«Я тебя ненавижу-вижу, но ко мне ты все ближе-ближе. Ты меня ненавидишь, но-но-но, но ко мне ты все ближе все равно». Уже третий раз подряд слушаю эту песню И вот итог. Написала что-то, сама не пойму что. Как говорит моя знакомая, меня «не в ту степь понесло». Но, как конченый мазохист, зачем-то это не пойми что выкладываю здесь. Кидайтесь, чем хотите. И опять же, если совсем жутко, скажите. Я может переписать попробую. И почему меня постоянно на маразм тянет? Эх, жизнь моя жестянка…

Грань между сном и явью начала разрушаться. Лера открыла глаза и первым делом осмотрелась вокруг. Никаких изменений: все те же больничные стены. А она-то бедная надеялась, что это был только сон. «Со вторым днем новой жизни тебя,… Смертина, - с горькой усмешкой подумала она, - Кошмар продолжается».
Через час к ней в палату зашел Гордеев.
- Ну, как Вы себя сегодня чувствуете? – голос звучал как обычно, но он почему-то прятал глаза, - Голова не кружится?
- Нет. Я в полном порядке.
- А вот в порядке Вы или нет решать мне. Так, проверим пульс. – Александр Николаевич по-прежнему избегал смотреть в глаза девушке. Валерия не понимала поведения врача. «Может быть, это из-за вчерашнего, - в ее уже смирившуюся душу подло закралась надежда, - Бред! – тут же попыталась она отогнать от себя эти мысли, - Что такого собственно произошло? Я падала, а он меня поймал. Не смотреть же ему было в самом деле на мой полет. А то, что мне показалось… Как говорится, крестись, если кажется».
- Отлично. Сегодня пульс уже не такой слабый, как вчера. – Гордеев по-прежнему смотрел куда угодно, но только не на нее, - Поздравляю, идете на поправку.
- Александр Николаевич, - Лере надоело играть в кошки-мышки со взглядом врача, - я что на полу лежу?
- Что за странный вопрос, Валерия? – Гордеев понял, куда клонит девушка, но решил играть «дурачка» до конца.
- Почему тогда Вы смотрите не на меня, а вниз. Или в этой комнате есть еще кто-то, кого я не вижу?
- Нет. Мы здесь одни. – врач подтвердил то, что и так было очевидно, но Лера все равно подумала: «Слава богу. Значит, я еще не окончательно рехнулась», а вслух сказала:
- А раз мы одни, и Вы разговариваете со мной, то может быть, я заслуживаю, чтобы собеседник обратил внимание на меня. – девушка выжидающе посмотрела на него.
Что оставалось делать Гордееву? Он был вынужден повиноваться и, собравшись с духом, посмотрел прямо в глаза Чеховой. Боль, надежда, облегчение, сомнения… Сколько всего Лера увидела в этом взгляде! Может быть она и ошибалась, но ей так хотелось верить, что это правда! Это длилось мгновение. Гордеев быстро отвел глаза в сторону. Наступило неловкое молчание. Наконец Лера спросила первое, что пришло в голову:
- А как там Валя? Вам удалось ей все объяснить?
Гордеев махнул рукой:
- Поговоришь с ней, как же! Как в анекдоте: собрала вещи и к маме. А может оно и к лучшему. – обронил Александр Николаевич. И тут же на его лице отразилась досада на самого себя за то, что сболтнул лишнее.
- Александр Николаевич! Кардашуку стало плохо! – в палату влетела медсестра.
- Уже иду! Извините, Валерия. – Гордеев пулей умчался к больному, оставив Леру одну переваривать все, что произошло.
« Может оно и к лучшему», - эхом пронеслось в ее голове, - Что он имел в виду? Неужели?.. Нет нельзя позволять себе даже мечтать об этом, - она всеми силами пыталась бежать от таких мыслей, но подсознание заставляло возвращаться к ним снова и снова, - Когда он говорил эти слова, в его глазах было то самое облегчение, которое мне померещилось вначале. Может показалось? Два раза подряд? Нет, такого не бывает! Но что тогда все это значит? Неужели он меня…» - девушка даже боялась подумать об этом, хотя сердце учащенно забилось. «Но как же Валя?» - попыталась она воззвать к своему разуму. Но он не отвечал. Вместо него говорило сердце: «Ты же сама видела, что они друг друга не любят». «Но…» - Чехова по привычке пыталась найти новые аргументы, однако их не было. «Ты же прекрасно все сама понимаешь,» - сердце продолжало атаку. «Но я же не знаю, что он чувствует на самом деле. Может быть, мне все это только показалось!» - она наконец-то нашла, что возразить этому противно органу, который никак не хотел смириться с тем, что Саша чужой. «А что тебе мешает спросить?» - не вовремя спросил разум. И тут Лера сдалась. Не в силах больше бороться сама с собой она решила, что непременно поговорит с Гордеевым. Правда, как это будет происходить, она понятия не имела.