Настроение сейчас - ничего себе

Здравствуйте, дорогие мои! как любит говаривать незабвенная Регина Дубовицкая. Родилась в моей неспокойной голове новая история. Про Глеба (привет чеЛовекам!). Понравится - будет прода. А на нет и суда нет. Поэтому замерла в ожидании ваших комментариев...


Неглянцевая история. Часть 1.
- Глеб… Глеб, ну где ты, репортерище ты наш? – девичий голос терялся в шуме редакционной суеты.
- Тут я, солнце мое! – на плечи девушки легли прохладные руки.
Аня резко развернулась. Светлые волосы легкой волной прошлись по лицу мужчины, обдав ароматом свежих цитрусовых духов.
- Глеб, ну ты что? Главный тебя зовет-зовет, а ты ноль внимания?! – девушка пылала праведным гневом.
- Дорогая, как сказал кто-то из великих, никогда не беги ни на чей зов. Неважно женщина это или король, потому как, если побежишь, они обнаглеют. И не смотри на меня такими удивленными глазками, я можно сказать тебя жизни учу.
Все беги, тебе вон наша прима машет всеми конечностями.
Аня еще раз недоверчиво взглянула на мужчину, повела плечами и с видом многоопытного спринтера рванула в сторону редактора раздела светской хроники.
А Глеб, скинув потертую кожаную куртку на офисное кресло, потянулся и медленно окинул взглядом кишашую людьми, как улей пчелами, редакцию. Человеку с улицы вся эта суета и беготня показалась бы абсолютно бесцельной и непонятной. Но для варящегося в этом котле уже пятый год Глеба все было очевидно. Анечка, их местная торпеда, студентка журфака, вечная стажерка, умудрялась организовывать все встречи, интервью, съемки так, что они удачно вписывались в абсолютно ненормированные графики репортеров и журналистов.
Альбина, капризная красавица, идеально подходила для возглавляемого ей раздела светской хроники. Сейчас она, выразительно жестикулируя, что-то втолковывала Ане. Видимо, опять требовала достать что-то «недоставаемое».
Артем. Этот всегда копается в своей любимой политике. Готов говорить о ней часами. Зануда немного, но специалист что надо. Если Вы чего-то не уловили в очередной кадровой перестановке в российском Кремле, английском парламенте или американском сенате, добро пожаловать к нему. Объяснит, расскажет и предскажет. Что интересно, его предсказания по части будущей судьбы того или иного чиновника почти всегда сбывались. Глеб уже подозревал, что парня скоро «уведут» в спецслужбы. Таких людей там умеют ценить.
Надежда Васильевна. Эта женщина, межу прочим уже бабушка, занималась в редакции темой здоровья. За глаза отзывчивую женщину звали «бабой Надей», но любили почти все. Бывшая медсестра никогда не занималась писательством, и на журналистскую стезю ее привлек знакомый, пораженный ее знаниями как народных, так и вполне современных, сертифицированных лекарственных средств. Ее стиль, такой по-домашнему уютный, привлек к журналу внимание нового круга читателей. Глебу она напоминала классическую деревенскую бабушку с пирогами из печи, грибами, засоленными в деревянной кадушке и большим выводком цыплят на дворе.
Ну и наконец Никита. Сумасшедший репортер. Экстремал, затащивший Глеба в мир печати. Ради хорошего, интересного репортажа этот парень был готов на всевозможные жертвы. Не есть сутки – пожалуйста, спать в грязной палатке под дождем в горах неделю – с удовольствием. Статус редактора раздела новостей его даже смущал. Это накладывало обязательства, заставляло проводить дни в душной, прокуренной редакции, а его тянуло «в поле». Поэтому он часто просил Глеба просмотреть тексты начинающих «репортов» или стажеров, а сам мчался в эпицентр очередного скандала или события. У Ника был потрясающий нюх на талантливого «репорта», как он называл таких же сумасшедших, как он. Именно он помогал Глебу оттачивать стиль, посвящал в секреты мастерства.
