Настроение сейчас - грохот барабана рождает тишину...

Истерика чем-то похожа на сердечный приступ. Ее тоже не ждешь, и она также накатывает резкой вспышкой где-то внутри. И рвет, рвет несчастное сердце, желтоватыми ногтями отрывает от него кусочки. И от этого оно становится таким горячим, что, кажется, прожжет все ткани и кости.
И хочется лететь, и хочется просить, и просто хочется. Чего угодно. Но иллюзорные нити так плотно стягивают тело, что сил хватает только чтобы упасть. Смешно? Нелепо? А черт его знает. Не мне судить. Но почему мы так равнодушны к кому-то еще, кроме себя. Боимся отдать что-то и ничего не получить взамен? Может быть, в этом есть своя правда. Только я упорно не хочу в нее верить.
Строгий циник с черными кудрями молча отвернулся к окну. Пальцы в перчатках сцеплялись и царапали тонкий шелк. Он отлично знал, что ждать бесполезно, и он первым смеялся над верящими в чудеса детьми. Но сам так и не смог избавиться от этой мерзкой привычки... Он просто устал.
Ему так холодно стоять на ветру. Но все это банально и никому не интересно. Пусть даже и хочется верить, что только, что именно он заслуживает этого имени. Все неправда. Таких много больше, чем хотелось бы цинику, верящему в чудеса.
Но так хочется... И равномерные стоны ветра заглушают его шепот. Его просьбу. Потому что нет на свете циника, который мог бы плакать. Но так хочется...
Никто не придет. Никто не ответит. Но хочется верить. А пока пальцы в белых перчатках зарываются в черные кудри, да ветер-самоубийца стонет грустные песни.