"Молодость склонна отчаиваться там, где нет повода для огорчения, и надеяться, когда уже и быть не может надежды".

М.В. Семенова "Валькирия"

Есть у нас в доме заветная книжная полочка, где в свое время стояло "все самое любимое": мои детские книжки - большие, в ярких обложках; книги мамы и папы - поменьше размером, но значительно толще, со странными и непонятными названиями на корешках. Родители показывали мне на свои "взрослые" книжки и говорили "Вот подрастёшь немного, прочитаешь". "Чем может быть интересна книга, когда в ней нет ни одной картинки?" - думала я и в тыщепервыйраз хватала с полки свою любимую "С севера на юг" - Ох уж эти странные взрослые...".

И в один не очень прекрасный день папа решил, что я наконец-то "подросла". Сколько мне тогда было лет я уже не помню - двенадцать или тринадцать, но вряд ли больше. А день был совсем не прекрасным, потому что я болела. Я в школе была очень болезненным ребенком и очередное ОРЗ свалило меня тогда точно по графику. А что еще делать когда у тебя уйма свободного времени, а телевизор смотреть не дают? Конечно читать! Так в мои руки попала "Валькирия" Марии Семёновой. Картинка на обложке заинтриговала, название не внесло ясности. Любопытно... С жанром фэнтэзи/фантастики (хотя именно "Валькирию" ни к тому ни к другому отнести нельзя - это всё же исторический роман) у меня был неудачный опыт общения  - рассказы Рэя Бредбери на литературе в школе и чтение вслух "Хоббита" классе во втором. Итог был один - ничего не поняла, испугалась и сделала вывод что ничего общего с этим иметь не желаю. Но вместе с "Валькирией" для меня открылость нечто совершенно новое, таинственное, волшебное. Я с головой ушла в чтение, а родители уже и сами были не рады - как бы ребенок себе  так зрение не испортил. Тогда я "Валькирию" "проглотила", потом перечитывала более вдумчиво. Сейчас просто наслаждаюсь.

Только сейчас начинаю понимать почему же меня так тронула эта книга и не отпускает уже много лет - мне необычайно близка Зима - главная героиня. В чем-то я очень похожа на неё, чем-то хотела бы быть похожей. А второе название романа - мелким шрифтом, в скобках - "Тот, которого я всегда жду". Может глупость, а может...

Потом, конечно же, мною были прочитаны все книги Семёновой, которые были в нашем доме. А следующей был "Волкодав". После него, а точнее в промежутках между выходом книг, и началась у меня фантастика - Лукьяненко, Перумов, Бушков, Сапковский, Васильев и другие авторы, некоторые даже воспоминаний о себе не оставили. Читала все, что попадалось под руку, не всё, впрочем, оказалось стОящим.

Сколько раз я читала "Волкодава" (именно первую книгу) я точно сказать не берусь... Много. Мама тихо стонала, когда в очередной раз видела меня с этой книгой в руках, и предлагала найти что-нибудь другое. Но я была неумолима. Я очень долго болела этой книгой, этим миром, этими героями. А книг про них на то время было написано до обидного мало - всего две (инсинуации Молитвина в расчет не беру). Потом было несколько долгих лет ожидания продолжения. Когда я дочитала последнюю книгу рыдала навзрыд. То ли от того, что она последняя, то ли от того, что все закончилось как и должно было и хеппи-энд, как это ни банально, наступил. Уж и не знаю, какую концовку изначально планировала Мария Васильевна, но убить Волкодава в последней книге было бы кощунством.

Для меня Волкодав был первым персонажем (да и в общем-то последним) в которого я влюбилась. Со всем, присущим юному возрасту, пылом. Он для меня был почти образом идеального мужчины. И много позже я с удивлением узнала, что я такая не одна... На встрече с Марией Васильевной, куда я попала совершенно неожиданно для себя, кто-то задал вопрос вроде "Где же водятся такие экземпляры как Волкодав?". Семёнова опешила и начала доказывать, что, когда писала, пыталась, чтобы этот персонаж вызвал отторжение. "Да у него же рожа бандитская, да он висельник и зуба переднего у него нет!" - взывала к залу писательница. Но женская часть аудитории, от молодых девушек до солидных дам, лишь томно вздыхали и мечтательно закатывали глаза. Конечно же никто, из пришедших тогда в "Буквоед" на площади Восстания, подобных мужчин не встречал. А жаль.