Любовь обрастает нюансами. Дело во мне?
Когда «почему ты меня не любишь?!» больше не привлекает и не побуждает к действию – это не сложно, влюбить. Это когда «почему ты не любишь меня так?!». Как я, как она или он, как любит кто-то кого-то. Всё дело в опыте. Любовь идет от сердца, а сердце можно прокачать – ведь это мышца. Чем шире представления, тем вкуснее спускаться и подниматься на разные уровни слоеного пирога «Любовь». Люблю слово «порог». Уровень чувствительности, болевой порог, степень сенситивности. Я могу научить и показать, ведь все мы учителя для одних и ученики для других.
Где-то в голове есть мини-выставка. Там и победы, и поражения. Там есть награда за лучшую роль и своего рода «малина» за бездарность исполнения. Есть лучшее чувство года, десятилетия, жизни. Там же есть и способности. Серьезно! В ряд, как на прилавке, стоят мои комплексы, стремления, уверенности и возможности.
Знаки и символы. Золотая маска безразличия. Она у меня уже золотая. И пусть с внутренней стороны она поцарапана, потрескавшаяся и с налетом соли слез, я и сейчас иногда её одеваю. Платиновый игнор, сапфировое равнодушие.
Дальше лежит лист. Он пустой. Это оригами комплексов – можно сделать лягушку, можно лебедя. Но чистый он лишь потому, что каждый день сварливая тетка в колготах с пузырями (мне кажется такое возможно) кладет на эту полку новый лист. У тетки на бейдже написано «Совесть».
Дальше идут пузырьки, в плане красивая стеклянная тара. Их немного, но они разного цвета. Какой-то из них наполовину пуст, какой-то наполовину полон. Надписи на них корявым ручным почерком левши. Там есть пузырек любви, пузырек дружбы, пузырек счастья и несчастья (он один): его смысл в том, что пока он полон – ты счастлив, как только ты отопьешь – ты несчастлив. Но это единственный в своем роде пузырек: он может самонаполняться! Дальше стоит банка пепси-колы. Она не продается! Она дань моему поколению и детству, а еще сочетание нового тогда и привычного сейчас.
Дальше весят всякие украшения в виде бус, кулонов и фенечек. Они все разные: откровенный хенд-мэйд, эксклюзивное (наверно божественного происхождения артефакт), повседневное. Среди украшений можно найти доброту, интригу, наивность, чувственность и еще кучу всего. Бусы сомнения выглядят как огромный красный пластмасс, между бусинами есть зазоры – иногда сомнения заканчиваются, но потом ты понимаешь, что это лишь пауза. Четки уверенности. Ракушка чувствительности на кожаном шнурке характера. Самое моё любимое – фенечка из детских кубиков – это украшение наивности и открытости. На кубиках давным-давно стерты все буквы.
Рядом с украшениями висят костюмы образов. Тут вы не найдете спайдер-мена, зато есть латексный костюм (дань моде на сволочность), найдете повседневные рваные джинсы и выгоревшую на солнце футболку. Здесь есть белая рубашка – наивный карьеризм, чистота и порядок. Здесь есть любимый кардиган-панцирь защиты и силы. Висит тут летнее пальто из телесного льна с красной подкладкой – дескать, я и так могу, и эдак. Свитер памяти, в нем уютно и тепло, в нем можно спрятаться и скрыться, он уже совсем безразмерный. Есть еще куча всякого шмота, который не имеет определенной направленности, но сочетается с тем или иным. Не самый скудный гардероб, и, он постоянно пополняется. Что-то подойдет, что-то совсем не про меня, но висит и будет висеть. Что-то давно вышло из моды, что-то уже не сходится на мне по размеру, а в чем то я явно утопаю.
Совершенно в хаотичном порядке разбросаны возможности и таланты. Старая нотная тетрадь, когда то служившая мне в музыкальной школе по классу вокала. Кусок пластилина на потолке - я очень любил лепить в детстве. Прямо под пластилином валяется глиняное что-то (глина не прилипла к потолку, потому и упала). Пара эскизов прилегающих силуэтов и совсем другие рисунки – одно из колледжа Мод, когда учился на дизайнера одежды, другое родом из детства. В разных углах разбросаны чешки, еще с детства, с бальных танцев. Потом были разного направления танцы, пожалуй, танец – это то, чем больше я занимался больше и дольше всего. И были современные, и латино, и верхний брейк, и джазовый танец. Я мог бы повесить туда диско-шар, но, во-первых – это пошло, а во-вторых – там, на потолке, уже висит пластилин. А еще, на маленькой полочке, в аккуратный рядок, стоят фигурки людей. Там есть нэцке (любил я восток всегда), есть пастушка, есть мальчик со скрипкой, есть керамический пупс, есть копилкообразный леший. Это полка психологии в навыке. Это попытка постичь Фрейда и Юнга, но как-то по своему: лишь для понимания людей. Пастушек, копилок, скрипачей и людей, другой культуры. Огромные песочные часы стоят вначале этой полки, в её конце – куча ежедневников.
На полу, возвращаясь к стеклянной таре, стоят бутылки. Там всевозможные настойки. Да, пусть и бутылки из под, но не из под пива или водки. В бутылке из под текиллы находится настойка чести. В бутылке из под джина – варево опыта. В бутылке из под вискаря – сексуальность. Экзотическое восприятие в бутылке из под Абсента. Коктейль галантности, изысканности, благородства – в бутылке из под банального Бейлиз.
Не заливать же всё это в 3-х или 5-ти литровые банки?

Наверху лежит маленькая коробочка, внутри её есть еще коробочка – меньше той. Не капуста, не матрешка, а так, ради понта. Внутри лежит синий камень. Он огранен наполовину природой, наполовину людьми. Он звездчатый - так распорядились небеса. Звездчатый сапфир.