Помните, «Мио, мой Мио»? Вот и мой нежный принц. Со своим отцом-королем, превосходным скакуном и убиенным деспотом. Почему я, маленькая, влюбилась в Мио? А имя нравилось. Скажешь: «Мио», и остается только улыбнуться. Не застыть в смирении у окна, не остолбенеть от сурового взгляда. Нет, улыбнуться. Потому что Мио, потому что принц. Единственный принц.
Хотя нет, вру. Был еще Ленька. Сиротка Ленька с его полной, болезненной любовью к вихрастой Динке. Так, как не нравилась мне Динка, - нравился этот мальчик. Искренний, твердый, стойкий, решительный, гордый, благородный. Был бы он героем другой сказки – получился бы второй самый настоящий принц.
Наверное, это хорошая традиция – потенциальных принцев называть Леньками. Помню, и третий был. Тезка. Латинская гимназия, военная выправка. Ни капли чванства, такое же большое сердце, добрая душа. И опять – любовь. Запрятанная, тихая, но пытающаяся вырваться на свободу. Заглушаемая, удивительная. И не в него влюбилась – в них. В них двоих. И не было уже ревности. Может просто старше стала…

Детство строит воздушные замки. Нагромождает их, шлифует до совершенства, продумывает все детали. И когда приходит время эти замки рушить – сил не остается. Не в один миг и даже не в год. Всю зрелось. Каждый день и каждый год. По кирпичику.
Первая ссора с тем, кого можно было бы назвать Мио, да стыдно было. Разобрали башенку. Пощечина, - выбили окна. Разочарование – разнесли все интерьеры. Разрыв – взорвали левое крыло. Первый принц – первые разрушения.
А потом – все своим чередом. Замок постепенно, медленно, с усилием выстраивается. Не до полного размера, но так, чтобы можно было пустить в мысли второго, третьего….
И каждый раз это детское здание восстанавливается все сложнее.
А я верю, может по-детски верю: настоящие Леньки замкам разрушиться не дадут. Не дадут и все тут. А потому только ждать и остается. Созидателя