10 лет спустя.

* * *
Лера смотрела в окно, не отрываясь уже несколько часов. За окном шли люди, кто-то куда-то спешил. Приезжали и отъезжали скорые. Впервые за много лет, ей пришло в голову слово «конвейер». Ужасно, подумала она, ведь он никогда не останавливается. Человек умер, а люди за окном будут все также ходить, машины все также будут ездить. Дежурство давно закончилось, а она все стояла у окна и смотрела сквозь стекло. Солнце слепило глаза, странно яркое, пронзительное солнце. Почему на небе ни тучки? Это такая специальная пытка? За окном даже слышно пение птиц. На скамейке в скверике целующаяся парочка, вот молодые родители с ребенком, вот кого-то выписали. Кто-то в эту минуту счастлив. Почему так? Почему когда кто-то счастлив, совсем рядом кто-то убит горем? Господи, ну почему??? Почему такой погожий солнечный день должен был превратиться в самый ужасный день в ее жизни? Лера не была к этому готова. Она много раз видела, как люди умирали. И пережила много горя. Но такого никогда не случалось с ней. И как с этим справиться она не знала. У нее на столе умер ребенок. Чудесный 8-ми летний мальчишка. Ровесник ее сыну.
Лера не могла дышать. У нее даже не было слез. Лучше бы она рыдала, но она не могла проронить ни одной слезинки. Лера словно окаменела. До сих пор перед глазами были эти проклятые часы, и в ушах звенел ее собственный чужой голос: время смерти 12 часов 43 минуты. Вот так. 12 часов 43 минуты. Наверное, эти цифры будут до конца жизни преследовать ее. Сможет ли она когда-нибудь забыть глаза его матери и ее отчаянный крик? В институте этому не учат. Как сказать матери, что ее ребенка больше нет?.. Как вообще такое можно сказать матери?

Она смотрела сквозь стекло. За окном по-прежнему шли люди, отъезжали машины, менялись парочки на скамейках, а у нее словно вырвали сердце. Теперь уже никогда не будет как прежде. Ведь сердца у нее больше нет…
Когда стемнело, она словно тень, вышла из больницы. Лера шла по улицам куда глаза глядят. Ноги сами привели ее к дому. У дери она поняла, что сумка с ключами, документами и телефоном - все это осталось в больнице. Она нажала на кнопку звонка.

* * *

Гордеев ходил взад-вперед уже несколько часов и курил одну сигарету за другой. Дети давно спали. А Леры до сих пор не было. Мобильный не отвечал. В больнице сказали, что дежурство у доктора Гордеевой давно закончилось. Если бы он сам не был хирургом, он бы уже начал обзванивать больницы и морги. И вдруг тишину прорезал пронзительный звонок в дверь. Он распахнул ее:
- Лера! Лерочка!!! – Саша снял ее руку с кнопки звонка. – Лер, звонок отпусти… Что с тобой?..
Лера прислонилась спиной к дверному косяку и сползла вниз.
- Я не могу быть врачом, Саш… Я не могу лечить людей!..

