Вот я и пришла, к чему планировала. Большое спасибо всем,кто читал и комментировал этот противоречивый фик. У меня большая просьба, если вы справитесь с последней главой, оставьте мне пару строк в комментариях.

Нина смотрела на себя в зеркало и не могла налюбоваться. Платье-сафари оливкового цвета, красные бусы на шее, в качестве яркого аксессуара. Всё было так красиво и лаконично. Она даже слегка подкрутила волосы, что придало её образу немного игривости. Женщина улыбнулась своему отражению. «Всё будет хорошо, ведь сегодня наш праздник». На работе тоже заметили её перемены, без комплиментов не обошлось.

Нина присела на стол, выбрала абонента в списке контактов и приложила телефон к уху.

- «Да, Гордеев», - раздалось на том конце «провода».

- «Гордеев, а ты хоть помнишь какой сегодня день?», - свободной рукой Нина теребила цветок, что стоял у неё на столе. В трубке послышалось отрицательное бормотание, женщина рассмеялась, - «Ну, я так и думала. Но я напомню», - снова невразумительный ответ.

- «Нет, зачем сейчас, вечером напомню», - поливая всё тот же цветок, ответила она. Он согласился и «раскланялся», ссылаясь на занятие. Нина положила телефон на стол и потерла руки, ощущая свою маленькую победу. «Сегодня он точно не устоит».

После работы она ещё забежала в магазин, купить всё, что он любит. Уже на кассе вспомнила, что забыла маслины, и ей пришлось снова вернуться, потому, что все должно быть идеально. Час, который она потратила на магазин, как раз должен был компенсироваться тем, что Гордеев всегда уходит с работы в числе последних.

Его дом, «милый дом», попасть на аудиенцию к Саше это просто счастье, ведь обычно на его крепости висит табличка «не приемный день».

Звонок в дверь и вот она в предвкушении его шагов.

- «Добрый вечер, Нина», - на пороге стояла его жена.

- «Добрый, Женя», - она вошла без приглашения, пакет неприятно оттягивал руку. Эту сцену можно было назвать «приплыли», «не ждали», но Старкову почему-то это всё позабавило.

Она так готовилась, так ждала, но забыла, что обычно её планы категорическим образом не совпадают с желаниями светила отечественной медицины.

- «Не ожидала вас здесь увидеть», - Нина продолжала улыбаться и по-хозяйски скинула сумку.

- «Я тоже», - Женя действительно была не готова встречать таких гостей.

- «Правда?», - Нину больше интересовал вопрос, что об этом всём думает Гордеев.

- «Проходите», - Сашина жена вошла в игру, и тоже стала любезно улыбаться, взяла Нинин пакет.

- «Держу», - Женя «сканировала» Нину, пока та эффектно снимала свое светлое пальто.

- «Ну что ж», - Старкова ждала дальнейших указаний.

- «Проходите», - Гордеева развернулась.

- «На кухню?», - Нина поправила волосы и закончила рассматривать его жену со спины.

Нелепая фиолетовая кофта, с ужасным вырезом на спине, на рукавах рюшечки, где она только раздобыла такой раритет? Черные брюки в белую полоску невыгодно подчеркивали строение её ног. «Так вот ты какой, дизайнер из Москвы». Она рассмеялась от хода своих мыслей.

- «Даже могу угадать, что вы в пакетике принесли», - Женя украдкой заглянула в него.

- «Ну, угадайте», - Нина повесила пальто на вешалку.

- «Дагестанский коньяк и шпроты», - Гордеева крикнула так, чтобы она это услышала. Но это было лишним, Старкова уже вошла на кухню и добавила, - «Ещё маслинки, он любит!».

- «Да что вы говорите, раньше не любил», - Женя оперлась на край кухонного гарнитура и стала наблюдать за «любовницей», так она обозначила «про себя» Нинин статус.

- «С годами меняется к лучшему», - Старкова достала коньяк из пакета и снова засмеялась.

- «Надо же, двойной набор, вы сегодня тоже что-то отмечаете?», - Гордеева казалось, ещё не пришла в себя.

