ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: «КЛАД».


В одном доме жили-были муж да жена. Дом у них, несмотря на хороший достаток, был сырой и неуютный. Наверное, потому проводили они большую часть времени на работе.
Прожили они вместе 15 лет, уже в возраст вошли, а детей завести так и не получилось. И к врачам самым лучшим обращались, и к знахарям всяким, даже попам христианским свечки ставили, да только никакого толку от того не было.

Так бы и маялись век. Да посоветовал им один хороший человек, к бабке Мудренее, из села Светлое обратиться.
- Езжайте, - говорит – она ведунья, с малых лет светлой Ладе служит. Многим людям помогла. И вам – поможет.
Обрадовались муж с женой. На работе отгулы взяли и в Светлое поехали.
Очень уж они ребеночка хотели.
Дом Мудрены нашли быстро. Красивый, крепкий ухоженный. Да и саму Мудрену «бабкой» можно было назвать разве что за почтенный возраст, да за семерых внуков, радостно вьющихся вокруг неё.

Статная, румяная женщина, с припорошенными сединой волосами, и в пятьдесят лет не утратила она здоровья и красоты.
- Рассказывай. – голос у Мудрены густой и властный. Глаза смотрят на приехавшую к ней женщину, прямо, в упор.
- Что рассказывать? – смешалась просильщица – мы вот к вам, люди говорили, что поможете мне.
- Рассказывай, как ты домового мамку пытала.
- Просильщица испугалась, хотела бежать вон со двора, да во время одумалась, вспомнила о том, зачем приехала. Села она на завалинку и всё рассказала.

- Я тогда еще совсем молодая была, глупая. Только недавно совсем со своим будущим мужем познакомилась. Оба только что после института, добра еще не нажили. А жить то весело уже тогда хотелось. Все подружки по курортам заграничным с друзьями ездили, а я только на работу, а с работы домой – вот и все путешествие.
И думала я постоянно о том, где бы денег взять. Да чтобы сразу. И – побольше.
Вот и додумалась.
Сейчас уже и не помню, кто из подружек тогда посоветовал, но решила я про деньги домовую мамку попытать. Сделать это, по словам той же подружки, оказалось на удивление просто. Нужно было только слушать внимательно. А как услышишь, что в пустой квартире, будто бы малый ребеночек из-под табуретки пищит, то нужно быстро подойти и накинуть на тот табурет шаль темную. Так ребеночек домовой мамки к тебе в плен и попадет. Он из-под шали вылезти сам не может. И мамка его сквозь шаль не видит, и беспокоиться начинает. Тут главное момент не упустить. Пока она в тебя всякой всячиной швырять не начала, нужно над ней именем пресвятой богородицы колдовство сотворить.
Заколдовать домовую мамку христианской молитвой.
Больно ей сделать.
И когда она тебе на глаза покажется, и все что пожелаешь, расскажет, за то чтобы ты её ребеночка отпустила.

Так все и вышло.
Явилась ко мне домовая мамка. Слезами горькими обливалась. За ребеночка просила.
Да только не было в том доме кладов (мы тогда в старой бабкиной однокомнатной жили), и потому ничего мне рассказать не смогла.

Разозлилась я тогда на нее сильно. И оставила шаль на табурете до вечера висеть. Пусть помучается. А домовенок то пищал под ней жалобно так, тихо.
А ближе к вечеру и вовсе умолк. Сняла я шаль. Думала, может, выскочил. Исхитрился. Они же обычно невидимые, так что и не заметить могла. Только не ушел он никуда. Там и лежал под табуреткой.
Мертвый.
Маленький.
Задохнулся под шалью без света солнечного.


- Вот тогда ты себя без детей и оставила – в голосе Мудрены не было осуждения или сочувствия.
Домовенок тот, сын домовой мамки твоего Рода, домового из Рода твоего мужа, должен был оберегать дом вашего ребенка.
А ты, убив его колдовством христианским, сама, своими руками свой Род без защиты оставила.
Ушли тогда от вас домовые, бросили дом пустым и мертвым. А перед уходом, воззвала домовая мамка к Ладе-богине, которая есть любовь, да рассказала о том, что ты с ней и с её ребеночком сделала. И отвернулась от тебя Лада–любовь. Потому и детей у тебя быть не может.

- И что же делать мне теперь? У кого прощенья просить? – взмолилась просительница – я уже за то, что сделала, тысячу раз раскаялась, неужели не будет мне прощения?

- Не будет. – ровный, спокойный голос Мудрены как бы подводил черту под всем произошедшим. Это у христиан люди могут резать и убивать и гадости делать, посте чего им по раскаянию все прощено будет.

Ты же Родное святое тронула.
Знаешь, откуда домовые произошли? От предков твоих, которые в Яви остаться пожелали. От тех, твоих Родичей, которые и после смерти тебя и весь твой Род, и твой Дом охранять поклялись. А тому, кто Родича своего неповинно убьет – нет прощения.

Заплакала тогда просительница, и поехала вместе с мужем в свой сырой, неуютный пустой бездетный дом, который сама же она и погубила.
Вот и вся история.

Оригинал: http://www.liveinternet.ru/users/1419865/post71472242/