не смогла я закончить одной частью... но, вроде бы,муза вернулась, хотя и робкая какая-то, так что, надеюсь все же дописать это дело...
жду ваши комментарии, они важны и часто стимулируют дальнейшую деятельность =)

Часть 8.

Прошел почти месяц с тех пор, как Глеб и Лера обосновались в маленьком домике вдали от всех. Это был трудный месяц, но он принес облегчение. Боль постепенно утихала, словно вытягиваемая ласковым весенним солнышком, чистым воздухом, деревенской тишиной. Раны, оставшиеся у каждого на сердце, после страшной потери, медленно, но верно заживали, их лечило время и взаимопонимание, то необъяснимое чувство близости, возникшее между ними после вечера, который они, наверное, запомнят, навсегда, вечера, когда они преодолели стену, разделявшую их. Теперь этой стены не было, и они стали подолгу разговаривать, словно узнавая друг друга заново. Часто между беседами Глеб брался за саксофон, а Лера слушала, и сердце ее выпрыгивало из груди от тягучей, страстной и по-светлому грустной музыки. В такие минуты ее руки сами тянулись к карандашу и краскам, и она рисовала. Поначалу в ее альбоме появлялись пейзажи, наброски с натуры, часто моделью, сам того не зная, служил Глеб, полностью погруженный в музыку. Через некоторое время Лера стала пытаться изобразить на бумаге свои чувства, то, что было у нее на сердце, когда она слушала игру "брата". Картины получались необычайно яркими и живыми, они буквально дышали ее эмоциями, и с каждым разом они выходили все более радостными. Изредка их уединение нарушал звонок Олега Викторовича, только он и Алла знали, что Лера и Глеб в деревне, только на номер отца телефон Глеба реагировал звуком, для всех остальных абонентов было предусмотрено молчание. Где-то раз в неделю Глеб наведывался в город, чтобы запастись всем необходимым. После одной из таких вылазок он вернулся не один, но он точно знал, что этому гостю Лера будет рада, и он не ошибся. Вика пробыла в деревне два дня и, убедившись, что у подруги все в порядке, уехала, строго-настрого приказав Глебу во что бы то ни стало поддерживать бодрость духа у себя и у Леры.

Но вот одним солнечным утром мерное течение их отшельничества было прервано Лериной просьбой:
- Глеб, отвези меня, пожалуйста, в город. - в ее глазах Глеб заметил явную решимость, но на что именно она решилась, понять он не мог.
- Зачем? Ты хочешь вернуться? Тебе здесь надоело? - взволнованно спросил он. Мысль о том, что их жизнь в деревне закончится, больно резанула по сердцу. Ведь, каким бы трудным не был этот месяц, Глеб с уверенностью мог сказать, что он был самым счастливым в его жизни, Лера наконец доверилась ему, открылась, и он боялся, что после их возвращения в город, сказке может прийти конец.
- Нет, я вовсе не хочу отсюда уезжать... Мне по делу нужно... А вечером вернемся. - ответила Лера.
- Ну, раз по делу... хорошо, собирайся. Только что за дело-то, расскажи, интересно все-таки. - улыбнулся Глеб, на душе у него заметно полегчало.
- Вечером расскажу, когда все сделаю. - задумчиво сказала она и, заметив, что Глеб надулся, всем своим видом пытаясь показать безумную обиду, более мягко добавила. - Ну не сердись, так нужно. Я обязательно тебе все расскажу, обещаю.
- Эх... секреты... ну ладно, что с тобой поделать, сестренка, поехали.

***

Через несколько часов серебристая машина подъехала к дому Лобовых. Попросив Глеба дождаться ее именно там, Лера отправилась выполнять свое "дело". Все время, проведенное в деревне, она размышляла над этим шагом, пыталась понять, как ей поступить. С каждым днем в ней росла решимость, и вот наконец сомнений не осталось вовсе. Но о своем решении девушка не сказала никому, она боялась, что ее станут отговаривать, а доказывать свою правоту кому бы то ни было она не хотела, достаточно было того, что она сама точно знала, что поступает правильно.

"Ну, вот и все!" - подумала Лера, выходя из института. От этой мысли ей стало так легко и спокойно, что непроизвольно губы ее растянулись в улыбке. Радость немного омрачала перспектива разговора с Олегом Викторовичем, но Лера искренне надеялась, что он попытается понять и принять ее выбор. - "В конце концов, это мое решение и моя жизнь!" - размышляя в подобном ключе, Лера направилась в сторону больницы.

