Скажем так, это моя новая любовь. Очередное мое увлечение.
Удивительные способности, не обладая физической привлекательностью, иметь такую власть над мужчинами!

«Лиля Брик. Femme fatale»

«Ты не женщина, ты – исключение»
Владимир Маяковский
Власть красоты, власть сексуальности, власть безудержной чувственности, которая не имеет ничего общего с пустой сексапильностью многих современных кинодив – все это воплотилось в одной удивительной женщине – Лиле Брик. Ее образ никогда не укладывался в общепринятые рамки, даже в сегодняшнее время стиль жизни Лили Брик шокировал бы многих. Но она всегда верила в свою исключительность, и в эту избранность верили другие, начиная с самого нежного возраста. Её отец увлекался Гете, и старшую дочь назвал в честь возлюбленной великого немецкого поэта Лили Шенеман. Был ли это знак свыше? Интересный факт, в гимназии, «официальная» муза Маяковского отличалась ярко выраженными математическими способностями, ну а сочинения писал за неё влюбленный учитель - словестник. Ее привязанности были всегда связаны с талантом человека, его образованностью или определенными чертами его духовного мира. Маяковский, Брик, Родченко, Примаков и многие другие. В неё был влюблен французский кутюрье Сен-Лоран, который утверждал, что есть женщины, которые живут вне моды. «С Лилей Брик я мог откровенно разговаривать абсолютно обо всем - о любовных делах, о порядочности, о живописи, даже о политике... О моде, конечно, тоже». По собственному признанию Осипа Брика, его восхищала в ней безумная жажда жизни, он нуждался в ее редкой способности превращать будни в праздник. Кроме того, Осипа с Лилей объединяла и общая страсть: оба они увлеченно коллекционировали таланты, безошибочно распознавая в человеке Божий дар. С первых же дней своего замужества Лиля Юрьевна «держала салон», в котором собиралась творческая элита того времени - поэты, художники, актеры. Так она познакомила Майю Плисецкую с Родионом Щедриным - начинающим тогда молодым композитором. В ее доме можно было встретить Пабло Неруду и Рафаэля Альберти, Бориса Слуцкого и Андрея Вознесенского, Николая Черкасова и Валентина Плучека и многих-многих других, составляющих культурное достояние второй половины ХХ века. Но, не смотря на ограждающие слова всесильного вождя, Лиля испила сполна всю горечь людского непонимания. После смерти Маяковского - величайшего советского поэта, его образ стремительно канонизировался официальным литературоведением, его личную жизнь делали жизнью без Лили Брик. С этой целью ретушировались многие фотографии, где Маяковский запечатлен с Лилей Юрьевной. Образ женщины, которая так повлияла на талантливого поэта, старались всячески умалить. Многие годы её фотографии были табу. Что в ней было больше – утонченной интеллектуалки или страстной модницы, привозившей из своих заграничных поездок экстравагантные туалеты, чувственной разбивательницы мужских сердец или верного друга, не бросающего в трудную минуту? Свидетельства современников полны противоречивых доказательств и аргументов в пользу того или иного образа загадочной Лили. Феномен Лили Брик ещё в том, что не будучи весомой в творческом плане (хотя задатки талантливой художницы, балерины, скульптора - были), она создала удивительный перформанс из собственной долгой жизни. Но играть женщину–вамп без внутренней предрасположенности к этому – невозможно такой долгий срок. Может в этом – и разгадка Лили Брик, в том, что она в большинстве случаев не играла, а проживала свою реальную жизнь исключительной женщины, «femme fatale»?

Что всегда умела Лиля Брик, так это преподносить себя в выгодном свете. Этому имеется немало свидетельств - фотографии, сделанные в студиях Боассона (у которого, кстати, снималась и императорская фамилия), Бродовского, мюнхенца Хоффманна; ее запечатлевали фотографы-любители, а потом и мэтры советской фотографии. Например, для художника-конструктивиста Александра Родченко она настолько стала излюбленной моделью, что тот в 1923-1924 годах посвятил ей целую фотографическую "Лилиниану", снимая ее то для модных картинок, то для обложек поэтических сборников ("Про это" Маяковского) и агитационных плакатов-коллажей ("Книги Лениздата"). Лиля Брик идеально подходила для "имиджа" своего времени, пик которого пришелся на 1920-е годы. С одной стороны, неся за собой шлейф прошлой светской жизни, она, несмотря на не слишком идеальную фигуру, умела носить вещи и знала в них толк. Это качество она сохранила до последних дней своей долгой 87-летней жизни. Снимки же, на которых она позирует в Париже в 1924 году с сестрой Эльзой Триоле (в скором будущем женой Луи Арагона) в платьях от Надежды Ломановой, могли бы составить профессиональный портфолио модели. С другой стороны, не обладая аристократической внешностью, Лиля легко могла обратиться в пролетарскую агитаторшу, стоило ей лишь повязать косынку и превратить свой "чувственный оскал" в призывный возглас. Так она и кричит на знаменитой родченковской рекламе "Книги "Лениздата". В ее облике всегда ощущалось нечто собственническое и, говоря сегодняшним языком, консумеристское. На обложке "Про это" ее лицо советской женщины-вамп с глазами "круглыми да карими, горячими до гари" выглядит как круглая печать или "ex libris", поставленные обладательницей или коллекционеркой.

Довольно странно, что Лилю Брик не писали и не рисовали художники, не лепили и не ваяли скульпторы. По крайней мере такие примеры неизвестны. Сама же она по старой памяти пробовала себя лепить, но, видимо, не слишком удачно - судьба ее автопортретов также неведома. Видимо, она опасалась доверять свой образ постороннему, возможно, талантливому художнику, но в силу этого как раз способного цепким взглядом оценить ее на свой лад. Фотографию же можно было править кадрированием и ретушью. Достаточно сравнить снимки Лили, предназначенные для полиграфии, с домашними фотографиями.

Ее художественность сказалась в другом - Лиля Брик сама лепила свою жизнь, как бы разминая в пальцах разные судьбы, примеривая их материал к себе, а что-то и просто отбрасывала в сторону. Но с другой стороны, она и сама была материалом в руках более могущественных мастеров этого дела, которые могли ее смять в один миг. Однако этого не делали. Вокруг нее исчезали люди: в 1937 году расстреляли ее второго мужа комдива Примакова, Лилю не тронули. Она любила компанию творческих, порой непредсказуемых в поведении людей, имела, так сказать, "опасные связи" (хотя бы с заграницей), но дорожила своим спокойствием и комфортом. Для такой жизни был нужен особый пропуск, и такой у нее, по всей видимости, какое-то время был. И хотя в хрущевское время он оказался уже просроченным (началась травля в отношении "музы" Маяковского), в Париж ее неизменно выпускали. В чем был секрет ее власти над другими? Он стар, как мир: нужно управлять слабостями других. По ее словам: "Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают ему дома. Ну а остальное сделают хорошая обувь и шелковое десу..."

[450x315]
[430x281]