* * *

Мужчина поднял жену с пола, раздел и отвел на кухню. Усадив за стол он поставил перед ней стакан и налил водки до краев . Предусмотрительно закрыл дверь.
- Пей!
Как только он увидел ее, он сразу все понял.
Она, не сопротивляясь, выпила. Ей было все равно. Он снова наполнил стакан.
- Еще.
Лера послушно выпила второй стакан и закашлялась.
- Вот так. Теперь будем разговаривать.
Она беспомощно посмотрела на него.
- Я не хочу разговаривать, Саш. Я не могу.- Ее голос звучал, как из склепа, - Я не могу лечить людей. - Я –убийца! Ты понимаешь, что я убила ребенка!!!? – впервые за эти долгие часы она сорвалась на крик и наконец, разрыдалась, уронив голову на руки. Гордеев погладил ее по голове…
- Ну… тихо…тихо…
- Я не могу , Саш! Меня нельзя подпускать к больным, меня нельзя подпускать к детям!.. Я… я… - рыдания душили ее.
- Лер. Послушай меня… -он расцепил ее руки, которыми она с усилием затыкала себе уши, шепча «не хочу, не хочу слушать».- Я знаю, каково тебе. Я сам это пережил.
Лера упрямо качала головой.
- Пойми, после смерти пациента, врач начинает думать – все ли он сделал правильно? И думает, что все могло быть по-другому. А что, если он совершил ошибку? А если нет? Если он не совершал никакой ошибки?
- Я убила его… - шептала она. Гордеев сжал ее руки.
- Лера, мы не боги. Мы всего лишь врачи. Мы иногда можем творить, казалось бы, чудеса. Но это именно чудеса. Мы не боги. И все хирурги рано или поздно через это проходят. Те, кто это переживает, остаются. А многие ломаются и уходят. Ты ведь не сломаешься, правда?
- Я уже сломалась, - прошептала она.
Он покачал головой.
- Это неправда.
Господи, что он говорит!!! Какие такие чудеса? Спасти ребенка – это чудо? Не сломаешься. ..Я уже сломалась. Меня уже нет. Как смотреть в глаза собственным детям? Понимая, что у меня есть дети, а у той женщины больше нет сына?!! Что бы было со мной, если бы у меня отняли ребенка? Вот так, кто-то взял и убил моего ребенка?
Гордеев наблюдал за тем, как менялось лицо жены, и, казалось, читал ее мысли.
- Лера. Тебе надо понять, что ты не убила этого ребенка. Ты не смогла его спасти. Это разные вещи. Недаром, вину врача может доказать только суд. А то так знаешь, далеко зайти можно. Ох, как далеко!..
- Замолчи, Саш! -она разозлилась.

Ему удалось уложить жену в постель только под утро. Надо бы конечно, послушать не только ее истерику, а узнать, что же там все-таки произошло на самом деле. Ничего внятного он от нее за всю долгую ночь так и не услышал. Значит, все гораздо серьезнее, чем он подумал сначала. Она может и вправду сломаться. Впервые за 5 лет, Гордеев пожалел о том, что они работают в разных больницах.

* * *

На следующее утро, Лера позвонила в больницу и попросила отпуск.
- Гордеева, ты что, белены объелась? – орал в трубку главврач. – Какой, к чертовой матери отпуск?!! У меня палат на больных не хватает, люди в коридорах лежат, а она в отпуск захотела?!! Завтра же, чтобы как штык!
- Владимир Николаевич! Мне очень нужно! По семейным обстоятельствам. За свой счет!
- Вот что, Гордеева, не знаю никаких семейных обстоятельств и своего счета. Завтра зайдешь ко мне, будем разговаривать.
Лера бросила трубку. Андрюшка в школе, Полинка в садике. Вот и хорошо. Лера упала на кровать и стала сосредоточенно рассматривать потолок. На потолке, слава богу, не ходили люди, не ездили машины, не росли деревья и не пели птицы. В окно, правда, все также пронзительно светило солнце. Но уж с солнцем она как-нибудь справится.

* * *

Александр Николаевич Гордеев, тем временем, лихорадочно рылся в своей записной книжке, пытаясь найти там кого-нибудь, кто работал бы вместе с его женой. И его глаза зацепились за одну фамилию. Куратов. Ну, конечно же. Да, откуда, он знает… хотя почему бы и нет… Он набрал номер.

- Вадь, привет, да. Гордеев. Ну почему сволочь? А не звонил сколько? Вадик, да я и щас не поболтать, если честно… Что опять стряслось? Да неважно, Вадь, потом расскажу. Послушай-ка, ты не знаешь, кто из наших в Склифе работает вместе с Леркой? Ну, может, в другом отделении, без разницы… Чагин? Витка? И, что до сих пор там? Да ты что!!! Ой, спасибо друг, вот выручил… да.. да, обязательно с меня, как обычно… да, спасибо, бывай!
Чагин… да. Бог дураков любит, подумал Гордеев. Это ж надо, какая удача!