- «Мы да, мы с Сашей в этот день познакомились», - она снова поправила волосы.

- «Да и у нас сегодня годовщина, не скажу какая», - её слова пресекла снова засмеявшаяся Нина, - «Совпадение, ну хотя да, у вас, когда это было», - она театрально закатила руку вверх.

- «Зато пальма первенства», - Женя ехидничала.

- «Ага», - Нина оперлась рукой о стол.

- «Вы знаете, а Саша убежал в больницу, да и когда придет неизвестно, даже не знаю, стоит ли ждать», - Гордеева продолжала в том же духе.

- «Ну, как хотите, в больнице это может быть и до утра», - Старкова не собиралась сдаваться. 

- «Возможно, но я даже не сомневалась, что вы дождетесь», - понимающе кивнула Евгения.

- «Ну, в общем, и Саша не сомневается, что я его дождусь», - Нина улыбалась, почему-то сейчас она поняла, насколько хороша. Они присели за этот маленький столик и в упор посмотрели друг на друга.

- «Коньячку?», - ангельским голосом пропела Евгения.

Спустя полчаса, слегка захмелев, они смело наливали по полной.

- «Вы знаете, вот Евгения, всё никак не могу понять, скажите, а что муж – хирург так ценится в столичной тусовке?», - Нина положила ей пару маслин на тарелку.

- «Да вы знаете, в общем-то, как и в провинции. Я Сашку не виню, когда мужчина одинокий, да к тому же и брошенный черти куда на кого угодно клюнет. Вот вы, например, не самый худший вариант», - Гордеева наслаждалась своими словами.

- «Спасибо вам большое, Женя, а то я всё переживала, как я ему вообще, подхожу – не подхожу», - она слегка закашлялась от полученного «комплимента». Их рюмки чокнулись, и они выпили за Сашу, потом Сашеньку, милого и дорогого. Ещё через час, разговор вошел в нужное русло, они думали о том, как странно распорядилась жизнь, что свела их на одной кухне. Всё потому, что они «две одинокие брошенные бабы». Вариант с соперницами отпал сам собой, признав, что она у них общая. Доктор Чехова, должно быть, в этот момент икнула не один раз. Две женщины, сидящие на кухне любимого мужчины, два товарища по несчастью, страдающие от его безразличия. Виновник торжества объявился спустя полчаса. – «За что пьем?», - от увиденной картины в восторг он не пришел.

- «Как за что? За любовь», - проявила инициативу Евгения.

- «Ну, учитывая обстоятельства, - он посмотрел на них обеих, - «Предлагаю за дружбу».

Сначала засобиралась Нина, ждать лучшего продолжения вечера не грозило, но следом за ней уходить собралась и Евгения.

- «Женя, идем вместе», - категорично предложила изрядно выпившая Старкова.

«Эффект взаимного уничтожения», так это назвал Гордеев, но его не поняли. Они пожелали ему напоследок простого человеческого счастья, и как это бывает в таком состоянии ушли «в ночь».

В тот вечер случилась крупная неприятность с одной больной, Саше грозило увольнение, ну или как минимум строгий выговор. Хотя Нина знала, что самый строгий судья – это он сам. Съест себя из-за того, что виноват и не подавится. Помочь ему она вряд ли чем-то сможет, терапевт, к хирургии отношения не имеет, а внимание с её стороны ему претило. Женщина мучилась от собственного бессилия, а потом она узнала, что он взял отпуск. Где это видано, что Саша мог уйти в отпуск. Да, любой нормальный, работающий человек имеет право на двадцати восьмидневный отпуск по КЗОТУ, но он же был не таким. Гордеев, светило отечественной медицины, «лечивший наложением рук», ставивший диагноз без предварительных анализов не ходил в отпуск просто по определению. В воздухе запахло паникой. «Сорока на хвосте» принесла информацию, что отпускные выданы и приказ подписан. Вечером после работы Нина сразу поехала к нему. Сейчас она точно знала, что слышит его шаги. Вот бы ещё услышать стук его сердца, совсем близко, его дыхание в унисон с собственным. Дверь отворилась.

- «Ты?», - он был несколько удивлен.

