Настроение сейчас - хмм..

Человек с черными волосами подошел к окну. Безумный и шипящий что-то злобное город даже не взглянул на него. Он только ощерился из-за каких-то своих мыслей и продолжил шевелить гниющими пальцами. Черноволосый стоял у края. Но край чего это был, он не знал. Он только пытался стучать своим сердцем, отбивать такт словами, выполнять привычные движения гибким станом. А сейчас смотрел в окно. Холодные, как и стекло, пальцы бережно, но слегка порывисто дернули щеколду и толкнули раму. Ветерок сразу заполз за ворот дорогого костюма и коснулся ушей тонким шепотком. Черноволосый испытал резкое желание обернуться, основанное на подсознательном страхе, но переборол его в себе. Бледный и напуганный, взрослый человек, обреченный вечно оставаться мальчиком, оперся на гладкий подоконник. Кем он был? Чего он хотел?
Бордовый шелк плотно облегал запястья, сковывая руку, напоминая о невозможности поступать по своему желанию. Потянувшись навстречу гадкому, свободному и желанному смогу, черноволосый разорвал их, даже не заметив. Уж кому-кому, а ему грешно было расстраиваться из-за дорогих костюмов. Их были сотни, и могло быть еще столько, сколько он бы захотел. Но он не хотел. Он ходил бы обнаженным, если бы мог. Он жил бы среди трав и цветов, если бы мог. Если бы он мог, он бы ушел далеко-далеко. А пока было только пахнущее грязью небо, холодный ветер, трепетно ласкающий волосы и губы, и мечты. Сейчас человек с черными волосами мог позволить себе мечтать. Он сомкнул тонкие голубоватые веки, и весь отдался нежному потоку мечты, хранившимся где-то в глубине чувствам, безграничным фантазиям. Он был так счастлив в эти секунды! Словно бы природа исправила что-то и позволила ему получить все, что он хотел, стать легким и безрассудным, влюбленным и пьяным.
Тонкие пальцы сомкнулись на его плече, сжав до боли дорогой шелк и похолодевшую кожу под ним. Мгновенно обернувшись, черноволосый упал на колени и прижал к губам руку своего господина. В первый раз это было чем-то унизительным, потом он привык не думать, ему даже отчасти нравилось. Но лишь отчасти. Опустив голову, черноволосый поднялся, готовый принять все, что будет желанно господину. Но тот, совсем еще юный, молча закрыл окно и четким шагом вышел из комнаты. Он даже не обернулся, потому что знал, что его раб теперь будет бесшумно следовать за ним, вечно печальный и покорный, пока не получит разрешение отдохнуть.
Черноволосый действительно шел, задумываясь о том, достаточно ли его господин устал, чтобы прямо сейчас пойти в спальню, или их ждет ужин с хмельным вином. Лицо его было непроницаемо и отрешено. Черноволосый не умел улыбаться. Но он помнил, как тогда, перед окном, его губы болезненно искривились, пытаясь найти что-то, с детства забытое. Он верил, что, если он вспомнит, как растянуть губы и приложить к ним холодные пальцы, то найдет и все слова, которые никто не посмеет помешать сложить в строки.