В следующую секунду он уже набирал номер своего однокашника, повесы и балагура, Витьки Чагина.
-Вить, привет, Гордеев. Да… сколько лет.. сколько зим… как поживаешь? А… ну молодцом. Вить, прости, у меня к тебе дело есть. Да, понимаешь, у вас там в нейрохирургии моя жена работает. У нее неприятности. Вот она себя поедом ест. Надо бы узнать, что на самом деле стряслось, не поможешь? Гордеева. Валерия. Только так поаккуратнее. Что? А нет, сегодня у нее выходной. А… вот спасибо. Перезвонишь? Спасибо, Вить, жду.

Вечером Александр подъехал к Склифу и стал ждать. Через несколько минут вышел Витька. Все тот же Витька, со смеющимися глазами, только седой. Старые друзья обнялись. Виктор сел на переднее сиденье рядом с Гордеевым.

* * *

- Сочувствую, Саш. Первый раз, да?
- Да, Вить, молодая еще. Ну так что там произошло?
- Мальчишка у нее на столе умер, Сань. 8 лет. Привезли вчера утром. Выскочил на дорогу, собаку спасать. А там грузовик. Ну и парнишку собирать можно было по частям практически. Как это у вас говорят: травмы несовместимые с жизнью. До сих пор непонятно, как его довезли. Еще врачи скорой сказали, что не жилец. И никто брать не хотел… А твоя взяла. Спасать кинулась, говорят, как одержимая. Он уже минут 20 как не дышал, а она все не верила, все кричала: еще разряд, еще…
- Бедная моя девочка…
- Говорят, сегодня Смирнову звонила, просила отпуск. Что, плохо все, Саш? – участливо спросил друг.
- Ох, плохо, Вить, ох, как плохо. Ну и что отпустил Смирнов?
- Нет, орал как ненормальный, не отпустил. Завтра на ковер вызвал. Хотя на самом деле, ты ж понимаешь, Саш, не на ковер, мозги вправить хочет. Все понимает. Смирнов - нормальный мужик.
- Что мне делать-то с ней? – как-то беспомощно, в никуда спросил Гордеев. То ли спросил, то ли нет. Чагин положил руку на плечо друга и легонько сжал его.
- Поможем, Сань.

* * *

- Мамочка, мамочка, давай поиграем , - маленькая Полинка залезла к ней на колени. Лера машинально погладила дочку по голове. – Поздно, уже, малыш, -бесцветным голосом отозвалась Лера. Гордеев стащил дочку с колен жены.
- Не трогай маму, щас пойдем с тобой купаться и слушать продолжение нашей сказки про Бублика.
- Пап… не хочу купаться!!! Это значит, мы спать идем. Я не хочу!!!- девчушка было раскрыла рот, чтобы покапризничать, но отец пресек ее попытки им манипулировать на корню.
- Цыц. А то ты так и не узнаешь, что же дальше случилось с Бубликом!

"и Бублик тоже уснул..." Гордеев заметил, что дочка спит.
Саша подоктнул одеяло и поцеловал дочь. И подошел к сыну, накрыл его.
- Спи. Завтра вставать рано.
- Пап!..
- Ммм?
- Пап, а почему мама все время плачет? Она заболела? – Гордеев ласково потрепал сына по затылку.
- Нет, Андрюх, просто у мамы проблемы. Она чуть-чуть поплачет и перестанет. Спи. – он поцеловал сына и направился к выходу. Уже в дверях мальчик окликнул его.
- Пап…
- Ну что? – Гордеев обернулся.
- А мама, что, нас больше не любит?

* * *

Гордеев вернулся и прикрыл за собой дверь.
- Андрюш… ну что за глупости? – он посмотрел ребенку в глаза. – Ты же уже большой мальчик, правда? – сын согласно кивнул. – ну тогда ты уже должен понимать, что у родителей может что-то происходить не связанное с тобой. С тобой и с Полинкой.
- У вас что-то происходит? Вы, что разводитесь? – Андрюшка схватил отца за руку.
- С чего ты взял эти глупости?
- Вон у Мишки родители развелись … И он теперь папу видит только по выходным. И то не всегда. А еще он думает, что это он виноват, что пап ушел от мамы.
Гордеев погладил сына по щеке.
- Нет, мы с твоей мамой любим друг друга. И вас с Полинкой мы тоже очень сильно любим.
- И вы не разведетесь?
- Нет. Я тебе обещаю.
- Честно?
Гордеев улыбнулся.
- Честнее не бывает. Давай, спи... а то завтра тебя не добудишься… И скажи своему Мишке, что дети не могут быть виноватыми в ошибках родителей.
- Ладно пап…