***

Александр Николаевич Гордеев никогда не отличался особым терпением, но в сложившейся ситуации он понимал, что может только ждать. Лера исчезла, ничего ему не сказав, телефон ее не отвечал, от Олега Викторовича хирург узнал только то, что она уехала из города, чтобы восстановить силы, и когда вернется неизвестно. Конечно, то, что его невеста сбежала, ничего ему не сказав, задело Гордеева, но он не мог ничего поделать. В каком-то смысле он даже понимал Леру, вспоминая о том, как сам не так давно пытался скрыться от своих проблем на даче у лучшего друга. Несколько раз его посещала мысль о том, что Лера просто мстит ему за те случаи, когда он пропадал неизвестно куда, но мысли эти были нелепыми, он и сам это прекрасно понимал. Он уверял себя, что Лера просто устала,ведь она пережила страшную трагедию... хотя тот факт, что она решила справляться со всеми бедами и проблемами без него, настораживал и огорчал. Тяжелые думы Гордеев пытался утопить в работе или на дне стакана, но эти попытки редко имели успех. Вот и теперь он шел по больничным коридорам мрачнее тучи, полностью погрузившись в не слишком приятные размышления и заметил появившуюся из-за угла Леру, только столкнувшись с ней.

- Да чтоб... Лера??!! Что ты тут делаешь??? Олег Викторович сказал, что ты уехала! Почему ты ничего мне не сказала? Могла бы хоть сообщение написать! Черт! Я же волнуюсь! - Гордеев всячески пытался сохранять спокойствие и говорить как можно более мягко, но это выходило у него довольно скверно.
- Саша... я... извини... но мне нужно было разобраться во всем... обо многом подумать... прости, я должна была позвонить, но... там телефон не ловит. - встреча с Гордеевым была для Леры совершенной неожиданностью, которую она, как ни старалась, не могла отнести к числу приятных. Хирург увидел в ее глазах холод и неимоверным усилием воли все же смягчил тон.
- Ладно, все в порядке. Я надеюсь, ты во всем благополучно разобралась. Ты, кстати, не забыла, у тебя скоро сессия, Куратов, по старой дружбе, конечно тебе зачет поставит, но...
- Не нужно, я ушла из института. - тихо, но четко сказала она, отведя глаза в сторону в ожидании бури.
- Прости, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? Я надеюсь, мне послышалось...
- Нет, Саша, не послышалось. Я приехала в город, чтобы забрать документы. - если бы Лера посмотрела на хирурга, то увидела бы, как его лицо наливается кровью, а это означало, что он в бешенстве, но она продолжала внимательно изучать искуственный фикус, стоявший в углу.
- Ты РЕХНУЛАСЬ??? Зачем?!!! Как ты могла не посоветоваться со мной... Постой! Это тебя Глеб надоумил?!!! Он пусть творит, что хочет, мне плевать! Но ломать твою жизнь я ему не позволю!!! Тоже мне, взяла пример для подражания!!!!
- О чем ты говоришь? - Лера изумленно уставилась на Гордеева. - Какой пример? При чем тут Глеб? Я не понимаю...
- Ах не понимаеншь? Недели две назад Лобов тоже забрал документы! И не надо делать вид, что ты ничего не знаешь! Постой, он ведь тоже пропал куда-то... так ты что, с ним уехала?!.. - он говорил, вернее кричал, что-то еще, но Лера уже не слушала.

