Был такой стишок... Я думаю, что его все помнят еще с детства! И посмотрите как выглядит этот стишок в интерпретации разный поэтов!
У попа была собака он ее любил.
Она съела кусок мяса - он ее убил.
В землю закопал,
И надпись написал:
У попа была собака. Он ее любил.
Она съела кусок мяса - он ее убил.
В землю закопал,
И надпись написал,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Это стихотворение перевели на французский язык, а потом обратно на русский. И что из этого получилось:
Один кюре, слуга усердный бога,
Известный благочестием своим,
Решил купить французского бульдога,
откладывая каждый день сантим.
К страстной неделе накопил он сумму,
Которая позволила ему
Приобрести породистую суку.
Он сколотил ей будку во дворе,
Купил ошейник из мягчайшей кожи
и красоты нездешней поводок.
О, если б знал он милостию божьей,
какую злую шутку с ним сыграет рок!
Раз в воскресенье, отслуживши мессу,
Узрел кюре, придя к себе домой,
Что тварь, поддавшись наущенью беса,
Кусок стащила мяса. "БОЖЕ МОЙ!!!"-
Вскричал святой отец и в гневе диком,
Забыв когда-то данный им обет,
весь почернел и с искаженным ликом
сорвал, висевший на стене мушкет.
И грянул выстрел по законам драмы.
А вечером, когда взошла звезда,
Он во дворе киркою вырыл яму,
И опустил собачий труп туда.
Потом кюре передохнул немного
и высек на надгробье долотом:
"Один кюре - слуга усердный бога"...
А дальше все, что с ним стряслось потом!
Песнь о гайавате
В безмятежные дни мира,
Дни радости и счастья,
На земле Оджибуэев
Жил седой учитель-кацик.
У него был Мишенава,
Пес лукавый и ученый,
И старик души не чаял
В Мишенаве, псе разумном.
Как-то, сидя у вигвама,
И прислушиваясь к стону
Засыпающей Шух-шух-ги,
Цапли сизой длинноперой,
Он задумался глубоко
И забыл о пеммикане,
Что для трапезы вечерней
Принесли ему соседи.
То проведал пес лукавый,
И, как гнусный Шогодайа,
Трус презренный и ничтожный,
Он подкрался к пеммикану,
В миг все съел, обжора гадкий.
Но узнал об этом кацик,
И, схватив свой томагаук,
Он убил одним ударом
Злого вора Мишенаву.
А потом сплел пестрый вампум
Про себя и про собаку:
В безмятежные дни мира
1467 г. /А.Финкель/
Вильям Шекспир
СОНЕТ 155
Да, я убил! Иначе я не мог,
Но не зови меня убийцей в рясе.
Был беззаветно мной любим бульдог,
Я не жалел ему костей и мяса.
Но все ж убил! Похитив мой ростбиф,
Он из бульдога стал простой дворняжкой.
Так мог ли жить он, сердце мне разбив
И омрачив мой мозг заботой тяжкой?!
Да я убил! Но я же сохранил
Его черты в сердцах людей навеки,
Он будет жить во мгле моих чернил
Покуда в мире есть моря и реки.
Его гробница — мой сонет. Вот так
Меня по-русски передаст Маршак.
1606 г. /А.Финкель/
Н.А.Некрасов
В каком краю — неведомо,
в каком году — не сказано,
в деревне Пустоголодно
жил-был расстрига-поп.
Жила с попом собачечка
по имени Жужжеточка,
собой умна, красоточка,
да и честна при том.
На ту собачку бедную
бросал свои владения,
амбары да чуланчики,
телячья мяса полные,
поп все свое добро.
Но голод шутку скверную
сыграл с Жужжеткой верною,
и, дичь украв превкусную,
собачка съела всю.
Узнав про кражу злостную,
взял поп секиру острую,
и ту Жужжетку верную
в саду он зарубил.
И, слезы проливаючи,
купил плиту чугунную
и буквами словенскими
велел Вавиле-слесарю
там надпись надписать:
"В каком краю — неведомо
1868 г. /А.Розенберг/
Иван Бунин
СОНЕТ
Поп сив и стар. Глаза красны от слез.
Одна забота — зажигать лампады.
Жена в гробу. И дочка за оградой.
Последний друг — худой, облезлый пес.
Теперь попу уже не много надо:
Краюшку хлеба, пачку папирос.
Но жаден пес. С ним никакого сладу.
Лукав, хитер. И мясо он унес.
Нет, так нельзя! В глазах усталых пламень.
Поп ,ковыляя, тащится в сарай.
Берет топор. И, наточив о камень,
Псу говорит в последний раз: прощай.
Топор взлетел в широком, плавном взмахе,
И заалела киноварь на плахе.
1913 г. /А.Финкель/
Николай Гумилев
I
У истоков сумрачного Конго,
Возле озера Виктория-Нианца
Под удары жреческого гонга
Он свершал магические танцы.
Бормотанье, завыванье, пенье,
Утомясь, переходило в стоны,
Но смотрел уже без удивленья
Старый пес — подарок Ливингстона.