* * *

Смирнов нервно мерил кабинет шагами. Лера стояла перед ним, безжизненно опустив руки.
-Лера! Гордеева! Ты понимаешь, что ты говоришь? Какая твоя вина? Ты, что девочка… -он остановился. – Понимаешь, это случается со всеми хирургами. Ты ни в чем не виновата! Ну, подумай сама! Он снова нервно зашагал взад вперед.
-Владимир Николаевич! Пожалуйста, отпустите меня … -голос был усталым и не выражал никаких эмоций. Главврач поправил очки, он-то знал, что творится у нее в душе. В Склифе каждый день умирали люди. Каждый день. Если этого не случалось, Смирнов понимал, что день прожит не зря. Значит, сегодня случилось маленькое чудо. Специфика больницы такова, что врачи здесь сталкиваются со смертью каждый день. И часто, ох, как часто от них уже ничего не зависит. И им постоянно приходится произносить уже ничего не значащие фразы «сделали все что могли», «травмы несовместимые с жизнью» и смотреть в глаза родным и … потом смотреть на себя в зеркало и без конца задавать себе один и тот же бесконечный вопрос. Почему?
И вот, Лера Гордеева, молодой талантливый хирург, поразительно быстро сделавшая карьеру… Только своим адским трудом, своим талантом… Она стояла перед ним, беспомощная и разбитая. И он не знал, как помочь ей. Как сказать правильные слова. Какие слова сказать? Он говорил это тысячу раз. Да он знал, что и она сама тысячи раз говорила эти слова своим коллегам… Но раньше ей везло. Этого никогда не случалось с ней. Когда пациент только что дышал, а сейчас уже не дышит. И ты ничего не можешь сделать. Каким мелким и ничтожным в этот момент ты себя ощущаешь… Ты начинаешь спрашивать себя – зачем я здесь? Зачем я здесь, если люди все равно умирают? Ты сочувствуешь, когда это происходит с другими. Но частичка тебя умирает вместе с человеком, которого ты не смог спасти. Которому не смог помочь. И вот… это случилось с ней. Лера не была к этому готова. Теоретически она знала, что когда-нибудь такое может с ней произойти… Потому что это случается со всеми. Хоть раз в жизни, но хирург произносит эти слова: «время смерти…», а потом идет к родным. А потом пишет историю болезни…
Но Лера не была готова. А разве можно быть к этому готовым?

Смирнов и не заметил, что уже минут пять в кабинете висит зловещая тишина и только его шаги эхом отдаются в ушах.
-Владимир Николаевич, прошу, перестаньте мелькать перед глазами.
Итак, тошно, подумала Лера. – Отпустите меня. Я не могу лечить людей.
Смирнов усадил ее за стол и сам сел напротив.
-Лера, это надо пережить. Чтобы справиться с этим – надо работать, а не заниматься ненужным самоедством.
-Я не могу работать, - упрямо твердила она. – Меня нельзя подпускать к пациентам. Владимир Николаич, подпишите, прошу.
-Нет, Лера, я не могу. Иначе ты не сможешь справиться с этим.

Молодая женщина встала. И выпрямилась. Впервые в ее взгляде промелькнуло знакомое упрямство. Голос прозвучал звонко и отозвался эхом у нее в ушах.
- Не подпишете заявление -я уволюсь!
-Заявление на увольнение я тоже не подпишу, - спокойно ответил Смирнов.
-Тогда я не буду ходить на работу и вам придется уволить меня за прогулы. – она смотрела ему прямо в глаза. Ну неужели он не понимает, что она не может работать??? Господи, неужели это ТАК СЛОЖНО ПОНЯТЬ?
-Лера!
-Можно я пойду, Владимир Николаич?
-Иди…
Когда за доктором Гордеевой захлопнулась дверь, он взял ручку и размашисто расписался на ее заявлении.
-Дьявол! – в сердцах воскликнул он и отбросив ручку с размахом ударил кулаком по столу.

