Не уверена, что вышло достойно,боюсь, что эта работа вас разочарует, но графомания, как выяснилось, не лечится, не могу жить и не писать. Отзывайтесь, не наберётся хотя бы 4х отзывов – проду не опубликую.На выражения не стесняйтесь.

«Ну конечно же он не сделал! Разумеется, ему плевать! Плевать, причём не на мою просьбу – а на меня!»
Девушка в бежевой ветровке с длинной пшеничной косой и грозным выражением лица быстро и целенаправленно шла по мощеной улице и проклинала себя за то, что послушалась советов Вики и надела каблуки, значительно замедлявшие передвижение и исправно застревавшие между булыжниками местного «Арбата». Сзади с громкими возгласами «Валя! Валька, да подожди ты! Валь!» мчался парень. Он, в свою очередь, мысленно читал обвинительную речь явно вознамерившимся свалиться с носа очкам. –«Сколько говорил себе – сходи в оптику через дорогу, купи линзы! Нет, блин, некогда ему, эка важна птица!» Он наконец настиг свою подругу и остановил её, уцепившись за локоть.
-Ва(фуух)Ва(фуух)-ля, - запыхавшись начал Пинцет.
-Что ты мне скажешь нового? Ну что? - вопреки обыкновению, Шостко не отводила демонстративно взгляд, не сверлила глазами и даже не пыталась вырваться. Вовка остановился в недоумении.
-Разумеется, ты забыл, не успел, некогда и это всё в последний раз! А знаешь что? Мне надоело! Мне всё это так надоело! Я не хочу тебя больше не видеть, не слышать! Я для тебя – всего лишь подружка, ты со мной просто от нечего делать. Тебе на меня оот всей твоей широкой души плевать! Ты меня не любишь и я тебя не люблю! Я тебе не игрушка! Всё, пока!

Она вырвалась и пошла дальше, он остался стоять на месте в полной растерянности. Расстояние между однокурсниками стремительно увеличивалось, поэтому не будем метаться между их головами, и для начала подслушаем мысли девушки, на глазах которой впервые за долгое время были слёзы. Валя плакала крайне редко, но если и плакала...Она была сильной. Действительно сильной. Может, именно это так привлекло в ней Пинцета? Впрочем, это вы, уважаемый читатель, спокойно рассуждаете – зачем да почему. Перед вашими глазами чётко видны буквы на мониторе, а вот мир перед Валей плавно растекался. И ей казалось, что вокруг сгущается тьма. Но она не оглядывалась, как бы не хотелось.
«Не увидит никто моих слёз...» - пропел голос по радио, которое она включила в плеере, дабы не слышать собственных всхлипов (она стыдилась того, что ревёт посреди бела дня, да ещё и на улице) – Так уж в жизни моей повелось. Никогда я не спорю с судьбою.» Да, лучше не надо спорить. Она пробовала, и ничем хорошим это не закончилось. Надо просто смириться с тем, что меня никто не любит и не понимает. В компании студентов она всегда чувствовала себя как ...на киносъёмках. Вот Вика – кинодива, Гордеев – режиссёр, а она – ассистентка. Девочка на побегушках. Та, про которую вспоминают только когда им самим что-нибудь нужно. Хоть раз кто-нибудь спросил, чего хочется ей, как она вообще живёт? Откуда такие мысли? Да уж было о чём подумать идя в гордом одиночестве по одним и тем же до боли, до ненависти, до ужаса знакомым улицам. Да и вечером в пустой квартире перед телевизором что было делать? Думать, мечтать... Она добровольно взваливала на свои плечи все эти общественно-бесполезные дела только по одной причине – чтобы отвлечься от своих мыслей. Ну и чтобы на неё обратили хоть какое-то внимание. Не помогало. Помог случай – ох как она злилась тогда на Степанюгу, усадившего её за этот дуратский сломанный компьютер, но после произошедшего она готова была даже поцеловать Семёна Аркадьевича не менее страстно, чем Пинцета. Да, с самого начала всё шло не как у людей. Ну ведь она сама полезла, сама напросилась на тот поцелуй, сама прилипла к Вовке. Не надо было сразу говорить – «Да», сразу открываться, сразу кидаться в эти отношения! Вот дура-то...
«Ну что же ты, любовь? Что же ты наделала? Зачем его словам я в ту ночь поверила?» А любовь ли это?