- «Здравствуй»,- она посмотрела на него и мило улыбнулась. Мысленно соображая, один он или нет.

- «Здравствуй»,- он пригласил её жестом войти.

- «Все-таки решил уехать с Евгенией?», - она встала в дверном проеме, не решаясь пройти в комнату, чтобы сохранить видимое спокойствие она сильно сдавила пальцы и похоже перестаралась.

- «Причем здесь Евгения?», - Саша как-то тяжело вздохнул и не посмотрел на Нину.

- «Ну да, действительно, Евгения тут кажется и правда не причем», - с неподдельной грустью сказала она, вспомнив, что есть барышня, при виде которой Сашино сердце начинает биться в два раза сильнее, видимо…

- «Нин, я просто уезжаю в отпуск», - он так и не посмотрел ей в глаза, но по его внешнему виду она понимала, что Гордеев в растерянности и совсем не из-за неё.

- «Берешь с собой все вещи?», - она взяла в охапку его одежду, которая так приятно пахла им. Она так давно не ощущала этот запах. Такой желанный, как аромат елки и мандаринов в канун нового года для детей.

- «Да, все свое ношу с собой», - он пытался шутить. Нина села на диван, кажется, от навалившихся переживаний у неё не осталось сил, разве что крепко прижимать его вещи к себе.

- «Пытаешься убежать», - скорее утверждение, чем вопрос.

- «Нет, пытаюсь на поезде уехать», - снова шутит.

- «Саш», - она тяжело вздохнула, едва не всхлипнув, прижала руки к губам. - «Сашка, ну, пожалуйста, я тебя очень прошу, не уезжай», - Нина умоляла. Он сел рядом и опять тяжело вздохнул, ему всё сейчас давалось с трудом, - «Я просто уезжаю в отпуск, просто в отпуск и всё».

- «Ну, какой отпуск, Саш? Я очень боюсь, если ты уедешь, ты не вернешься больше, - она перевела дыхание, - « Саш, ну, пожалуйста, ну я умоляю тебя! Сашенька миленький, родненький, ну, пожалуйста», - обняла его и заплакала в плечо, Гордеев прижал её к себе. Она словно обожглась об него и отстранилась, извиняясь за слезы, - «Ой, прости, слушай, прости», - вытирая соленые ручейки, повторяла Нина.

- «Всё в порядке», - он сник ещё больше.

- «Нин, ты меня прости», - снова глубокий выдох, - «У меня какой-то странный дар делать несчастными всех, кто мне дорог», - Гордеев снова обнял её и крепко поцеловал в область виска. Она растворилась в его объятиях. Казалось, что ближе, чем сейчас они не были никогда. Все эти два года «отношений» не что, по сравнению с искренностью этого момента.

- «Прости», - звучит из его уст, а затем последовал поцелуй в макушку.

- «Всё хорошо», - она погладила его руке. Нина услышала, что должна была услышать, но так боялась. Она ему дорога, но не любима.

В ту ночь она совсем не могла уснуть, снотворное, которым она обычно брезговала, не помогло. Как усыпить не только себя, но и свои чувства, она не знала. Но пока жива надежда, есть шанс что-то изменить и на следующее утро она решила, что поговорит с человеком, который может повлиять на ход событий. Эта мысль далась ей нелегко, непонятно на что она могла надеяться в данной ситуации, но очевидно одно, просить помощи у соперницы – значит признать своё поражение. Чтобы пойти на такое, одной любви мало, она просто переступила через себя. Хотя, осознание того, что Нина может больше его не увидеть пугало её гораздо сильнее, чем перспектива отыскать Чехову в больничных кулуарах. И она сделала свой выбор.

  - «Да, Лерочка, да, и только вы сможете его остановить», - сколько сил понадобилось бедной женщине, чтобы произнести эти слова.

- «Почему я?», - её глаза сейчас напоминали два огромных черных круга.

- «Вы прекрасно знаете, почему вы», - снова ком в горле и слезы, подступающие к «выходу», теперь женщина понимала, почему их не было раньше.