* * *

-Але, Вить! Да, снова Гордеев. – Саша расхаживал по ординаторской. – Слушай, есть у меня есть тут одна идейка. Можешь мне достать историю болезни этого мальчика? – он понимал, что просит почти невозможное. -Вить, я понимаю, мне копии достаточно. Этого точно хватит.
Гордеев обязательно должен был увидеть все своими глазами, прочитать что там написано. Написано рукой его жены. Похоже, он понял, что ему делать.

Вечером он снова встретился со своим старым другом.
- Ну что, Саш, как там у Леры дела?
-Да какие там дела. Взяла отпуск. Похоже со скандалом. Раз все-таки взяла отпуск, а не сразу уволилась, есть шанс, что одумается.
-Обязательно одумается, может быть ей просто нужно время, Сань?
-Может. Только времени у меня нет, - Гордеев достал пачку сигарет и привычным движением вытащил одну из пачки. Повертел между пальцев, словно задумавшись, закурил. – На нее смотреть страшно, Вить! Она стала вся какая-то бесцветная, потеряла интерес ко всему. Даже к детям.- Они медленно шли по больничному парку. – У меня дети, Вить, и им нужна мама.
-Да. Сложно конечно, похоже на глубокую депрессию. Видимо, что-то она себе надумала, из-за чего винит себя и никак не может понять, что будь на ее месте любой другой хирург, результат был бы такой же.
-Знаешь, что я думаю?
Чагин вопросительно посмотрел на друга. Гордеев продолжил.
-Я думаю, что она все понимает. Просто принять этого не может. Понимаешь, когда у тебя умирает пациент, ты думаешь только о том, что ты ничего не смог сделать. Ты чувствуешь себя беспомощным и все мы время спрашиваешь себя: какого черта? Зачем я здесь, если люди все равно умирают? – Гордеев даже не подозревал, что слово в слово повторил мысли Смирнова, которые тот так и не смог произнести вслух. - И ты не думаешь о том, сколько жизней ты спас. И сколько можешь еще спасти. Ты думаешь только о той жизни, которую спасти не удалось. И это перечеркивает все, что ты делал раньше. – Александр внимательно посмотрел на друга. – Главное чтобы это не перечеркнуло все, что ты будешь делать в будущем.
- Что же делать, Саш?
- Вот и я думаю над этим. Есть у меня соображения… - Гордеев задумался. Ты мне историю достал?
-Обижаешь…
-Ну так давай сюда! – улыбнулся Гордеев.

Когда Гордеев вернулся домой, дети были уложены, а Лера лежала на диване и смотрела в потолок немигающим взглядом. Было такое ощущение, что там, в этом потолке сосредоточилась вся ее жизнь. Еще бы, по потолку ведь не ходят люди и ездят машины, на потолке нет собак и грузовиков и детей на потолке тоже нет.
Он наклонился , молча поцеловал ее и спрятался на кухне, плотно прикрыв за собой дверь. Александр поудобнее уселся за столом с чашкой кофе и пачкой сигарет. Перед ним лежала ксерокопия истории болезни. Ему достаточно было прочитать ее всего один раз, чтобы найти то, что он искал. Но, для верности, Гордеев перечитал ее дважды.


* * *

Лера задумчиво листала семейный альбом, их Сашкой семейный альбом. Она непроизвольно улыбалась, глядя на счастливые лица детей и на Сашкино счастливое лицо. Вот Саша с Полинкой, вот Саша учит Андрюшку кататься на велосипеде. ..
Вдруг в дверь позвонили. На пороге стоял Куратов.
-Вадим?
-А кто ж… Или может, ты кого-то ждешь, мадам Гордеева? – Куратов был как всегда в своем стиле и улыбался во все свои 32 зуба. Лера сперва немного растерялась, но быстро взяла себя в руки:
- Да ладно, какая я тебе мадам?
- Пусти меня уже в квартиру, Лер, - прогремел Куратов, по-хозяйски отдвигая ее и раздеваясь.
-Ой, прости, проходи конечно!- леера взяла у него куртку чтобы повесить на вешалку.
-Между прочим, - Куратов многозначительно поднял вверх указательный палец, - мадам по-французски – это просто обращение к замужней женщине. Ты же все замужем за Гордеевым?
-Замужем… - улыбнулась она краешком губ.
-Ну вот и славненько. Лер, угости меня кофе, - продолжал басить Куратов, - что ж тебя всему учить нужно?
-Да, конечно, Вадь, проходи… Сейчас… прости что-то я не в себе…
-А вот об этом поговорим.

