Имеющий уши - да услышит.

Господи, заблудших вразуми.

Не бойся зверя, а своего неверия.

МОЛИТВА.

Страх Господень - авва воздержанья,

Воздержанье дарит исцеление.

Лучшая поэзия - молчание,

Лучшее молчание - моление.

Лучшая молитва - покаяние,

Покаяние тщетно без прощения.

Лучшее пред Богом предстоянье -

В глубине высокого смирения.

Я забудусь в таинстве молчанья

Пред иконно чудной - умиленье.

Да очистят слезы покаянья

Высшую поэзию - моление.

Иеромонах Роман

ЭКОЛОГИЯ И МОНАШЕСТВО

Этот доклад (ниже печатается в газетном варианте) был прочитан на одном из международных экологических форумов в Греции, куда был специально приглашен представитель афонского монашеского братства, чтобы высказать православную точку зрения на острую проблему взаимоотношений человека и окружающей его природы. Решение проблемы взаимоотношений человека и природы, по моему мнению, должно быть найдено внутри нас самих, ибо вся любовь и милосердие - в Боге, а все несчастье и утрата достоинства - в человеке. Святой Исаак Сирин писал, что Бог так велик в любви, что Он не хочет попирать нашу свободу, даже когда наша свобода восстает против Него. В то же время сама тварь, которая «не добровольно покорилась суете, а по воле покорившего ее», т.е. Человека, - тварь ожидает, что человек совершит нечто. Мы живем в горести грехопадения - и у нас есть единственный путь, если мы все-таки в силах пойти по нему - вернуться в Рай, осознать, что это значит, - работать в Раю и хранить eго. Бог поселил человека в Раю возделывать и хранить его, но мы не храним и не возделываем его, как пожелал того Бог. Однако - вне зависимости, верующие мы или нет - наша человеческая душа неизменна. В нас содержится Божий дух, нечто величественное и мучи­тельное. Святой Симеон Новый Богослов говорит: «Я всегда жажду большего, и я всегда сокрушаюсь и стенаю». Наше назначение - достигать обожения , и этосовершенствование, этот бесконечный путь к Богу и есть, к а к говоритсв.Григорий Нисский, созер­цание Божьего лика. Мы не сидим где-то, бездейственно глядя на что-то, но мы в движении к Кому-то. В Раю мы не захотели встать на этот путь, указанный Богом. Мы дерзнули совершить мятеж, повинуясь собствен­ным хотениям и вступив в союз с дьяволом. Мы захотели стать богами и завладеть всем — и мы все потеряли. Но явился Сын Божий и стал Сыном Человеческим. Он становится человеком, чтобы научить нас, как нам обрести все. Человек был господином природы. Взбунтовавшись, человек по­терял себя и (одновременно) потерял природу (и свое господство над ней). Но Господь пришел показать, что означает господство на самом деле, и сказать своим ученикам: «Вы называете меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу». И позже Он говорит: «почита­ющиеся князьями народов (не те, кто правит, но те, кто думает, чтоправит) господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами, да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом. И б о Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». На этом пути всепревращается в свою противоположность. Как и говорит Господь: вы хотите стать господами над собой и тварью - и это назначение человека. Однако вы не достигнете этого ни посредством вашего собственного рассудка и размышления, ни следуя советам или логике мира, но лишь став всем слугой и рабом. Итак, отныне есть новый способ бытия. Суть этого способа бытия — в самоуничижении. Я существую, и я хочу вкушать пишу, чтобы жить. Но я достигну этого не пожиранием других, но лишь когда я сам стану утоляющей их голод пищей и утоляющей иx жажду влагой. Вот чему учит Господь. Я вспоминаю фразу из «Геронтикона», где рассказывается, как однажды сатана увидел бездеятельно сидящего монаха и спросил его: «Монах, что ты делаешь здесь?» Святой отец ответил: «Я храню это место». И сатана сказал: «Он помешался. Ос­тавим его». Удивительно, но почти те же самые слова я услышал от одного старца, простого монаха, которого посетил в его уединении. «Что ты делаешь, отец Тимофей?» - спросил я его. И он ответил мне: "Я пребываю здесь". Мне кажется, в этих словах суть монашеской жизни. Как-то к нам в монастырь пришел гость. Он побывал на ночной службе. Потом сказал: «Я бы никогда не смог жить в монастыре. Мне не понять, почему вы так много часов стоите в церкви и ничего не делаете. А я человек дела и люблю работать». Казалось, он говорил правильные вещи - но прошло время, и одной зимней ночью, собравшись на службу, я вдруг понял, как можно было бы возразить тому человеку. Что делают монахи в церкви? Они не делают ничего. Они просто пребыва­ют в церкви. А что делает зародыш в материнской утробе? Он тоже ничего не делает, просто растет и развивается. Монах в храме тоже находится в некоем животворящем пространстве. Он хранит его и сам им храним. Это пространство само благословенно и нас одухотворяет. Это чудо. Мы входим в Рай сами не понимая того. Это то, о чем говорит Господь: Я семь лоза, а вы ветви, а Отец мой - Виноградарь». И течение живительного сока от корней к ветвям - весь этот процесс - происходит непрерывно и безмолвно. Мы обнаруживаем себя среди святых, в любовном общений с ними. Монах, живущий в монастыре  - таком, как на горе Афоне  - в православной обстановке, действительно схож с виноградной лозой или древом, посаженным в соответствующем климате. Ты пребываешь. И постепенно начинаешь понимать, что есть связь меж­ду жизнью будничной и духовной, что будничная жизнь неотделима от духов­ной, и что молитва неотделима от труда. Ты ощущаешь, что другие в прошлом совершили многое, а ты совершаешь малое или даже ничего. И что же? Те, другие, совершившие многое — святые - заставляют тебя почувство­вать ответственность, они относятся к тебе как к младшему брату, не укоряют тебя, а спокойно ждут, когда ты возмужаешь. А мы - сами нечистые, пытаемся вырасти в своих глазах с помощью поучений и упреков.