Блоги



> > Редакции <Йедиот> пришла в голову хорошая идея попросить самых разных людей
> > написать первую главу своей автобиографии. Из политиков, певцов, актеров и
> > бизнесменов мы выбрали человека, который никогда не дает интервью и ничего о
> > себе не рассказывает. Это - отставной судья, Госконтролер, доктор Миха
> > Линденштраус. А это - то, что он написал:
> > <Двадцать лет назад 1.200 судей собрались в Вене в гигантском зале <дворца
> > Ротшильда>. Все судьи Австрии. Меня пригласили прочесть лекцию об
> израильской
> > судебной системе.
> > - Дамы и господа! - начал я по-английски, поднявшись на трибуну. - В марте
> > 1939
> > года, в том самом месте, где вы сидите сегодня, стоял мой отец. Ему было 35
> > лет,
> > он был активистом сионистского движения, и у него был новорожденный сын -
> это
> > я.
> > А напротив отца сидел Адольф Эйхман.
> > В зале наступила гробовая тишина. Я мог на этом закончить. Бомба уже
> > разорвалась. Но именно из-за шока я решил продолжать. Я рассказал им, что за
> > полгода до начала Второй мировой войны Эйхман вызвал к себе делегацию
> > еврейских
> > лидеров Германии и Австрии. И мой отец, Аарон Вальтер Линденштраус - который
> > через много лет стал одним из свидетелей на процессе Эйхмана - предстал
> перед
> > ним, как сотрудник Еврейского Агентства в Берлине. Вместе с другими он
> > занимался
> > репатриацией немецких евреев в Эрец-Исраэль. Евреи хотели репатриироваться,
> > нацистский режим не возражал, и только англичане мешали, ограничивая число
> > сертификатов на репатриацию.
> > Эйхман самым унизительным образом отнесся к стоявшим перед ним двадцати
> > еврейским делегатам. Он орал на них, оскорблял и угрожал. До этого он их
> > выстраивал и перестраивал: <Ты - налево, ты - направо, ты - вперед, ты -
> > назад,
> > ты подойди, ты отойди!> И, когда они, наконец, встали по местам, Эйхман
> заорал
> > на моего отца: <Ты заплатишь своей головой и вы все заплатите головами, если
> > не
> > уберете отсюда евреев!> Точнее, он сказал не <евреев>, а <ваше еврейское
> > тряпье>.
> > И вот сегодня я стою перед вами - ребенок, который родился в нацистском
> > Берлине
> > и стал судьей в Израиле - и говорю вам: <У нас есть государство, в нашей
> > стране
> > - самая сильная демократическая система на всем Ближнем Востоке, и в случае
> > необходимости мы умеем защищаться>.
> > Я не рассказал им то, что случилось потом. Об этом я стараюсь не говорить.
> > Вскоре после встречи с Эйхманом было покушение на моего отца. Его пытались
> > выбросить из поезда. Англичане вывезли его в Лондон, и я остался в Берлине с
> > мамой, Маргалит-Маргаритой, которая работала лаборанткой в одной из больниц.
> > За
> > считанные часы до начала войны немец-профессор, у которого она работала,
> сумел
> > перевезти нас в Италию. Там мы дождались отца, все вместе уехали в Израиль и
> > поселились в Тель-Авиве.
> > В Израиле нам было очень трудно. Мы жили втроем в однокомнатной съемной
> > квартире. Отец, который был адвокатом, не нашел работы по специальности и
> > после
> > всего пережитого был не в состоянии сдать экзамен для получения лицензии.
> > Четыре
> > года он был безработным. Мама тоже не нашла работу, и пошла продавать по
> домам
> > косметику богатым женщинам, а я ходил вместе с ней, держа ее за руку. Из
> дома
> > в
> > дом, из квартиры в квартиру. У нее была постоянная клиентура, но большого
> > заработка это не давало. Каждый день после полудня мы доходили до дома
> > Бен-Гуриона, где садились передохнуть на скамейке. Жена Бен-Гуриона, Поля,
> > выходила к маме с печеньем или стаканом кофе, и они говорили по-немецки.
> > <Сколько зарабатывает ваш муж?> - спросила Поля. И мама, которой было стыдно
> > признаться, что отец не работает, сказала, что не знает. <Мой муж тоже мне
> не
> > говорит, сколько он зарабатывает, - прошептала Поля на ухо маме. - Значит,
> ваш
> > муж - богатый>.
> > Каждое утро я умолял маму, чтобы она не сидела рядом со мной в автобусе, а
> то
> > кто-нибудь из моих одноклассников услышит, что она говорит со мной
> по-немецки.
> > Я
> > знаю иврит с детства, но в Израиле мама не была в ульпане, не освоила язык,
> и,
> > с
> > моей точки зрения, было совершенно чудовищно, что она не говорит на иврите.
> > <Если ты хочешь сидеть рядом со мной, - просил я - не говори>.
> > Я начал историю моей жизни с конференции в венском <дворце Ротшильда>, а
> > закончу
> > ее на берлинской улице Майнеке, 10, где когда то была контора моего отца и
> > откуда тысячи евреев репатриировались в Израиль. Круг замкнулся полностью
> > четыре
> > месяца назад, когда немецкий Госконтролер, профессор Дитер Ангелес пригласил
> > меня выступить в Бундестаге. Я поставил условием, что буду говорить на
> иврите.
> > Мои немецкие коллеги удивились, но согласились. И посол Израиля предоставил
> в
> > мое распоряжение великолепного переводчика. Я слышал, что он великолепен,
> > потому
> > что немецкий - мой родной язык.
> > Я поднялся на трибуну Бундестага, посмотрел на людей, которые сидели в зале
> и
> > сказал на иврите: <Дамы и господа, спасибо, что пригласили меня вернуться в
> > город, где я родился. Вся семья моей матери погибла в Освенциме. Сегодня
> > Германия немало помогает Израилю, но еврейский народ никогда не забудет то,
> > что
> > вы с нами сделали. Маргарита Линденштраус тоже не забыла этого до самой
> > смерти,
> > и я, ее сын, стою здесь для того, чтобы об этом напомнить>.
> >
> http://www.eset.com





--
url=http://smiles.33b.ru/smile.109519.html] [показать][/url]
________________________________