* * *

Гордеев заполнял очередную историю болезни, когда у него зазвонил мобильник. Это был Витька.
- Саш, я тут у тебя в ЛОР-отделении по делам, можешь спуститься, сходим кофейку попьем?
- Да, Вить, конечно, как раз у меня свободная минутка есть. – Гордеев уже спускался.
Они сидели за столиком в кафе. Чагин с любопытством разглядывал Гордеева. Его улыбающиеся глаза и мелкие морщинки вокруг.
- Сань, а ты совсем другой на работе. Как же белый халат все таки меняет людей , да?
-Да…. Вить, - иронично протянул Гордеев. –Ты лучше рассказывай – какими судьбами ты здесь у нас?
- Да… обычными судьбами, Саш. Вот, привез пациентку на консультацию.
- Пациентку? Ох… Витька… - Гордеев укоризненно покачал головой. Показно укоризненно.
-Саш, ей 13 лет!!! – засмеялся друг.
-О! Тогда это статья! – не унимался Гордеев. – Ладно, ладно, шучу. А чего к нам привез-то? У вас что своих спецов нет?
-Так у вас же в Бурденко все самое крутое оборудование в Москве. Ну и ЛОР-отделение считается, лучшее… А ты чего веселый такой?
- Да я все понял, Вить. Теперь буду действовать потихоньку. Все просто-просто. – улыбнулся Гордеев.
Чагин отхлебнул свой кофе.
- Что ж ты там такого накопал? Я смотрел историю, там нет ничего необычного. Ну просто ничего.
- Все правильно. НИ-ЧЕ-ГО - буквально по слогам произнес Гордеев.
-Ничего? И ты этим счастлив?
-Иногда все ответы лежат на поверхности, Вить. В этом и суть. Там и не должно быть ничего необычного.
Виктор понимал друга все меньше и меньше.
- То есть ты не искал там ничего необычного?
Гордеев подпер руками подбородок, облокотившись локтями о стол, и покачал головой.
-Наоборот, Вить, я искал там самые что ни наесть обыкновенные вещи.

* * *

Лера и не заметила как Куратову удалось вывести ее из апатии. Чашкой кофе конечно все не ограничилось. Сначала Вадим пил кофе с коньяком, потом коньяк с кофе, потом про кофе и вовсе забыли. Ему удалось развязать ей язык и найти какие-то нужные слова. Через несколько часов у нее на щеках уже был румянец и жизнь не казалась уже такой бесцветной.
-Давай споем! – предложил Вадим. – Только раз бывает в жизни встреча, только раз судьбою вьется нить – затянул Куратов… - на втором куплете Лера уже подпевала ему.
Эту славную картину и застал Гордеев, вернувшийся домой с детьми.
- Вот это новости! – воскликнул он.
Андрюша и Полина мигом облепили крестного.
-Дядя Вадим приехал!!!!
Куратов водрузил маленькую Полинку себе на колено, Андрей нагло сам забрался на другое.
-Ну что, мелочь пузатая? К дядьке в гости поедете?
-Да!!! – дети в один голос завизжали от восторга. Гордеев за Лериной спиной показал Куратову 2 больших пальца в знак одобрения.
-Ну, что ты Вадь, куда вам еще двух сорванцов?
-Лера… Я дачу отремонтировал. У нас там будет культурная программа. Все в лучшем виде.
-Но ты же работаешь, - возразила она.
- А я как раз с сегодняшнего дня в отпуске! – пробасил Куратов. - Так что, давай, мамаша, не теряй времени, собирай детей в дорогу. Завтра я их забираю.
Вадим и Саша сидели на кухне, продолжая начатый Куратовым банкет.
Лера собирала детские вещи и укладывала детей спать. Освободившись, она заглянула на кухню.
-Вадим, - я тебе постелю на диване…
-Лер, давай-ка садись с нами, постелешь потом. Давай-давай, отказы не принимаются.
Это был обычный вечер, они сидели втроем, как в былые времена. Куратов умел так сконцентрировать все внимание вокруг себя, что Лере даже не успевала копаться в своей голове.
Гордеев с благодарностью смотрел на друга. «Куратов, какой же ты молодец!»
Уже поздно ночью, закрыв глаза, она вспомнила его слова: «жизнь – штука полосатая». И впервые за эти долгие дни заснула, мысленно повторяя эти слова как заклинание. Спокойным глубоким сном без сновидений.

