Знать бы тебе, как я боюсь продолжать. И как я боюсь остановиться. Миг наслаивается на миг образуя течение жизни. Я считаю на французском, словно переворачиваю на языке фруктовые карамельки. Сколько слов еще не написано на моей коже. Сколько теней я растерял, вышагивая по неровным скалам чужих слов. Мальчик с мятными волосами, мертвенно глядящий на меня из зеркала прошлого. И тот человек с длинными белыми прядями, бесцветными глазами, голосом пронзающим меня насквозь самым острейшим и отравленным лезвием. И чернота впереди, там, где нет ни твоего, ни моего отражения, два призрака в будущем. Не помашут, не пошлют привета. Персонажи печальных книг, те, кого теперь вечно будут рисовать с пустыми глазами. Пускающий по венам стрелы из расплавленного золота, влажные вздохи во тьме. Робкие пальцы и неразборчивые прикосновения. Поцелуями Джульетты сбегающие от одиночества вечные дети. Сломанная и не правильно сросшаяся кость нашего нутра.

Знать бы тебе, как я боюсь продолжать. Знать бы тебе, как я боюсь остановиться. Или остановить ЭТО внутри себя. И потерять тебя, даже призрачный твой образ. Что если безумие умрёт во мне вместе с бесконечной тягой к тебе. К твоим тонким запястьям и хрупкости реальности. Буду ли я после умолять вернуть мне тебя, или же, пролетая над гнездом кукушки, даже не оглянусь на твоё лицо, промелькнувшее в толпе. Однажды, я видел человека без души. И никогда еще мне не было так страшно, как тогда. Я просыпаюсь посреди сна от твоего шёпота. И чтобы уснуть, вместо овец я считаю рёбра.