- «Нина Алексеевна, мне, честно говоря, очень странно от вас это слышать», - Лера слегка занервничала.

- «А мне, думаете не странно вас об этом просить?», - Старкова сорвалась, - «Лерочка, ну, пожалуйста, ну делайте что-нибудь, ну, не стойте, придумайте что-нибудь. Ну, он же уедет и…», - она не договорила, увидев испуганные глаза студентки.

- «Что?», - едва слышно сказала Лера, - «Нет, нет, я, конечно, могу попробовать, но если Александр Николаевич, не захочет меня видеть?», - большие глаза и ничего кроме них.

- «Ну, попробуйте, просто попробуйте», - Нина только, что растоптала себя окончательно. «Этого ли ты хотела, Старкова?».

На следующий день она не выдержала и снова набрала его номер, сначала телефон был выключен, но на пятой попытке откликнулся длинными гудками.

- «Алле, да Нин, здравствуй», - голос был грустный.

- «Саш, я хотела спросить», - она спускалась по ступенькам и резко остановилась, услышав то, что он сказал, - «Сегодня?», - Нина сжала губы.

- «Нет, нет, я…я просто хотела попрощаться, да…», - конечно они уже простились…, - «ну ладно, удачи тебе, Гордеев, пока», - кивает трубке. Хочется стукнуться о стену, но нельзя. Снова тяжело от собственного бессилия.

 Она не видела его долгих три дня, это было так не привычно, даже по сравнению с теми мимолетными встречами в последнее время. Ей было трудно скрыть свою боль, как не старалась, но и макияж был не помощник. Слегка распухшие глаза, придавали виду естественность, но, глядя в них можно было без сомнения сказать, как она несчастна.

На работе снова завалили делами, казалось, что она сейчас была лучше подруги, помогала отвлечься от грустных мыслей. Возникла необходимость перевести пациента в хирургию, первая мысль «Хорошо, увижу Сашу», вторая запоздавшая «нет, его же нет». Но деваться было некуда, и она пошла.

- «Семен Аркадьевич, привет! Слушай, мы тебе больного переводим, с подозрением на гранулему, посмотришь?», - как же он ей не нравится, но других вариантов она не обнаружила.

- «А че ты ко мне-то? Ковалец у нас занимается такими делами»,- Степанюга, как и всегда, проявлял чудеса любезности.

- «Сень, ну теперь ты ведущий хирург в отделении, к кому ещё?», - в её словах чувствовался сарказм.

- «Нет у нас в отделении такой должности, пусть зав. отделением скажет, кто им будет заниматься я или Гордеев», - продолжал важничать Сеня.

- «Ха, где же его взять, Гордеева?»,  - «только бы не заплакать».

- «Как, ты что не знаешь?», - удивленный взгляд.

- «Что?», - Нина занервничала, сердце подпрыгнуло вверх.

- «Вернулось наше светило», - интонацией «здрасьте приехали», сообщил Степанюга.

- «Как? Быть не может!», - в её голове пронеслось «Господи! Ты услышал мои молитвы!».

- «Может! Обломилась ему Москва, видимо там такого добра, пруд пруди», - злорадствовал Сенечка.

Казалось, что она сейчас заплачет от радости, счастья, волны нежности внезапно накатившей на неё. Ей было абсолютно всё, что говорил противный хирург, она потом «перегрызет ему шею» за всё нехорошее, сказанное в адрес Саши. Сейчас она была в восторге оттого, что Степанюга просто проходил по коридору, и что она его встретила.

Спустя пять минут женщина уже наматывала круги по отделению в поисках единственного и неповторимого.

Гордеев шёл по коридору, когда за ним тихонечко побежала Нина, она не могла видеть его блаженной улыбки, когда закрывала его глаза руками.

- «Нин», - его щёки поднялись, и она поняла, что он улыбнулся.

 - «уууу», - это было что-то звука радости.

- «Ну что ты делаешь, я и так сплю на ходу», - Саша убрал её руки и повернулся.

- «Как приятно, что ты меня всё ещё узнаешь», - снова улыбка на её лице.

