АНИ ЛОРАК: МЕЖДУ МЕЧТОЙ И РЕАЛЬНОСТЬЮ.

Каролина КУЕК, сбежавшая лет семь назад в Зазеркалье, там и осталась. Имя, сообразно тамошнему законодательству, пришлось сменить: отраженная в тысяче зеркал Каролина превратилась в Ани Лорак. А вместе с именем «дала джазу» и вся ее жизнь.
При первой же встрече Мик ДЖАГГЕР не находит ничего лучшего, чем шепнуть ей на ушко: «Вам кто-нибудь говорил, что у Вас самые красивые в мире глаза?..» Она записывает свои песни в студии, принадлежащей одному из «ПИНК ФЛОЙД»… Английские музыканты специально приезжают в Киев, чтобы играть на ее концерте… Разве можно мечтать о большем? Можно. И она мечтает. В полной уверенности, что мечты воплощаются.

[300x400]


Д&Н: В одном из недавних интервью Вы сказали, что звездная мишура Вас никогда не радовала. А есть ли в этой «шелухе» такие вещи, от которых Вы уже не можете отказаться?
А. Л.: Я не хочу, чтобы в моих словах был какой-то пафос, но когда к тебе приходит слава и ты становишься популярным, к таким вещам начинаешь относиться по-другому. Есть вещи, которые должны быть для того, чтобы нормально работать. Моя работа — это не только голос. Пока что загородного дома у меня нет — ничего такого, — но я прекрасно понимаю, что должна платить большие деньги за костюмы, потому что они должны быть лучшими. То шоу, которое мы делали во Дворце «Украина», вышло нам в весьма кругленькую сумму. После каждого номера менялся костюм, они были просто роскошными. А когда в конце я появилась в белых кожаных брюках!.. Эффект был, конечно, ошеломляющий.
Очень много денег уходит на то, чтобы создать «звездный» вид. Я сейчас очень хорошо понимаю, что не зарабатываю здесь тех денег, которые могла бы зарабатывать, например, в Лондоне, находясь в этом же статусе. В любой другой стране мира была бы совершенно другая картина.
Прибыль, которую мы получаем, приходит только от концертов. Поэтому приходится работать, работать и еще раз работать. В этом году я еще даже не успела отдохнуть. Была запись в лондонской студии, гастроли, четыре турне… К тому же со мной работает целая команда из пятнадцати человек — музыканты, танцоры. Это сегодня я выступала…
Д&Н: В облегченном составе?
А. Л.: Да. Давно я так не работала. Но я понимаю, что такое тоже должно быть.
Д&Н: А если бы вдруг возник вопрос: деньги или пение?..
А. Л.: Я начала этим заниматься не для того, чтобы заработать много денег, нет. Зарабатывать деньги можно и как-то по-другому. Для меня это — смысл моей жизни. Я уже не смогу не петь. Я родилась и, сколько себя помню, — я пела. Мне было четыре года — и я уже пела, все время пела.
Для чего нужны деньги? Только для того, чтобы сделать хорошее шоу, чтобы давать яркие запоминающиеся концерты, привлекать хороших музыкантов. Мы приглашали англичан. Естественно, оплатили их приезд, проживание. И когда они играли со мной на сцене — это был фурор! Я и англичане!
Мне это интересно, и деньги мне нужны, чтобы делать такие проекты, шокировать, постоянно удивлять, но они не есть цель. Цель — это все-таки песни. Я же даю и благотворительные концерты в детских домах. И если меня приглашают какие-то знакомые люди, старые друзья, с которых я ничего не могу взять, я все равно приезжаю и пою, ничего не требуя взамен. Потому что есть какие-то человеческие отношения, есть дружба, и отказаться просто нельзя.
Поэтому — нет, деньги не есть самое главное.
Д&Н: Песни, которые Вы любите слушать, отличаются от песен, которые Вы исполняете?
А. Л.: Да, это разные песни. Те песни, которые я пою на сцене — это моя работа. От них приходится отдыхать. Иногда бывает, что я прихожу домой и хочу под настроение послушать такой вот трек. Ставлю диск и слушаю.
Но вообще я люблю черных певиц: Уитни Хьюстон, Мэрайю Керри, Аниту Франклин, Чаку Хан и так далее. Мне нравится «черный» голос.
Последнее, что я привезла, — это диск Паффа Дэдди. Такую музыку я слушаю, когда отдыхаю. И ни в коем случае не советскую, нашу. В период моего становления продюсер вообще запретил мне слушать русскоязычную музыку. Я не знаю, ни что крутят по радио, ни какие сейчас «звезды»… Только западная музыка. Наверное, это формировало мой музыкальный вкус. Ведь только после того как я прослушала хэдлайнеров, я смогла разобраться, что хорошо, что плохо. А та музыка, которая здесь делается, — очень низкого качества.
Д&Н: Я как раз хотел спросить, почему в сырой и унылой Англии пишется музыка, которая едва ли не всегда хороша — не только с точки зрения ее «продвинутости», но и с точки зрения ее эстетического содержания — мелодии, аранжировки?.. Того, что не зависит от, скажем так, внешних обстоятельств — денег, технологий и тому подобного?
А. Л.: В Украине тоже есть талантливые люди, имеющие какие-то идеи. Но для того чтобы эти идеи воплотить, должна быть команда, а ее нет. Там никто никого не «опускает», не отбивает желание работать. Ты приходишь и говоришь: «У меня есть такая вот идея». За тебя сразу cхватятся, тебе помогут, сделают все возможное, чтобы ты развивался дальше. Все, что я слышала во время работы в лондонской студии, это: «It"s fantastic!», «It"s impossible!», «Ты богиня! Королева музыки! Ты — самая лучшая!» И когда тебе это говорят музыканты, которые реально понимают в этом, это подстегивает. Я выдаю такие ноты, которых и сама от себя не ожидаю.
