Настроение сейчас - оптимистичное

Вечер добрый! Выкладываю вторую часть. Заранее прошу не сильно метко кидаться тапками, потому что часть получилась какая-то "размышлительная". С нетерпением жду вашей критики.
Ваша Тера Алва.

Неглянцевая история. Часть 2.

Глеб медленно шел к своему дому. Он вспоминал. Вспоминал те дни, которые разделили его жизнь на «до» и «после». Банально. Глеб не любил штампы. В своих статьях он подбирал каждое слово, порой сидя над одним предложением целый час. Сейчас же он воскрешал в памяти образ своей… сестры. Странно. Даже в детстве Глеб никогда не воспринимал Леру как сестру. Скорее как подругу по играм. Вот Дениска сразу занял в его сердце место с табличкой «Любимый младший брат». С ним он был готов возиться часами: играть с ним, развлекать его, когда мальчик болел, драться вместе с ним против других мальчишек. А Лера… Девочка быстро стала занозой в душе мальчика. Он не понимал своего к ней отношения. Вроде без нее было скучно и одиноко, но стоило девочке присоединиться к их игре, как Глеб начинал задирать ее, дразнить и частенько доводил до слез. Но надо отдать ей должное: стойкая Лера никогда не бегала жаловаться на Глеба родителям. Уходила в свою комнату и тихонько выплакивала там свои обиды, обняв плюшевого медведя. Уже повзрослев, Глеб частенько, после того как Лера, вытерев слезы, шла по свои делам, заходил в эту тихую комнатку и проводил рукой по мокрой от слез шкурке игрушки и кожей ощущал ее боль. Лет в 17 он окончательно осознал то, что к Лере он испытывал только одно чувство – невероятную, всепоглощающую любовь, которая реализовывалась совершенно садистскими способами. Глеб до сих пор не мог понять, почему ему доставляло какое-то извращенное удовольствие причинять любимой боль, видеть обиду в ее глазах. А потом… Потом пришло время практики и на авансцену выступил светило Александр Николаевич Гордеев. И милые, излучающие тепло карие глаза девушки засветились от любви. Наверное, Глеб увидел это зарождающееся чувство первым, все-таки не зря говорят, что влюбленные видят и замечают больше, чем другие. Потом эта стерва Инна организовала покушение на Леру. Глеб, не задумываясь, понесся спасать любимую. Ранение и давно скрываемые в душе слова вырвались на волю: «Лера, я люблю тебя…» Он действительно думал, что умрет. Но Лера чудом притащила Гордеева, и его соперник в делах любовных спас ему жизнь. Лежа под капельницей и слушая тихое попискивание приборов в интенсивке, Глеб о многом успел подумать и изменить свой взгляд на мир в общем и на свою любовь в частности. Он уступил. Просто исчез с ее горизонта. Но когда после выздоровления Дениса, Лера затеяла свадьбу, он понял, что провинциальный Реутов не вместит в себя этот банальный треугольник. Еще одна банальность. И Глеб бросил все. Институт, друзей, которые, в сущности, были не друзьями, а собутыльниками, родителей, налаженный быт и уехал в Москву. Он не знал, чем будет заниматься, как зарабатывать на жизнь, он просто хотел уехать от этой любви, надеясь, что расстояние притупит боль. А уже через пару месяцев понял простую истину, о которой неразумным детям родители твердят с детства: «От себя не убежишь». И от своей любви тоже, - добавил Глеб. Потом он в баре встретил Никиту. Под хороший коньяк Глеб начал философствовать. Когда утром он проснулся в забитой старыми газетами и журналами квартире Ника, тот уже ждал его с рассолом, приправленным предложением о работе репортера. Глеб прекрасно помнил, как в тот момент весь хмель выветрился из головы.
- Какой из меня на х... репортер?!
- Прекрасный. – У Ника, как у охотника, поймавшего лису в несезон, азартно горели глаза. – Ты, Глеб, обладаешь довольно редкой способностью улавливать самую суть событий и говорить об этом четко, доходчиво и, что самое важное, убедительно.
- Дурак ты… Кстати, как тебя зовут-то?
- Никита. – Ник расхохотался.
- Так вот, Никита, если ты не заметил, я был в стельку пьян и нес полнейшую ахинею.
- А знаешь поговорку: «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме»? И я, как очень даже неплохой репортер, тебе скажу, мысли у тебя тут…- тут Никита наклонился и выразительно постучал по лбу парня, - самые толковые. Пошли к нам журнал?
- Ты, друг, совсем охренел! Я медик, а не писатель.
- Кто сейчас обращает внимание на дурацкие бумажки, - махнул рукой Ник. – Главное, что ты будешь работать. И работать хорошо… Я научу.
