[400x400]
Именно наши... Меня много

Сейчас я буду говорить то, о чем буду жалеть...

Я врала. Я очень много врала. Когда-то я в первый раз сказала о том, что у меня есть молодой человек. Я сказала это своей однокласснице, когда она сказала о том, что таких как я не любят. Сальникова Людмила... До сих пор ее помню, говорят она стала... Промолчу... А потом я поняла какое это орудие... Мне было грустно и я сказала, что он умер. Нет, я не могла сказать, что мы просто поссорились, нет. Это же был ОН... А с ним я не могла поссориться, я же его люблю... И с тех пор если я начинала грустить, то по нему.

-Ты на меня обиделась?
-Нет, просто я вспомнила одного человека...

Я и правда его вспоминала... Я до сих пор помню каким я его придумала, до мелочей. Зато я теперь могла сказать, что ты мне не пара, ему не чета. А как, как еще маленькая девочка могла объяснить чуть более взрослым парням, что у них нет той жестокой мягкости и мягкой жестокости, что ей виделась в ее идеале...

И я плакала, но плакала не только о чем-то, делая вид что о нем, но и о нем, делая вид, что о чем-то. Точнее нет. Вид мне делать не приходилось... Обычно я плакала о нем в темноте ночи, когда хотелось знать где он. А он во мне, поэтому я его никогда не увижу.

Хотя я этим тоже пользовалась. Были молодые люди, которым я говорила:
-А у него глаза почти как твои.

Диберт Александр... Моя первая любовь. Мне всегда нравились кареглазые и темноволосые, именно с такой длинной волос, но он был слишком, мертвецки бледен и могильно холоден. Я плакала по ночам, потому что не понимала. Потом, следующим летом, я первый раз целовалась... Тогда я даже не поняла что это такое и целовала с открытыми глазами. А Вовке было очень приятно. Он был в полтора раза старше меня. Человек с очень широкими рамками, плечами и сердцем. Почему-то я ему не поверила. Сама не знаю почему...

А потом я научилась прикрываться смертью. Почему-то сразу становишься значимым, когда узнают о смерти кого-то тебе родного. Иногда пользовалась легендами, которые сочинял кто-то. Я их просто слепо подтверждала, записывая себя в эти же герои-страдальцы.

Вот так... Зимой я рассказала все Снеге. Не удержалась. Она мне сказала, что легенды есть у многих, так легче жить. Но я так больше жить не хочу.

Простите, кто знает.
Забудьте, кто может.
Теперь снег растаял
И совесть не гложет.

Только строчка немая
Все терзает мне уши
Спасибо, Аська родная,
"Эй, спасите наши души..."