II
Пестрый сеттер, быстр как ветер,
Всех был преданней на свете,
Не воришка и не трус.
Но для старых и голодных
Добродетели бесплодны,
Драгоценней мяса кус.
Пестрый пес бежал так близко,
Мяса кус висел так низко,
Над землей всего лишь фут.
И открылась в сердце дверца,
А когда им шепчет сердце,
Псы не борются, не ждут.
III
Сегодня ты как-то печально глядишь на ковры и обои
И слушать не хочешь про страны, где вечно ласкающий май.
Послушай, огни погасим, и пригрезится пусть нам обоим,
Как жрец, рассердившись на пса, смертоносный схватил ассегай.
Помчалось копье, загудя, убегавшей собаке вдогонку,
И, кровью песок обагрив, повалился наказанный пес.
Послушай, — на озере Ньянца, под звуки гудящего гонга,
Жил сеттер голодный и быстрый, и мясо жреца он унес.
1914 г. /А.Финкель/
Анна Ахматова
Я бедный попик убогий,
Живу без улыбок и слез.
Ах, все исходил дороги
Со мною мой немощный пес.
Обветшала грустная келья,
Скуден мяса кусок.
И его в печальном веселье
Куда-то пес уволок.
И смерть к нему руки простерла…
Оба мы скорбь затаим.
Не знал я, как хрупко горло
Под ошейником медным твоим.
1914 г. /Э.Паперная/
Максимилиан Волошин
Псу-супостату, взалкавшему мясо!
Зри, на себе раздираю я рясу
И проклинаю тебя я теперь,
Зверь нечувствительный, неблагодарный,
Тать, сластолюбец, лукавый, коварный,
Скверны исполненный, мерзостный зверь.
Буду судиться с тобою я ныне:
Мать родила тебя ночью в полях,
И о тебе не заботясь,о сыне,
Пуп не обрезала, и не омыла,
И не посолила, и не повила,
Бросила тя на попрание в прах.
Сукой забытый щенок беспризорный,
Был уготован ты смерти позорной.
Я ж тебе молвил: живи во крови.
Жалости полный, слезою Рахили
Вымыл, покрыл тебя епитрахилью
И сочетался с тобой во любви.
Шерсть расчесал твою, блох изничтожил,
У очага разослал твое ложе,
В пищу дарил тебе лучший кусок.
Ты ж возгордился,безумный щенок,
Сам непомерной облек себя властью,
Полный желаний беспутных, больных ,
И распалился нечистою страстью
К изображениям на мясных.
И, насбирав в околотке паршивых
Псов, доброты моей не оценя,
Ты, блудодейственный, ты похотливый,
Мясо украл у меня, у меня!
Гнев изолью, истощу свою ярость,
Буду судиться с тобой до конца,
Семя сотру, прокляну твою старость,
От моего не укрыться лица.
Ты не избегнешь положенной кары,
Шею подставлю твою под удары,
Поволоку тебя сам на позор,
Сам подыму на тебя я топор,
Прах орошу искупительной кровью,
Ибо тебя возлюбил от всех псов я,
Больше Барбоса и больше Жужу.
Полный страданий я, ныне гляжу
Я на твои неизбывные муки,
Но не опустятся грозные руки,
Ибо я полн справедливости, пес,
Ибо я правды нездешней орудье,
Ибо свершаю не смерть- правосудье,
Ибо ты мясо иерея унес…
1917 г. /А.Финкель/
Василий Каменский
Жил поп мордастый
И пес зубастый
В ладу, как всякие скоты,
И даже выпили на «ты».
Какую ж кличку,
Какую ж кличку
Псу подарил расстрига-поп?
«Сарынь на кичку,
Сарынь на кичку,
Паршивый пес, ядреный лоб».
Пес заворчал -
«С костями баста,
Добуду мяса, коли я не трус».
И тотчас в кухне заграбастал
Он у попа
Огромный кус.
Поп увидал, что кус похищен,
И ретивое сдержать не смог.
«Подлец ты,
Шельма,
Голенище!
Полкварты дегтя лаптем в бок!»
1918 г. /А.Розенберг/
Корней Чуковский
I
У попа была собака,
Всех была она ему милей.
Звали ту собаку,
Псину-забияку
Ли-
хо-
дей.
Пошел попик на базар
И купил там самовар,
Самоварчик новый,
Двадцатилитровый,
Самоварчик новый -
Ай-я-я!
Фирмы «Баташов и
Сыновья».
Нынче своей псине,
Псине-собачине,
Справит именины
Поп
Евтроп.
II
Попик счастлив, попик рад:
Именинный стол богат.
Редька, репа, помидоры,
Огурцов с капустой горы;
Густо, густо, густо, густо
Там навалено капусты;
И салат, и майонез -
Просто чудо из чудес;
Сто фунтов шоколада,
Сто фунтов мармелада
И тысяча порций мороженого.
III
Только смотрит Лиходей
С точки зрения своей:
Что за мерзостный обед -
Ни костей, ни мяса нет;
Даже сало убежало,
Утекло средь бела дня,
И ватрушка, как лягушка,
Ускакала от меня.