Так Глеб ввязался в эту авантюру. Сначала он не верил в свои способности, но взялся за работу с азартом. Мозг, перегруженный мыслями о Лере и ее семейной жизни, требовал разрядки совсем в другом направлении. Через полгода рабского труда и хронического недосыпания Глеб с удивлением обнаружил, что его статьи пользуются в журнале неизменным успехом, вызывают бурные дискуссии на форуме. Еще через полтора года Глеба стали активно заманивать к себе другие издания, но мужчина оставался верен журналу, воспитавшему в нем репортера. Дело даже не в глупом патриотизме, Глебу нравилась та уютная атмосфера, которую сумел создать в редакции их бессменный главред Сергеич.
А личная жизнь? Что ж. Здесь Глеб в журналистском кругу заработал славу ловеласа. Ироничный, порой едкий, но неизменно галантный и обходительный Глеб мог очаровать любую женщину. Он прекрасно знал, что женщины за глаза называли его кто Казановой, кто Ветром. Он не обижался. Начиная новые отношения, он сразу давал понять, что колечко партнерше не светит. Если девушка все рано начинала строить матримониальные планы, расставлять силки, Глеб ловко выворачивался из них и, как тот самый ветер, мчался к следующей своей обожательнице. В его постели побывало много женщин, но ни одна из них не смогла оцарапать его душу достаточно сильно, чтобы заставить позабыть прекрасные карие глаза и нежную улыбку Валерии Чеховой.
Глеб очнулся от своих мыслей, стоя перед закрытой дверью в подъезд. Он прислонился спиной к холодной двери и закурил. Внимательно смотрел, как дым медленно поднимается в расцвеченное вечерними красками, постепенно темнеющее небо. Потом затоптал окурок и набрал хорошо знакомый номер.
- Ник? Ты один? Тогда приходи в гости…Что делать? Пить, конечно. … Не придирайся к словам. Не хочу наливаться в одиночку. … Давай, жду.
В полупустой квартире привычно закинул в спортивную сумку минимум одежды, бритвенные принадлежности, диктофон и ноутбук. Огляделся вокруг. Усмехнулся. Квартира типичного холостяка. Минимум мебели, зато все горизонтальные поверхности завалены какими-то записями, набросками, заметками и, конечно, многочисленными газетами и журналами. Несмотря на то, что он хорошо разбирался в компьютерах, Глеб любил писать черновики статей от руки. Глупо, но ему казалось, что так он может отдать своей статье частичку себя, своей убежденности. Черновики так и оставались валяться в квартире или на рабочем столе в редакции. Правда, в последнем случае, Аня иногда позволяла себе одним махом выкинуть все старье, но что неизменно получала нагоняй от едкого, как неразбавленный уксус, Глеба. Хотя, в сущности, делала доброе дело. Тишину нарушил громкий звонок. Глеб распахнул дверь. На пороге стоял Ник с пакетом. Хозяин потянул носом воздух.
- Курица-гриль и корейские салаты?
- Верно. – Ник прошагал на кухню. – У тебя ж никогда жрачки нет, одна выпивка.
- Садись.
Ник бесцеремонно скинул на пол стопку журналов с подборкой статей о нынешней ситуации в Грузии. Поставил пакет на освобожденный от гнета низкий журнальный столик:
- Тащи все, что есть.
После первой рюмки Глеб внимательно посмотрел на друга.
- Ты ведь уже знаешь?
- Знаю.
Молча выпили еще две. Закусили.
- Зачем растрепал Сергеичу о Лере?
- Я ему ничего не говорил.
- А почему он тогда сегодня, рассказывая мне о задании, сказал: «разберись со своей зазнобой»?
Ник несколько секунд внимательно рассматривал коньяк в своей рюмке. Потом тихо заговорил:
- Знаешь, Глеб, Сергеич только поддерживает имидж этакого недалекого добряка, а на самом деле он смотрит и в отличие от многих видит именно то, что видеть надо. Он тебе ничего не скажет, но выводы сделает. Пашешь ты, как вол. Работа для тебя важнее всего. На девочек смотришь, как на игрушки. А в глазах тоска стоит. – Глеб отрыл было рот, чтобы возразить. – Не перебивай. Сам напросился. Девочки на эту тоску и клюют. А тоска почему? Потому что любил. А если все это сопоставить с твои резким отъездом, то все становится понятно. Вот поэтому он и заговорил про «зазнобу». И мой тебе совет: разберись ты с этой Лерой. Посмотри на месте, что и как. Впрочем, я тебя уже всему научил. А сейчас давай пить. И расскажи-ка мне про твою последнюю, - глаза парня загорелись игривым блеском.
- Про блондинку Ольгу или про брюнетку Марину? – поддерживал легкий тон разговора Глеб.
…
Утром Глеб достал из холодильника предусмотрительно купленную Ником бутылку пива и с удовольствие выпил ее до дна. Сполоснул лицо холодной водой, натянул старый потертые джинсы, черную рубашку и потрепанную кожаную куртку. Пихнув под бок сопящего на диване Ника, сказал:
- Будешь уходить захлопни дверь. Пиво в холодильнике.
Из-под подушки раздалось сонное: «Удачи с мадамкой твоей».
Глеб вышел на улицу. Холодный свежий воздух бодрил лучше пива. Глеб зашел в любимое кафе, быстро позавтракал и пошел на автовокзал. Сидя в медленно набирающем ход автобусе, он вдруг подумал: «А вдруг это путешествие в прошлое принесет мне хоть какое-то облегчение?»
Глеб и не знал, что в этот момент он почти предсказал будущее.