросов у нас больше нет. Вам запрещено выезжать из города, пока мы ведем дело об убийстве Робертсона и Браун, — сказал Кэмерон. — Вы свободны, можете идти.

Нина громко сглотнула, встала из-за стола и поспешила удалиться.



За десять минут до этого.

Лизи усадили за стол, а напротив нее вальяжно уселся дерзкий мент, широко расставив ноги и закурив.

— Сержант Мэдсон, будем знакомы, — выдохнул он из носа дым, перелистывая папку, лежащую перед ним.

— А это вообще законно, что нас таким образом допрашивают? Почему нельзя было допросить дома? — начала качать права Лизи.

— Рот закрыла! Здесь вопросы задаю я! — рявкнул Майкл Мэдсон, ударив ладонью по столу и даже не поднимая на девушку взгляда.

— А это нормально — так разговаривать с законопослушным гражданином? — продолжала возмущаться Лизи.

Сержант поднял на нее разъяренный взгляд, подвигал челюстью, после чего схватил со стола пепельницу и с силой швырнул в стену. Та с оглушительным звоном разбилась на тысячу осколков. Лизи же вздрогнула и отпрянула назад.

— Узнаешь? — достал Мэдсон из папки две фотографии и кинул их под нос Лизи.

Девушка ошарашено взглянула на фото, а по ее спине пробежал холодок. На снимках были изображены обезображенные, опухшие от воды тела Юджина и Вэлари.

— Вчера вечером прямо на пляж вынесло течением, — пояснил сержант Майкл. — Так узнаешь?

— Нееет… — протянула Лизи, пытаясь придать голосу уверенности.

— Удивительный факт, — сложил руки замком мент, подняв голову к потолку. — Юджин Робертсон — бывший ебарь твоей сестры… Хм… И ты его не знаешь? — развел он ладони в стороны, посмотрев на Лизи.

— Да нет, я знаю… Но… Я просто не узнала, что это он… — неуверенно говорила девушка, отодвигая от себя фото.

— Ммм… — покачал головой мусор. — Понятно… Но не понятно одно! Каков был твой мотив?

— Чегооо? — ошалела от такого поворота событий Лизи.

— А хули ты удивляешься, шмара? — усмехнулся Мэдсон. — Ты ж его ебнула! Так каков мотив?

Девушка потеряла дар речи и лишь открывала рот, как глупая рыба.

— Давай я напомню, как все было, — выдернул он из дела два листа и сделал из них кораблики. — Тринадцатого августа из пункта «А» отплыли две яхты. На одной из них находились: ты, твоя сестра и твой брат, а на второй — Робертсон и Браун. Через несколько часов они встретились в пункте «Б», — водил он бумажными кораблями по столу. — Там произошло незнамо что, после чего ваша яхта вернулась на пристань, а вторая отправилась в далекое плавание, но уже пустая, — скомкал он один кораблик и отшвырнул в сторону. — Вопрос: за что ты убила Юджина Робертсона и Вэлари Браун?

13