Перед ней предстала картина двухнедельной давности. Тогда Глеб в очередной раз поехал в город, его не было довольно долго и вернулся он какой-то смурной. Ни слова не говоря, он забрал один из привезенных пакетов и направился в сторону речки. Она тогда не пошла за ним, рассудив, что, если он сам ушел, значит ему нужно побыть наедине с собой, она, как никто другой, могла это понять. Через несколько часов он вернулся, пьяный, что называется, в тапочки, держа в руках бутылку, на дне которой поблескивали остатки виски. На ее вопросы о причине неожиданной попойки, он заплетающимся языком отвечал что-то про то, что у него праздник, про новую жизнь. Она ничего не могла понять и, решив выяснить все утром, уложила его в постель, под песню из репертуара Валерия Кипелова "Я свободен", которая в исполнении Глеба звучала довольно забавно. На утро Глеб искуссно обощел все ее расспросы стороной, сославшись на полную амнезию, тема была закрыта. Но тогда Лера не придала большого значения случившемуся, ведь, в конце концов, Глеб и раньше частенько напивался... Но слова Гордеева все расставили по местам: "праздник", "новая жизнь", о которых говорил Глеб, и даже песня, все стало ясно - он решился и ушел из ненавистного ему института.
"Почему же ты мне ничего..." - из раздумий ее вывели крики Гордеева, которые она все же услышала краем уха:
-... недоносок!!! Щенок!!! Ублюдок, мать его! Я ему... - Лера остановила этот поток мерзости, для чего, правда, ей тоже пришлось повысить голос:
- Прекрати! Не смей так говорить о Глебе! Ты не имеешь никакого права оскорблять его! - от негодования ее била мелкая дрожь, но она попыталась успокоиться и продолжила после секундной паузы, пока Гордеев вновь не начал изрыгать ругательства. - А о том, что он ушел из института, я слышу впервые. Мы не обсуждали это, и он не имеет никакого отношения к моему решению!
- Так, это уже интереснее! Но тогда что же, позволь полюбопытствовать, тебя сподвигло на столь гениальную мысль бросить учебу? - слегка снизил громкость Гордеев, хотя раздражения в его голосе ничуть не убавилось. - Ты же действительно можешь стать прекрасным врачем! Что за детские выходки! Неужели тебе так нетерпится разрушить свою жизнь?!
- Это не моя жизнь! Ты понимаешь, НЕ МОЯ!!! Я никогда не хотела стать врачом, пошла в медицинский только ради Дениса! А теперь...после всего этого... я не хочу иметь с медициной ничего общего! - глаза ее наполнились слезами, но она продолжала. - Мне плевать на перспективы! Я не хочу этого! Раньше я просто пыталась убедить себя в обратном, ради брата... и почти убедила... я почти поверила в то, что это мои желания, мои мечты... но сейчас я поняла, что это не так! Это не я! Я не доктор Чехова!!! И никогда ею не была! Я придумала все это, задавила настоящую себя, запрятала так, чтобы никто не видел... но теперь смысла в этом больше нет! Я хочу быть собой! Я не хочу играть чужие роли! - Лера замолчала, просто не могла больше говорить, у нее было такое чувство, будто ее душу вывернули наизнанку, но, как не странно, от этого стало легче. Гордеев молча выслушал этот крик души и после недолгой паузы сказал:
- Что ж... НЕ доктор Чехова... может, ты и нашу свадьбу считаешь теперь не своим желанием? Может, ты и заявление хочешь забрать, как документы из института? Может, и со мной не хочешь иметь ничего общего? - он внимательно посмотрел ей в глаза, на этот раз надеясь, что она снова возразит ему, но в глубине души он уже знал ответ, хотя и боялся себе в этом признаться. Лерины глаза только подтвердили его опасения, ее взгляд сказал все раньше слов, но он все же решил, что хочет услышать, что она скажет.

Повисло молчание, тяжелое, вязкое, гнетущее. Лера боялась этого разговора, но мысленно не раз представляла себе его. В деревне она ночи напролет думала о своей жизни, вернее о том, что стало ее жизнью. Как бы сложен ни был вопрос о мединституте, проблема ее отношений с Гордеевым была намного труднее. Понять, что на самом деле она к нему испытывает было невероятно сложно. Этот вопрос мучил ее, не давал покоя. Сомнения с каждым днем закрадывались все дальше и от этого ей становилось страшно, ведь эта проблема, в отличие от учебы, касалась не только ее, был еще и он, Саша... Думая о нем, она, с ужасом для себя, понимала, что он еще одна ошибка, еще одна ступень на лестнице, ведущей в пропасть НЕ ее жизни. Но признаться себе в этом окончательно она боялась. И только этот их разговор стал наконец последней каплей, она поняла, что не любит, и наверное, никогда не любила его. Что это было: наваждение, помутнение рассудка, желание почувствовать себя защищенной, а может просто она слишком устала принимать не свои решения и захотела передать это в руки другому человеку, который как нельзя лучше справился бы с этой задачей? Ведь для той роли, которую ей пришлось себе выбрать, Гордеев подходил лучше всего! Но она отбросила театр в сторону, она теперь была собой, и он оказался героем совсем не ее романа.

- Саша... - начала она разговор, который претендовал на звание самого трудного в ее жизни. - Ты прав... наша свадьба... ее это тоже касается... я не могу стать твоей женой... прости меня, если сможешь. - с этими словами она развернулась и побежала к выходу, вытирая щеки, мокрые от слез. Да, она сделала ему больно, но несмотря на это она знала, что поступила правильно, и именно это знание не позволило чувству вины посеять в ее душе свои зерна.

Она выбежала на улицу, на залитое светом крыльцо. По-летнему жаркое солнце ласково сушило ее слезы. Она почувствовала облегчение, будто с нее сняли тяжелый груз, который она несла на себе все это время. Вот теперь она была собой, настоящей Валерией Чеховой!

- Все будет хоршо! - сказала Лера сама себе и отправилась домой, где ее ждал Глеб. Ей так хотелось поскорее вернуться в деревню к своим краскам, карандашам и альбому, чтобы запечатлеть с их помощью момент собственного пробуждения, воскрешения себя из пепла придуманной и наконец-то сброшенной маски.