Когда Глеб приехал из провинциального Реутова в шумную, неспящую Москву, Никита стал его первым другом, проводником в этом шумном и ярком мире. Помогал ему ориентироваться, расставлять приоритеты. Только ему Глеб доверил историю своей горькой любви. И не ошибся. Друг поддержал и обещал хранить тайну.
Глеб очнулся от воспоминаний, когда перед глазами мелькнула чья-то ладонь.
- Лобов, ты хам! – Виктор Сергеевич, уперев руки в бока, выразительно смотрел на Глеба.
- Вы абсолютно правы, шеф. Но мои репортажи от этого факта ничуть не страдают, - ухмыльнулся мужчина. Он легко поднялся. – Вы, кажется, хотели поговорить?
- Хотел. Час назад. А ты опять где-то шлялся.
- Надо было поговорить с одним человечком…
- С каким?
- Виктор Сергеевич…- Лукаво улыбнувшись, Глеб шутливо погрозил главному редактору пальцем.
- Ах да… Ты своих шпионов не выдаешь. – Помолчав мгновение, спросил: « И даже Никита не знает?»
- И даже Никита.
- Ясно. Ну пошли в кабинет. Для тебя дело есть.
Мужчины зашли в небольшой кабинет главреда. Виктор Сергеевич удобно расположился на мягком кресле. Закурил свою вечную трубку. К потолку аккуратными колечками стал подниматься ароматный дым.
- Я тебя, Глеб, никогда не спрашивал, почему ты уехал из своего родного города, бросил институт, не доучившись. Не мое это дело. Взял я тебя на работу, как ты уже наверняка понял, потому что Никита надавил. И не пожалел, честно скажу. Ты репортер от Бога. Но сейчас такое дело…
- Говорите, Виктор Сергеевич. Я так понимаю, мне за какими-то чертями, нужно ехать в мой родной Реутов?
- Проницательный ты, чертяка! Именно туда.
Губы Глеба сжались в тонкую полоску.
- Задание?
- Для тебя это будет не более чем занимательная прогулка. В Реутове довольно долго функционирует нейрохирургическое отделение в областной больнице. Говорят, там работает чудо-хирург. – Антонов заглянул в одну из многочисленных бумажек, загромождавших его стол. – Да, Гордеев. Так вот там открыли фонд благотворительных операций. Информации крайне мало, а это первый такой проект. Ты там жил и учился, если мне не изменяет память, в медицинском. А уж как просачиваться в нужные кабинеты, тебя учить не надо.
Главред продолжал распространяться о медицине, а перед глазами Глеба проносились сцены его прошлой, казалось, совсем забытой жизни: учеба в медицинском, практика, Гордеев, черт бы его побрал, сияющие глаза Леры, сестры, в которую он так некстати влюбился. Свадьба. После нее Глеб решил бросить все. Смотреть на чужое счастье, когда упустил свое, он не большой охотник.
- Я могу отказаться?
- Э нет. – Виктор Сергеевич сразу посуровел. – Ты, чертяка, хоть и птица свободного полета в моей редакции, но иногда надо редактора слушаться. Поедешь – ты идеальный кандидат. А про отказ и думать не смей! Башку оторву!
- Тогда я пойду собираться на этап? – Глеб иронично изогнул одну бровь. Он уже взял себя в руки.
- Иди-иди, голубь.
Глеб уже распахнул дверь, когда Антонов окликнул его из густых клубов дыма.
- Глеб, ты там со своей зазнобой разберись, лады? А то наших девчонок совсем извел. Вроде ты с ними, а вроде и нет.
Глеб ничего не ответил, просто тихо закрыл дверь. Пробираясь между столами журналистов и автоматически отвечая на приветствия, он думал: «А ведь Сергеич прав. Пять лет прошла, а зазноба все та же…»