Меня занесло в дальние края с ужасно холодным морем, чайками и пафосными людьми. Везде они видят подвох и боятся слова "безысходность". В крепостях прячутся волшебные виды, а в кафешках - вкуснейшие пироженки. Всюду царит атмосфера расслабленности до такой степени, что иногда перестаешь чувствовать себя. Возвращают только все эти пафосные люди. Белые шляпы, маленькие церквушки, жизнь в почти_келье, монашеская ряса в шкафу. Очень узкие улочки, а из окна - рыжие крыши, по которым можно ходить, как Малыш и Карлсон и на которых можно сидеть, как тот Фей и девушка из "В ожидании чуда" и мааленький треугольничек моря. Заявления вроде: "Мы с тобой ужасно крутые. Это треугольничек _моря_ же. Выходит с видом на море же!" и напоминания о забавном "дворце", в котором спросили бы тем самым светским тоном: "Вы что, моря не видели? Всего два года - а так реагируете! Как некуртуазно.". Поиски ракушек (тщетные т.т), знакомство с интересным рыбаком, оказавшимся наполовину испанцем (чертовы испанцы преследуют меня, определенно =_=), куча подаренных ракушек, загорелые руки с выпуклыми венами, запекание рыбы. Ночные прогулки, кораблики и очень заманчивый шум под окнами вечерами. Шум под окнами до пяти утра - вообще отдельная вещь. Беготня, смех, дети, ветер, гитарные переборы, клубная музыка, скрипучие двери, споры соседей-итальянцев. Все вместе это немного похоже на шум моря. Под это невозможно уснуть. Но не потому, что шумно, а потому, что хочется туда, к ним, в эту толпу, на каменные мостовые. Отсюда и ночные прогулки. И, конечно, традиционно, с утра мы зомби. И вытягивание себя за волосы на улицу, зарядка, беготня вокруг городка, который можно оббежать за час, море-море-море. Какой-то фолк-фестиваль, комнатки, заключенные в картины, еще один городок, даже немного напомнивший Италию и ту весну в Риме.
Потом внезапно моя незагораемость, но сгораемость, "Tu vuo fà l'americano" и попадание с корабля на бал к худеньким и не очень девушкам, тысяче вилок-ножей и ненавистному городу.
Ну, а теперь отвратительный, но безумно любимый город, называемый Москвой, и ужасно соскученный я по всем-всем и жаждущий всех-всех видеть.