когда-нибудь Я исчезну окончательно, и всё, что связанно со мною, и даже Ты, всё исчезнет. Я думаю каждый раз - на этом месте не хватает еще одного шрама. И я беру лезвие снова. Раньше, раньше это было "слово", теперь это больше уже зависимость, надобность, необходимость выпускать наружу тупую беспричинную боль. Вопль в капле, струйке, красной нитке. Я скучал по тем временам, когда нагой, мокрый вылазил из горячей ванной, шатаясь брел до гостиной и падал в объятия софы или и вовсе пола. И вот я снова согрешил. Намешал химический эликсир Зыбкости и мутной глубины. Странное чувство это - сердцебиение шкалит, а мир вокруг катастрофически медленный и плавкий. А внутри всё бушует. Опьяняющее... Скучал. Но если раньше были руки, что меня кормили прямо в зовущий рот - сейчас я скармливаю яды сам себе. Как самоудовлетворяться под душем по утрам. Красная густая жидкость будто вскипает вслед за металлическим поцелуем, там, под толщею воды рассеивается завораживающе по коже, и лишь колыхни воду - взмоет с бархатистой вскрытой поверхности и растворится как дым в воздухе, выпущенный пошлым ртом как воздушный поцелуй пожелтевшему фильтру... Я так давно не делал ни единой затяжки, так хочется ощутить корнем языка табачный привкус. Раньше его можно было делить в поцелуе...

Ненавижу каждый миллиметр своего истинного Я. Своей сути... Гнилостная ветхая субстанция, что держится лишь на мечтах и надеждах. Не помню, сколько вчера расцарапывал грудную клетку. Нет, думал, что просто вожу по коже ногтями, но сейчас разводы покрылись багровыми корочками, будто ссадины, прикладываешь ладонь, а кожа горит будто. И там же, где свежие полосы. Так сладко ноет. Я должен погрузить себя на дно и ниже. Растоптать свои возможности. Оставить себя в полном одиночестве так, чтобы никто и не думал повернуть глазных яблок в мою сторону, чтобы никто не хотел смотреть во тьму. Зайдёшь туда, а там всё рушится, отслаивается и обваливается. Как после гнойников сходит кожа тончайшими слюдяными лоскутками. Мои глаза сейчас горят, окунал пальцы в чёрные тени и водил по белкам, а на утро едва разомкнул, ртутью подтекали весь день, алые, опухшие, зажмуриваюсь и закрываю ладонями. Мне не хватает холодных пальцев, они бы уняли жжение, агонию, вопль моего тела. Надавливаю пальцем на синяк над бровью и дрожу под рёбрами. Галлюцинирую от собственных прикосновений, от боли, от скопившихся веществ. Хочется провернуть нечто глобальное, отрезать кусочек, проткнуть спицей или вырвать/выбить себе зуб. А я только сдираю стенами подъезда кожу на костяшках и снова беру в пальцы тонкий лист металла, тоскуя по обжигающим поцелуям, пытаясь согреться подняв температуру собственного тела. Желая заставить стены и потолок плясать, таять.

Пытаясь вернуть себе любовь.