- «Ну, твои духи трудно не узнать», - а ещё он подумал, что забыть тоже трудно, особенно момент выбора, когда Нина «деликатно» впихивала ему их в руки.

- «Тем более что ты сам мне их подарил», - кокетничала Нина, вспоминая как все было на самом деле.

- «Правда? Как же это меня угораздило?», - руки в карманах, как всегда.

- «Сашка, ну перестань язвить, я так рада, что ты вернулся, ужасно рада, предлагаю это отметить! Есть роскошный коллекционный коньяк!», - «значит, Евгения уехала».

- «Хорошо живешь», - он натянул улыбку.

- «Подарки от больных. Подарил заслуженный артист. Хотел, чтобы я с ним откупоривала бутылочку, но пришлось отказать», -  снова мысль «Зато с тобой, всё, что пожелаешь, родной».

Но сейчас она почувствовала, что он уже не с ней. Взгляд в противоположную сторону коридора, - «Нин, давай потом договорим», - это было сказано уже, после того как он помчался. И сразу заорал на весь коридор, - «Лера!». Её рот сам непроизвольно открылся от ужаса, а ещё очень не хватало кислорода. Какая же она дура! Подумать только, вспомнила только о жене, а не сама ли она ещё пару дней назад унижалась перед Чеховой, умоляя о помощи. «За что боролась, на то и напоролась»! Про неё она совсем не подумала!

Снова возник Степанюга, как не прошеный гость, - «Куда нам, ему теперь с нами разговаривать некогда, он теперь только с Лобовыми общается, практически член семьи», - глядя на Нину, он видимо решил её добить, чтоб не мучилась.

Это просто не может быть, её Саша, её Гордеев, бегал за студенткой. За девчушкой, которая и в подметки ей не годится. Женя, да, жена и никуда не деться от совместного прошлого. Но эта!?! Как такое могло произойти, где она не доглядела. Он просто менялся на глазах. Хотя нет, Саша просто раскрывался с новой стороны, с той, о которой она и не подозревала. Оказывается, он способен любить, переживать, страдать и испытывать всю гамму человеческих эмоций по отношению к другому человеку, а не только к работе. Это мысль была настолько дикой, что просто не укладывалась в её голове. Немного позже ей рассказали о том, что произошло с Глебом. А ещё о том, что Саша снова позвал ассистировать Чехову. Она уже не плакала, а снова злилась на себя, ведь она сама виновата. Не доглядела, не сделала так, чтобы он полюбил именно её…хотя, разве можно заставить кого-то любить? Пожалуй, это невозможно. Скорее бывает наоборот, можно заставить разлюбить, как с папой, когда он ушёл, он, наверное, просто её разлюбил. Вспомнив отца, ей стало обидно вдвойне, и Нина заплакала, в голос, снова почувствовав себя той маленькой брошенной девочкой…

Упорство было у неё в крови, и как только на горизонте замелькал маленький лучик надежды, Старкова снова поспешила им воспользоваться. Глеб, она должна была сыграть на Чеховской совести, материнских чувствах и выйти победительницей. Нина была в курсе последних, хоть и печальных событий, но это ей было только на руку. Случайный разговор с матерью Глеба, она была из числа тех, о которых говорят «пойдет по головам» лишь бы сделать так, как хочет. Сейчас был как раз тот случай, случайные фразы о здоровье Глеба и как  полезно ему будет общество Валерии. По лицу матери было видно, что внутри неё кипит вулкан, «ничего, утихнет, и ты сделаешь так, как хочу я». Просто, какая мать будет желать сыну несчастья? Вот и Алла не исключение, тут же накапала Лере на мозги.

В тот день она зашла навестить Глеба и осталась недовольна разговором с ним. Юноша посоветовал держаться подальше от Леры и Гордеева и не вмешиваться. Но разве она могла?! Конечно, женщина запротестовала, хотя в глубине души, младший Лобов поселил в её душе сомнение. Снова мысль о том, где она могла оступиться. Выбрать неправильный путь?...

Вечером, ощущая небывалую легкость и всё ещё на что-то надеясь, она решила его навестить. «Вдруг он меня ждет?». Он сидел на крыльце и курил, когда она приблизилась к подъезду.