Рано утром Куратов увез детей. Гордеевы провожали их вместе. Андрюшка, крепко обнял мать:
-Мамочка, я люблю тебя!!! – и он сжал руки еще сильнее, показывая, насколько сильно он ее любит. Лера крепко прижала сына к груди
- И я тебя тоже, малыш!
- Андрей, береги Полину, ты теперь за старшего!
-Хорошо пап!
-Мамочка, только не плачь больше, хорошо? Ты такая красивая, когда не плачешь!
-Хорошо, Андрюшенька, - улыбнулась Лера.
Вадим уехал, сигналя, а Лера еще долго махала им вслед. Саша подошел к ней сзади и крепко обнял.
- Не переживай, это всего две недели.
Впервые за эти долгие дни, Лера не оттолкнула его, а наоборот еще крепче прижалась к мужу
-Саш, я только сейчас поняла, что никогда не расставалась с ними на целых две недели.
- Они пролетят как один миг. А тебе надо отдохнуть, - и крепко сжав ее руку, потащил к подъезду. Какая-то мысль вдруг осенила его и он резко остановился. Лера налетела на его плечо.
- Саш, ты что?
-Лер… Мы с тобой целых восемь лет не оставались одни.

Лера вопросительно смотрела на него.
-Давай сходим вечером куда-нибудь.
Лера опустила глаза.
-Саш, я как-то не в настроении.
Гордеев умоляюще посмотрел на жену.
-Милая, пожалуйста! Это очень важно для меня. – и она сдалась.
-Хорошо, Саш.

Они сидели в тихом уютном ресторанчике. Был приятный, очень романтический вечер и Лере ненадолго удалось отвлечься от своих грустных мыслей. Какой же он замечательный муж, что устроил для нее этот прекрасный вечер воспоминаний. Они вспоминали, как у них все начиналось, как складывалась их новая жизнь в Москве, как появлялись дети. Их первые улыбки, шаги, слова… Ее измученное сердце было ему безумно благодарно за все то, что он делал для нее. Конечно, за все 10 лет их совместной жизни не все было гладко. Были трудности, съемная квартира, приходилось много работать, брать все возможные дежурства, чтобы сводить концы с концами. Были и непонимания, и ссоры и даже скандалы с битьем посуды. Они такие разные. И все таки они вместе. Потом появилась собственная квартира и дети. С работой все наладилось… Работа… теперь у нее нет …
-Лера… - Гордеев прервал ее мысли, готовые уже снова свернуть на опасную дорожку.
-Да, Саш, прости, я задумалась…
- У меня еще кое-что есть для тебя.
Лера вопросительно посмотрела на мужа.
- Что же?
Гордеев достал папку и положил перед ней. Я хочу, чтобы ты прочитала это.
-Что это, Саш? Лера открыла папку. Кровь отхлынула от ее лица.
-Саш… зачем? – прошептала она побелевшими губами.
- Лера, - он сжал ее руку. – Лер, я прошу, пожалуйста. Это история болезни одного больного. Прочитай внимательно. Это очень важно для меня.
-Саш, но я … я не могу…
-Лер, - он сделал паузу. - Мне очень нужно твое мнение, я прошу тебя, как опытного врача.
Лера закончила читать.
- Саш, а что ты именно ты хочешь услышать?
- Помнишь, много лет назад, ты просила меня посмотреть историю болезни твоего отца? Ты хотела узнать, можно ли было, что-нибудь сделать, чтобы спасти ему жизнь?
-Конечно, Саш… Но…
- Я тоже хочу знать, как ты думаешь, можно ли было что-нибудь сделать в этой ситуации?
Лера внимательно посмотрела на мужа.
- Но зачем? Ты ведь сам прекрасно знаешь все лучше меня…
- Я знаю, но мне важно услышать это от тебя. Так что ты думаешь?
- Я думаю, что, здесь к сожалению, ничего нельзя было сделать. Врачи сделали все что могли. По-моему, даже больше чем может любой врач.
Гордеев улыбнулся и сжав ее лицо в ладонях, нежно поцеловал ее.
- Ты моя умница! – он достал из кармана ксерокопии и положил перед ней. – Скажи мне, это твой почерк?
Лера растерянно повертела в руках листы…
-Да… - она стала читать. - Что это? Здесь слово в слово написано то, что я только что читала… - и тут до нее стало доходить.
-Гордеев! – у нее на глаза навернулись слезы… - Какой же ты!..
-Молодец! – закончил он за нее и погладил ее по щеке.

