О мерзости дождя.

Там, где ты появляешься, идет дождь.
Серебро – прекрасное имя, оно удивительно хорошо характеризует твою сущность. Ты не похож на тусклый метал, он слишком благороден для тебя, и ты совершенно не похож на иней в ветвях деревьев, это сравнение слишком изящно для тебя. Ты – это серебряная стена ливня, холодная вода, которая отрезвляюще заливается за шиворот.
У каждого бывает свой первый раз. В романах об этом всегда пишут очень красиво, в жизни, как показывает практика, все гораздо прозаичней и лиричней одновременно. Нет изящной плавности движений, зато есть дикое количество коленок и провальное неумение обращаться друг с другом. В книгах пламя первого поцелуя затягивает в огненный круговорот с первого раза, в реальности сталкиваются носы, и ночную тишину оглашает дикий, необузданный ржач.
Но ни в одном романе я не видел, да и мне не по силам описать это потрясающее чувство, стоящее максимально близко к безумию. Когда одно случайное касание - уже разряд тока, что такое объятия? Взрыв, проходящий волной по нервным окончанием от секунды высочайшего счастья до крика. И это всего лишь объятия, я молчу про такие глобальные вещи как поцелуй или же, Ками–сама прости меня за такое кощунство, секс с объектом которому просвященны все эти лирические сопли. Секс – это маленькая такая, локальная смерть от счастья.
И вот к такому болезненно очарованному мне приходишь после гуляния под дождем такой весь улыбчивый ты, и , не говоря ни слова отрываешь меня от отчетов простым и банальным поцелуем. Для _тебя_ простым и банальным. А я вдруг становлюсь прозрачным, стеклянным сосудом переполненным светом. Которому остается максимум три секунды до взрыва.
Тогда я умер в первый раз после смерти, просто взорвался на осколки от невозможности сдерживать в себе яркость этого огня. Взорвался, впившись в ужасно костлявые плечи до побелевших костяшек, конечно же, банально кусая губы, просто по тому, что орать так – перебудить пол-отряда.
С тех пор, куда и как бы ты ни уходил, всегда идет дождь, отрезвляющей водой серебро льется мне за шиворот. Даже если на небе светит самое яркое в мире солнце.


Симфония семейного скандала.

Вопрос номер один: а не стыдно ли вам, Ичимару-сан, бить чужие сервизы, стоимость которых зашкаливает за все известные вашему искалеченному тяжелым детством сознанию пределы? Тогда позвольте задать вопрос, а какой смысл в этом шуме и гаме, мой милый друг? Чего вы хотите этим добиться, ведь количество энергии, затрачиваемое на кидание всех этих предметов (ни один не попал, но и ничто не осталось целым), весьма и весьма велико.
Очень просто. Я хочу грохота, я хочу, что бы мой оппонент перестал кивать, как китайский болванчик, в ответ на все мои причуды. Согласитесь, господин самый приятный собеседник из зеркала, что эта буффонада воистину прекрасна?
Не могу не согласится.
Нет я определенно дойду от такой жизни до ручки, до горячки, до белого каления. Ты, Изуру, чудовищно хорошо знаешь все мои привычки, профессионально не ведешься на мои провокации, и, вежливо улыбаясь, пропускаешь мимо ушей все мои гениальные истерики.
Я хожу по потолку и говорю сам с собой. Мои метания - строго распланированные, выстроенные в идеально рассчитанную последовательность - теряют свою упорядоченность и стремительно катятся в тартарары. Идея жить вместе - и-ди-о-тизм, кто это вообще предложил? Это вообще кто-то предлагал? Правильно, никто, оно само получилось. М-мать, даже побить некого.
- Если еще хочется, там остался парадный сервиз. – тихий, отвратительно спокойный голос из-за угла.
Да пошел ты! Мне уже надоело громить это жалкое жилище. Адепт вечного мира, прячущийся за углом. Нет, хуже - просто трус, обыкновенный трус. И с этим человеком…
- Не хочется. Выходи. Я с тобой не разговариваю.
Вы-ы-ыполз. Вы только посмотрите на него - само смирение, никакого негатива. Сидит и принимает меня таким, какой я есть.
Здравый смысл повесился в саду в тот момент, когда я переступил порог этого дома. Он и я, то есть мы, совершенно несовместимы. Попытка найти во всем этом что–то нормальное - или утопична, или обречена на провал.
Кстати, ты меня вообще слышишь? Продублируем сигнал:
- Я с тобой не разговариваю! - кивок в качестве ответа, я похож на существо которое умеет удовлетворяться малым?
- А знаешь почему? – смех Киры в серебряной тишине и запах убежавшего кофе – почти симфония.
Подпрыгиваю и убегаю прочь, оставляя невменяемого от приступа хохота Изуру, спасать напиток богов.
Всего лишь восьмой день на одной территории, а у нас уже почти нет посуды.
Матерясь сквозь сжатые зубы, вытираю плиту. Ты подходишь сзади, одной рукой обнимаешь меня за талию, а другой перехватываешь тряпку из моей руки. Дать бы тебе этой тряпкой по морде, но до чего же лень сейчас.
И так будет, пока я не научу тебя жить интересно.
И так будет, пока я не сдамся тебе окончательно.
А ты никогда не научишься.
А я никогда не сдамся.