- «Саша», - она ухмыльнулась и одновременно пожала плечами.

- «Привет», - он затянулся.

- «Привет», - Нина замолчала, - «А вот, ну, тебя же не дозовешься, пришла сама. Принесла тебе обещанный коллекционный коньяк», - она поднялась по ступенькам и открыла сумку, - «Бом», - Нина показала бутылку, облокотившись на колонну.

Он засмеялся, - «Я такой сегодня уже пил».

- «Да ну, с кем?», - «как же приятно с ним говорить!».

- «Будешь смеяться, со Степанюгой», - он снова захотел затянуться. Вид у него был уставший и даже немного измученный.

- «Ооо, это тебя угораздило», - она правда засмеялась, - «Ну так может, продолжим?», - Нине очень хотелось услышать «да».

- «Нет», - он посмотрел на неё, - «Продолжения не будет».

- «Не вписываюсь в планы на вечер?», - спросила осторожно Нина и изменилась в лице.

- «Скорее в планы на утро», - он был предельно серьезен.

- «Какой же ты Гордеев, хам», - она снова начала хватать воздух ртом. Ноги задрожали.

- «Вероятно. Но тебя это больше не должно волновать», - его слова подействовали отрезвляющим образом. Нина спустилась на землю.

- «Я тебя правильно понимаю?», - от такой ясности, которую она так ждала, сил стоять больше не было.

- «Абсолютно», - он снова закурил. Женщина села рядом. И он продолжил, - «Нин, ты всегда была понятливой женщиной, надеюсь, кто-нибудь это по достоинству оценит», - Гордеев перевел дыхание, - «прости, что говорить…».

Она не дала ему закончить, - «Ой, Саш, я прошу тебя, я очень прошу тебя, не надо ничего говорить, я всё поняла», - снова слезы на её глазах.

Столько сил и времени было потрачено в пустую, стоило появиться Чеховой и она забрала всё себе, что же это может значить? Что именно она вскоре узнала. Это значило, что Саша сделал предложение этой девочке. Всё действительно было зря, новость, которую она узнала просто невозможно переварить. Её ничем не запить, не заесть. Хотя нет, мышьяк или цианистый калий был бы очень кстати.

Как с этим жить, как? Она так его любила. Как она будет без него? Раньше была надежда, но когда Нина смотрела на Сашу, стало ясно, что надежды нет. Когда она уходит, остается пустота…

Отчего закат растаял,
Вечно о заре тоскуя.
Оттого, что сам не зная,
Он нашел себе другую.
И уже на самом деле
Ветер ту зарю уносит
И не можешь ты поверить
О тебе никто не спросит

Лучший лекарь в этой ситуации это время, хотя она предпочла бы более кардинальные меры. Саша просто вырвал у неё сердце, без наркоза, предварительных анализов, может, он правильно сделал? Лучше резкое хирургическое вмешательство, чем терапия. В такой ситуации ей просто не оставалось выбора, убежать, хотя бы на время. Просто это не тот случай, когда Нина могла остаться. Гордеев не вернется, а видеть его вместе с ней – это хуже яда. На следующий день она написала заявление, нет, не на увольнение. Просто на повышение квалификации, уволиться – значит предоставить себя на растерзание сплетникам. Уехать на учебу, с надеждой вернуться – оставить себе шанс на реванш. Только против кого ей драться?! Не против ли себя самой? Ведь это она, она все это время жила в своих мечтах, мыслях, что когда-нибудь он изменится. Не вышло, Нина не стала той женщиной, которая помогла ему снова поверить в любовь. Как бы громко это не звучало. Её удел действительно терапия, а Чехова «сделала» ему прямой массаж сердца. И он был счастлив.

