Холод.
Зеркало.
Зеркала. Тысячи зеркал. Ледяная пустыня.
Стальные куколки ожидают лишь знака, чтобы распуститься огромными бабочками – с острыми лезвиями крыльев.
Изощренное стекло вместо снега.
Кровь и слезы замерзают, не успев пролиться. В перламутровой дымке остовы тысячи разбитых тел.
Тихий, мелодичный звон – так плачут зеркала, когда из них уходят отражения. Они уходят тихо и незаметно. Уходят и исчезают.
Только иногда – очень редко – проходят насквозь, чтобы увидеть вмерзшие в осколки звезды.
Прозрачные клыки огромных сталактитов хищно скалятся, поддерживая стылое небо. Обмороженное по краям геометрически очерченного горизонта, оно похоже на снятую прозрачную кожу, посиневшую от холода.
Зеркало, отражающее зеркала.
Замерзшие язвы на серебряной амальгаме. Тысячи глаз, затянутые общим бельмом.
Ни тени движения в оледеневшем воздухе, что топорщится обжигающе-стальными иглами.
Но кажется, что цепи и спирали каждую секунду переплетаются заново, и тонкие осколки нелепым калейдоскопом меняют свой узор.
Холод не обжигает. Он сразу разрывает любое подобие жизни на алые льдистые стрелы.
Зеркало лишь на секунду подернется белесым инеем – и все вернется на круги своя.