начинаю выходить из ролей и может быть несоотвестсвие героев.


Полумрак подлестничного пространства привлекал многих курильщиков, кому совсем не улыбалось тащиться через полбольницы, чтобы выкурить сигарету в переполненной курилке.
В дальнем углу ты увидел мелькающий огонёк сигареты и, подойдя, сел рядом.
- Будешь?- Гордеев протянул тебе пачку сигарет.
- Свои,- ты закурил и уставился в темноту. Разговор первым начинать ты не собирался.
- Послушай,- наконец, выдавил из себя Гордеев. Ты не видел его лица – только силуэт, но по интонациям мог понять, что оно искривлено каким-то непонятным выражением: не то злобой, не то… неуверенностью?..
- Я этим занимаюсь уже полсигареты,- буркнул ты, стряхивая пепел.
- Да,- выдохнул он, собираясь с мыслями, и снова поднёс сигарету к губам. Обручальное кольцо на его пальце блеснуло в луче света, вызвав в тебе внезапный виток гнева.
И снова тишина.
Она нужна вам обоим. Тебе – чтобы упокоиться и не нахамить, а ему… не известно, зачем. Он всегда был сильнее, ему проще сдержаться.
Да, ты признавал, что он когда-то был сильнее тебя. А сейчас… Сильнее ли ТЫ его?
Ведь ты когда-то также, как и он, смог ударить Леру. Но он хотя бы не строил козни, а действовал всегда прямо. А ты…
Или сейчас ты изменился?
Изменился, это нельзя не признавать.
Но в целом, лучше ли ты его?
Не понятно…
- Так,- ты затушил сигарету и, вскочив, встал напротив Гордеева– видимо, так и придётся говорить самому, иначе, сидеть и ждать, пока он соберётся с мыслями, можно до скончания веков.- Раз ты молчишь, давай я скажу. Я, мы с Лерой, будем добиваться любой ценой вашего с ней развода. Не думай, что только у тебя имеется куча влиятельных друзей, пациентов и всего остального. Я тоже не один в мире. После того, что ты сделал ей, даже не думай о том, чтобы вернуть её. Лера – моя невеста. И у нас будет ребёнок.
Ты сделал небольшую паузу, чтобы снова подавить злость.
Стоп.
Не наделать глупостей.
Не нахамить.
Ты справишься.
- А Алиса?- он поднял на тебя взгляд, и ты… ты понял, что так ничего не понял… Ты так ничего и не смыслишь. Ни в людях, ни в ситуации.
Во взгляде Гордеева не было того охотничьего азарта, или ненависти, или протеста. Он просто… Просто спрашивал и надеялся.
И ты осознавал с какой-то странной благодарностью, что снова учишься у него. Да, этот тип, сколь угодно он тебе неприятен, учил тебя многому. И научил же!
Так неужели этот человек не заслуживает того, чтобы ты подавил все свои амбиции и поговорил с ним по-человечески?
- Алиса…- ты присел перед ним на корточки и посмотрел в его глаза.- Ты сам всё понимаешь … Суд, конечно, оставит её с матерью. Но суд… Я думаю, мы всё разрешим и так. Дочь, всё-таки, должна остаться с матерью. А ты… Я честно, да? Ты уже не молод, чтобы бегать за девчонкой, отваживать её ухажёров, нервничать из-за того, что она не пришла домой ночевать... И потом… Ты будешь, надеюсь, приезжать к нам. И мы…
- Вы уезжаете?- его безэмоциональный голос, бесцельный взгляд и постоянные затяжки сигаретным дымом вызывали непонятные чувства. Не озабоченность. Нет. Что-то другое.
- Да, ко мне домой. В Чехию. Алиска там.
- Алиса… А вот не боишься, что я сейчас рвану на самолёт и заберу дочку?- на его лице появилась такое знакомое насмешливое выражение.
- Нет,- ты просто покачал головой.- Ты – разумный человек. Я с тобой говорю не как с соперником, а как с человеком слабым. Ты раньше был сильным, прости за прямоту, но эта черта – заводить любовниц – ослабила тебя, а я, как не странно, продолжаю у тебя учиться. Всегда чему-то новому. И я совсем не хочу ограждать тебя от общения с дочерью. Я сам испытал, что такое разлука. Она у тебя - прекрасная девочка.
Твои последние слова больно ударили его – ты увидел это по тому, как искривились его губы, и как он затушил сигарету – его руки дрожали. Но сейчас ты понимал его эмоции – ребёнок – это больное для каждого отца. А если они в разлуке…
- Да… А как… она сейчас?
- Кто?- ты поднялся с корточек.
- Алиса и… Лера.
- Алиса отлично. Пошла в школу в Садове. На танцы ходит. Одарённая девочка.
- Да… А Лера?
- Лера,- ты вскинул голову и, опершись о лестницу спиной, произнёс.- И с Лерой всё хорошо. Повеселела. Только вот жара плохо действует…
- А я… могу посмотреть на неё?- ты немного напрягся, когда он почти вскочил с кушетки. Во всех его движениях скользила нервозность.
Молчание.
- Только посмотреть!- совсем уж умоляющие интонации.
- Ты подпишешь документы на развод?- холодный полуприщур карих глаз.
Гордеев чуть склонил голову, натужно усмехнувшись, и сказал:
- Ты изменился, Глеб. Я не ожидал.
Ты сложил руки на груди и, пожав плечами, улыбнулся.
Какой есть.
Гордеев быстро вытащил из кармана пачку сигарет, повертел её в руках, но всё же закуривать не стал – положил обратно. И совсем, как-то вдруг ссутулившись, опустил взгляд:
- Ну так... когда к юристу?
Победа…
До ужаса захотелось громко выдохнуть, улыбнуться и похлопать по плечу стоящего напротив Гордеева: так-то, Александр Николаевич!
Но вместо этого ты позволил себе лишь чуточку расслабить плечи – радоваться будешь потом. В палате. Рядом с Лерой и с отцом… Быстрей бы мама из командировки вернулась…
Ты сдержанно кивнул, развернулся и, взойдя на третью ступень лестницы, проронил:
- Юрист придёт сюда. Завтра в половине второго. Вас устроит?
И, не дожидаясь ответа, ты медленно поднялся выше…