Но себя в обиду я не дам,
Позабочусь о себе я сам.
IV
А потом как зарычит,
Да хвостом как застучит,
Да на погреб он бегом
За свининой, пирогом
И хозяину назло
Слопал мяса два кило,
И колбаски три кружка,
И четыре потрошка,
А потом, набравшись сил,
Жирным салом закусил.
Ешь, ешь Лиходей,
Ты попа не жалей -
Этот старый скаред
Нам еще нажарит!
Как узнал об этом поп,
Он нахмурил гневно лоб:
Ах, разбойник, ах, злодей,
Ты мазурик, Лиходей!
Старый, грозный поп, поп
Сапогами топ, топ,
И рукою ловкой
Крепкую веревку
Затянул на шее
Вора — Лиходея.
Гибни, гибни, гибни, плут, -
Вот теперь тебе капут!
______
Убив Лиходея, поп бородатый
Выкопал яму железной лопатой,
И в яму закопал,
И надпись написал,
Что:
У попа была собака
И т.д.
1924 г. /А.Финкель/
Семен Кирсанов
ПРО ПОПА И СОБАКУ СКАЗАНИЕ ЧИТАТЕЛЮ В НАЗИДАНИЕ
Сие сказанное мое гишпанское,
игристое, как шампанское,
не сиротское и не панское,
и донкихотское, и санчопанское.
Начати же ся песни той
не по замышлению Баянову,
а по измышлению Кирсанова,
того самого Семы,
с кем все мы знакомы.
Раз-два, взяли!
У Мадридских у ворот
Правят девки хоровод.
Кровь у девушек горит,
И орут на весь Мадрид:
«Во саду ли, в огороде»
В Лопе-Вежьем переводе.
Входят в круг молодчики,
Хороводчики,
Толедские, гранадские,
Лихачи Кордовичи.
Гряньте им казацкую,
Скрипачи хаймовичи!
Вот на почин и есть зачин
и для женщин, и для мужчин,
и все чин чином, а теперь за зачином
начинаю свой сказ грешный аз.
Во граде Мадриде груда народу
всякого роду,
всякой твари по паре,
разные люди и в разном ладе,
вредные дяди и бледные леди.
И состоял там в поповском кадре
поп-гололоб, по-ихнему падре,
по имени Педро,
умом немудрый,
душою нещедрый,
выдра выдрой,
лахудра лахудрой.
И был у него пес-такса,
нос — вакса,
по-гишпански Эль-Кано.
Вставал он рано,
пил из фонтана,
а есть не ел,
не потому что говел,
а потому, что тот падре Педро,
занудре-паскудре,
был жадная гадина,
неладная жадина,
сам-то ел,
а для Эль-Кано жалел.
Сидел падре в Мадриде.
Глядел на корриду,
ржал песню о Сиде,
жрал олла-подриде,
пил вино из бокала,
сосал сладкое сало,
и все ему мало.
Проел сыр до дыр,
испачкал поповский мундир.
Вот сыр так сыр,
Вот пир, так пир.
У меня все есть,
У таксы нема,
Я могу все есть
Выше максимума.
Ох и стало такое обидно,
ох и стало Эль-Кано завидно,
и, не помня себя от злости,
цапанул он полкости
и бежать.
Произнес тут нечто падре
про собачью мадре,
что по-ихнему мать,
схватил тут дубинку,
и убил псих псинку,
и в яму закопал,
и надпись надписал,
что во граде Мадриде
падре в тесноте и обиде
от такс.
Так-с! Ну и дела — как сажа бела!
А нас счастье не минь,
а Педро аминь,
а критика сгинь!
Дзинь!
1964 г. /А.Финкель/
Новелла Матвеева
Какой смешной случай,
Какой сюжет старый!
Попу был друг лучший
Любимец пес Карый.
Но поп — гроза в рясе.
На пса огонь молний.
А дело все в мясе
Из кладовой полной.
Свиные в ней туши
Грузней земной суши.
Тугих колбас кольца
Круглы, как диск солнца.
И съел-то пес малость -
Всего один ломтик,
Но поп, придя в ярость,
Сломал о пса зонтик.
Кричал, глаза пуча:
«Издохни, вор гнусный!»
Какой смешной случай,
Какой финал грустный!
1964 г. /Э.Паперная/
Булат Окуджава
Стояла во дворе хибарка,
В хибарке поп Харламов жил,
А у попа была овчарка,
И он ее, как водится, любил.
Она была красавица собака.
И он ее, товарищи, любил.
А на столе лежал кусок грудинки,
И лампочка светила над куском.
Овчарка проглотила слюнки,
И в комнате запахло воровством.
Собака съела мясо без заминки,
А мясо, между прочим-то, с душком…
Овчарке воздержаться бы, ребята,
Да, что-ли, не хватило бедной сил…
А поп со зла покрыл собаку матом
И тем ее, товарищи, убил!
А ведь она ни в чем не виновата:
Ведь он ее, скупяга, не кормил.
1946 г. /Э.Паперная/P/MORE]