* * *

Гордеев смотрел на жену и улыбался. Какая она смешная и беззащитная, когда спит… Он вспомнил, как разбудил ее после первой ночи на даче у Куратова. «Доктор, Чехова, подъем!» и громко расхохотался. Лера открыла глаза и удивленно уставилась на мужа.
- Саш, ты чего?
Гордеев хохотал так, что на глаза навернулись слезы. Он наклонился и сквозь смех поцеловал ее.
- Лерка, какой я был дурак!!!
-Саш!
- Да, я вспомнил, как разбудил тебя тогда на даче у Куратова…
Лера крепко обняла его.
-Сашка, ты у меня, самый лучший!..
Гордеев расцепил ее руки и заглянул ей в глаза.
-Давай съездим куда-нибудь в отпуск? Махнем на море, а?
Лера улыбнулась.
- А, давай!
Саша нежно поцеловал ее. «Ммм… не могу оторваться…» , думал он, когда раздался телефонный звонок. У Леры звонил мобильный.
- Владимир Николаевич? Да. Хорошо, спасибо… Что? Но… «я не могу» - прошептала она одними губами. «Можешь», так же одними губами прошептал Гордеев. - Что я говорю? – прокричала она в трубку,- говорю, что сейчас буду, Владимир Николаич!
- Что там у тебя?
- Ой, Саш, какой-то взрыв. Много раненых. Смирнов говорит, рук не хватает, если много жертв, может и вас это тоже коснется. – спотыкаясь, она натягивала на себя джинсы и свитер.
- Да уж, накрылось наше море! – Гордеев был счастлив. Как же хорошо, что море накрылось. Наконец, Лерка засуетилась, заторопилась. Он узнавал в ней прежнюю Леру, уверенную и целеустремленную. Кризис миновал.

* * *
Лера раздавала указания, и коллеги улыбались под масками. Словно и не уходила.
«Доктор Гордеева, как хорошо, что вы вернулись!»

* * *

Лера чувствовала, что ей нужно увидеть его. Она знала, что этот ребенок останется в ее сердце навсегда. Лера стояла перед памятником на его могилке. Она коснулась рукой его фотографии. «Прости меня… Я всегда буду тебя помнить…» - на глаза навернулись слезы. Она обернулась, чтобы уйти и встретилась глазами с ее глазами. Полными боли и отчаяния, глазами его матери.
«Простите меня».- «Мне не за что прощать» - они без слов поняли друг друга.
Светило яркое солнце. Тихо шумели деревья. Две женщины, две матери, стояли обнявшись у детской могилки и горько, беззвучно плакали.

* * *

Лера шла с работы, уставшая, но счастливая. По-прежнему светило солнце, шелестела листва и пели птицы. В больничном парке по-прежнему шли люди и подъезжали скорые. «Конвейер», подумала Лера. Как же хорошо, что он никогда не останавливается!
Как хорошо, что она вернулась. Вопреки всему. Да, мы не боги. Лера подпрыгнула, от переполняющих ее эмоций. «И все-таки… Я лечу!»

Конец.

06.08.