Когда за тобой захлопнулась дверь, ведущая в отделения третьего этажа, ты спокойно достал новый телефон, который принёс отец, записную книжку и набрал номер.
Пара гудков и собранный мужской голос ответил:
- Миловидов.
- Сер, это Лобов.
- Который?- будничным голосом осведомился тот.
- Тот самый,- чуть повысил голос ты.
Молчание…
- Глеб, ты что ли?
- Я, я! У тебя много ещё Лобовых?
- Да до фига!- развеселились на том конце.- Привет, братух! Ты чего как долго не появлялся?
- Дела. Серый, ты мне нужен.
- Я всем нужен – такая у меня работа! Но для тебя – всех подвину. Говори.
- Завтра в половине второго сможешь к хирургическому центру подъехать?
- Это где твой отец пашет? Смогу. А что, проблемы?
- Нужно быстро развести двух людей. Завтра же!
- Хм… Без вопросов, старик. До завтра.

Дверь гинекологии закрылась за твоей спиной с мягким хлопком, ты быстро прошёл до Лериной палаты, зашёл и… не смог больше сделать и шага…
Тот домашний уют, что умудрялся создавать твой отец практически везде, снова укутал тебя каким-то родным теплом.
На столике горел каким-то ласковым светом непонятно откуда извлечённый ночник. К вертикальной батарее над Лериной кроватью прикреплён маленький вентилятор, накрытый мокрой марлей.
В палате стало прохладней…
А у кровати Леры сидел отец и что-то рассказывал, держа тонкую женскую ручку в своих руках.
Тут ты мог уже не сдерживать эмоции. Ты был дома.
Почти дома...
Ты прислонился плечом и виском к стене и, сложив руки на груди, улыбнулся и прикрыл глаза.
Дома…
И тут, словно снежный ком, накатила какая-то вселенская усталость.
Ты снова смог. Ты сделал всё и смог защитить свою семью.
Наконец-то, ты был не просто сыном Олега Лобова.
Ты стал опорой для Леры, для малыша – вашего сына. Для твоей семьи…
- А вот и Глеб пришёл!- оповестил как минимум соседнюю палату отец – ну не умеет он говорить тихо!
- Глеб!- привстала на локте Лера.
- Лежи,- улыбнулся ты и, присев на краешек её кровати, укрыл любимую.- Ну, чем вы тут занимались?
- Олег Викторович про тебя рассказывает,- улыбнулась Лера, протягивая тебе руку. Ты взял её ладошку в свои руки:
- И что тут про меня нарассказывали?
- А то, что ты жару не выносил, когда маленький был,- лукаво сощурился отец.- Что матери с отцом спать не давал – бегали вокруг тебя с веерами да с вентиляторами. Вон, кстати, как и тот, накрывали мокрой марлей – хоть немного воздух освежал. Мама – ну просто с ног сбилась: Глебушка то, Глебушка сё…
- Пап!- улыбнулся ты.- Хватит. Не позорь перед будущей женой!
И отец, и Лера тут же замолчали.
Слишком тяжёлое молчание.
- Я с Гордеевым говорил. Завтра Лера официально получит развод.
Тишина.
И тихий, ласковый выдох:
- Глеб!.. Спасибо…

Олег Викторович погасил ночник и отошёл к двери.
Вот и всё.
Всё хорошо.
На часах – половина третьего. Радости улеглись вместе с их обладателями. Лера и Глеб спали.
Первой уснула Лера, утомлённая переживаниями. Наконец-то она идёт на поправку.
Лобовы, отец и сын, говорили ещё долго. Обо всём. А потом Олег Викторович попросил просто посидеть возле Леры. Глеб пожал плечами, улыбнулся и вытянулся на своей кровати с книжкой в руках.
Немного спустя, Лобов-старший обернулся от Леры к сыну и… не смог сдержать улыбки.
Глеб спал, положив голову на руку. Отец снял с него очки, убрал книгу и потушил ночник. Осталась только тоненькая полоска света – освещение в коридоре.
Он оглядел спящих сына и… почти дочь, будущую невестку
"Всё у них будет хорошо".
А потом развернулся и вышел в коридор…