А здесь все происходит по следующей схеме: «У меня есть идеи» — «Да ладно, не высовывайся. Чего ты начинаешь?» Или: «Это нереально. Это ты где-то скопировал. Пойди отдохни. Давай кирнем и все забудем!» И если ты будешь часто «высовываться», на тебя вообще будут косо смотреть.
Не знаю, может быть, это зависть? Почему-то исторически так получается. Видимо, есть в нас что-то, чего нет у них, и наоборот. С этим нужно как-то бороться.
Д&Н: Получается?
А. Л.: У меня получается. Я сама создаю для себя свой мир. Я не тусовочный человек. Для меня не имеет никакого значения, что думают обо мне. Для меня важно то, что я думаю сама. У меня обо всем есть собственное мнение, и оно для меня важнее, чем мнение, высказанное каким-то «авторитетом» по телевизору, радио.
Д&Н: И все-таки есть люди, при встрече с которыми у Вас холодеют пальцы?
А. Л.: Конечно. Такое было, когда я познакомилась с Миком Джаггером в Лондоне. Первое впечатление: «Это — легенда!» Он такой старенький, но от него просто веет энергией. Он ничего не делает, но все равно остается для всех звездой. Он уже все сделал. И теперь может позволить себе все, что угодно.
На самом деле мое отношение не зависит от того, насколько популярен человек. Человек может вообще не принадлежать к музыкальному миру, он может быть кем угодно, но если он внутренне богат, то разговариваешь с ним, постоянно отмечая какие-то важные слова, мысли. К таким людям тянешься, прислушиваешься к их мнению.
Бывает и наоборот. Бывает, что люди, которые, может, ничего и не добились, ведут себя так, как будто они самые-самые и кроме них ничего и никого нет. На самом деле внутри каждого человека есть что-то такое, чем он выделяется. И когда общаешься, ищешь что-то новое, интересное.
Я считаю, что я добилась больших успехов, но совершенствоваться ведь можно бесконечно.
Д&Н: То есть, Ани Лорак в пятьдесят будет тем же, кем сейчас является Мик Джаггер?
А. Л.: О-о! Почему бы и нет? Вообще я считаю, что Ани Лорак — это даже не национальный, а мировой проект, лэйбл. Так было задумано изначально. Сейчас я работаю на свою страну, но… Вся жизнь впереди. Есть время, талант, уверенность. Есть люди, команда.
Д&Н: Как люди попадали в Вашу команду? По какому принципу она формировалась?
А. Л.: Есть люди, которые знают меня с Черновцов, откуда я родом. Потом просто приглашаем профессионалов. У нас должны работать только самые лучшие. Если нам нужно снять клип, мы смотрим, кто в этой сфере лучший, с кем реально получится сделать что-то заметное.
Когда мы начинали, было очень много составов — музыканты приходили, уходили… Шел какой-то отбор. В конце концов остались только хорошие. Что касается балета, то у нас танцуют девочки из киевского филиала «Тодеса». Они пришли совсем молодыми — по 15—16 лет. И за два года они заметно выросли. Мы их воспитали, и мне это приятно.
В процессе работы мы все сдруживаемся, чему-то учимся, делимся опытом. Поэтому нужно, чтобы в команде были люди не только с высокими профессиональными, но и человеческими качествами. Тем более, что команда — это явление непостоянное. Все равно будут появляться какие-то новые люди. Если встречается человек, который может тебе реально помочь, естественно, приглашаешь его.
Д&Н: А кто в Вашей команде главный? Вы или продюсер?
А. Л.: Мы оба. Мы познакомились еще в самом начале и с тех пор работаем вместе. Мой голос — это то, на чем все держится. Вы же понимаете, что если я не буду петь, ничего не будет. Поэтому решающий голос остается за мной (хоть это и нескромно). Я выбираю, нравится мне что-то или не нравится.
Д&Н: Вы говорили, что мечтаете создать целую страну — страну Ани Лорак. Часто приходится конфликтовать с окружающей действительностью, бороться за свою мечту?
А. Л.: В жизни постоянно происходят конфликты. Меня они закаляют. Важно не сдаваться. Важно идти вперед.
Если у человека нет мечты — у него ничего не получится. Мысли, все, о чем мы думаем, все материализуется.
Я всем говорю: «Мечтайте, верьте в добро». Потому что пока ты веришь, у тебя в жизни ничего плохого не может случиться. Я это точно знаю, потому что у самой такое случалось. Точно также я иногда что-то говорю и уже наверняка знаю, что это случится.
Д&Н: А о чем Вы думаете, когда исполняете свои песни?
А. Л.: Переживаю то, о чем говорится в тексте. Если пою песню «Нежность», то думаю о нежности, о любви. Любовь в этой песне — маленький цветок, готовый распуститься. Можно уколоться о его колючки, но мы ведь все равно хотим любить.
Когда я пою, думаю о том, что должна подарить людям добро, принести какую-то радость, счастье. Я не могу поднимать на сцене вопросы о том, как все плохо. Этого и без меня хватает. Зачем? Я хочу, чтобы меня не забывали, и поэтому, когда я выхожу на сцену, стараюсь, чтобы всем было хорошо.