Позабыв про все обиды,
Улыбаясь на упреки.
Ты не видишь, что убиты
Не родившиеся строки.
И снежинки белой сажей,
Молча, над землей летают.
О тебе уже не скажут
От любви не умирают

 Всю неделю она пыталась внять, что толкует лектор, что она делает в больнице, что говорят её коллеги по учебе, но выходило с трудом. А потом ей просто захотелось человеческого общения, только звонить было некому, она в Москве, знакомых нет, разве что…Маме? Нет, ей звонить она будет в последний момент. Нине стало даже неловко от такой мысли, как много в этом слове - мама, но как мало чувств оно в ней будило. Она шла по незнакомой улице, её внимание привлекли дома, точнее сначала заборы. Слегка резные, очень красивые. За некоторыми виднелись цветы, которые только начинали цвести или же их только высадили из теплиц. Дома были ухоженные, Нине почему-то вспомнилась Франция, которую она видела на картинках. И немного Италия, которую «подарил» ей Филипп. Странно, что сейчас женщина вспомнила именно об этом. Проходя мимо одного из зданий, её внимание привлек мужчина. Хотя сначала она почувствовала на себе его взгляд, а уже потом посмотрела в его сторону. Он изменился, но сейчас Нина могла поклясться, что это был он. Те же глаза, волосы слегка поседели, она как будто заново его узнавала, так же, как и он смотрел на неё, не отводя глаз.

- «Нина», - сказал все тот же приятный баритон.

- «Ты?», - ещё пытаясь понять, что это не сон спросила она.

- «Я, милая», - мужчина замешкался, было видно, как он волнуется и не может сдержать эмоций. Он попытался подойти ближе, но женщина ему не позволила. Она выставила свои руки, сжав их в кулачки и начала стучать по его груди.

- «Как ты мог! Как ты мог, меня оставить, оставить меня одну», - она повторяла фразы по несколько раз. Эмоции, которые она держала с самого детства, пронеся их через всю свою нелегкую жизнь, вырвались наружу. Перед ней стоял её отец. Он так растерялся, что не знал как ему быть. Она долго кричала о любви, ненависти, о том, что он её бросил, ушел, что она его ненавидит и любит, а потом снова ненавидит. Что она уходила, бросала и бросали её, а потом возвращалась и всегда надеялась, что когда-нибудь он снова появится в её жизни. Та маленькая, обиженная на жизнь девочка выбралась на волю, она перестала мучить её изнутри, Нина сказала всё, что так долго мешало ей. «Капризный ребенок» получил долгожданную порцию сладостей и ушёл в никуда. Может, быть теперь и для неё всё изменится? В каждом из нас живёт ребенок, вопрос заключается лишь в том, слышим ли мы его, признаем его право на существование и на какую «конфету» на этот раз обменяем его молчание. Алексей Владимирович, просто прижал её к себе, когда она начала содрогаться от рыданий. Гладил по голове, и утешал её как мог. Не такой он представлял их встречу, но все-таки мечтал когда-нибудь увидеть свою принцессу. Судьба распорядилась иначе, он увидел её гораздо раньше, чем подался на поиски. А потом он всё рассказал, как уехал, остался и жил во Франции. Сколько всего перенес и как мечтал её увидеть. Как испугался, когда потерял с ней связь, ведь они переехали, не оставив новые координаты. Его мечта сбылась, да, она сама его нашла, проходя мимо французского посольства, наверное, потому, что это судьба. Именно сейчас, она нуждалась в нем больше всего. Он улыбался, гладил её по волосам и снова называл своей принцессой…

Такие встречи случается только в сказках или мечтах, но и в наших суматошных буднях иногда полезно вспомнить, что жизнь не только отбирает и лишает, но и преподносит сюрпризы…

Милая пара шла по набережной Сены. Мужчина лет шестидесяти, в сером пальто, кепке и сигарой в руке, а с ним эффектная, но слишком молодая для него барышня. Светлое пальто, красные сапожки и в тон им берет эффектно «сидел» на её голове. Мужчина приятно улыбнулся и поправил Нине головной убор.

- «Папочка, я уже не маленькая девочка», - она улыбнулась и пожурила отца.

- «Я рад, что ты это понимаешь, но для меня ты всегда останешься моей маленькой принцессой», - он поцеловал её в лоб. Они уже подходили к пересечению улиц, где находилась их любимая кондитерская, как в дверях одного из магазинов Нина увидела знакомый силуэт…

Впрочем, это уже совсем другая история…