"Слава богу, ты пришел!"

-Ну как? – Шухей смотрит на Изуру встревожено и внимательно.
-Что «ну как»? – вышеупомянутый, сжав и без того тонкие губы в уже почти прозрачную ниточку, сурово заправляет золотую прядь за ухо.
- Искал?
- Нашел.
- Цветы...?
- Розы и лилии – охапками, под двери носил, прилагая записки и стихи. С утра рвал полевые цветы и вместе с росой и горячей чашкой кофе ставил на стол.
- И как?
- Не помогло, конечно.
- А мотоцикл как же?
- Приехал, забрал, покатал с ветерком. Ночь провели в заброшенной усадьбе, кутаясь в один спальник. Он очень мерз и все время вертелся. Светил со смехом в глаза фонариком и травил страшные байки, их мы запивали чаем с коньяком из термоса.
- Ну, а потом?
- С утра, когда открыл глаза, его и след простыл. Наверное, поймал машину и ушел до города по трассе.


Не одна сотня вечеров нужна, что бы понять, что свобода – это не только когда никто не знает, куда ты ушел. А еще и возможность беспрепятственно вернуться куда угодно, в любое время. А дверь все так же скрипит, как и - сколько-сколько лет прошло? От калитки до двери все так же ровно 10 широких шагов, ступеньки все так же ровно три.
Как приятно, что хоть где-то ничего не меняется. Ну, почти ничего. Исчезающий силуэт Шухея в пространстве наводит на мысли о подводных течениях, которые точат камни.

- Неужели деньги кончились? – и не «здравствуй», и не «пошел вон», а словно загулявшего вчера мужа в дверях встречаешь. Не буду скрывать, у меня действительно кончились деньги. Но не в них корень всех бед сегодня, честное слово. Просто…
- Я соскучился – мгновение, ты медленно, будто против своего желания поворачиваешься, и, на секунду столкнувшись с тобой взглядами, я почти жду, что ты меня ударишь. Но…
- Полотенце на крючке, где ванная ты, надеюсь, не забыл. – ну, что же. Засчитано. Я почти в панике.
- Суровый... Нордический воин, который способен победить специалиста по мелким пакостям.
- Иди, пожалуйста. – хорошее слово «пожалуйста». Я непременно послушаюсь и пойду в ванную, но потом. А пока невозможно проходя мимо привычно не взять за подбородок, не поцеловать тебя в губы. Нежность поцелуя, иногда она так хорошо заменяет слова, когда не хочется говорить... Чувствуешь, как я по тебе скучал? Зачем нам слова и объяснения, особенно после ванной, когда вода с волос капает за шиворот, убивая всю серьезность момента. Так прими этот поцелуй как знак…
- Теперь уже не сердишься?
- От тебя пахнет чужими. Иди в душ. Пожалуйста.
Я изгнанник, все видели? Сердце мое полно страдания и печали. Полотенце на плечо, и, с гордо поднятой головой, направляюсь в сторону «храма чистоты». Как бы тебе завтра объяснить, что это не «чужие», а я, просто, влюбился в новый парфюм. Хотя и без участия третьих лиц тут, конечно, не обошлось.
-Кира, ты ведь знаешь, почему кошки всегда возвращаются домой, а главное, по какому принципу они выбирают, какое из мест, где им рады, будет их домом? – полное игнорирование Гина Ичимару на своей территории. Я чую в этом тему для новой войны.
– Настоящий дом – это там, где подают в блюдечке самое вкусное молоко. Знаешь, я облетел, объехал и, в конце концов , обошел половину земного шара. Лучше кофе, чем варишь ты, не бывает нигде. Веришь, нет, но я не нашел. – вот теперь, развернувшись на пятках, я смело могу отправляться в гости к теплой воде, мыльной пене и баночкам – скляночкам.