Как сладки губы с мазком ревности и крови, как глубока тьма, вынашиваемая проклятым чревом. Как трепетны невинные пальцы. И слово, что обронили в пропасть умершей надежды... Так тяжело. И та улыбка, что рождена была из ненависти, горчее смертоносного яда. И как самообман схож с зависимостью от опиатов.

Как счастливо, когда всегда остаётся кто-то для безответной и невыносимо-слепой любви. Как радует, когда есть кто-то, при взгляде на кого сжимает сердце и влажная пелена застилает безответный взгляд. В мире, где любовь эфемерна - годами хранить любовь к одному единственному человеку, ликуя неизменности столь обреченных на одиночество чувств. Средь всех любовей - одна живучая и горячая. Горькая, желанная...

Клуб анонимных садомазахистов, где каждый в маске из условностей. Где поцелуи наравне с порезами, удушье и объятия... Где сила чувств выражается и силой сомкнутых пальцев. Выгнутые спины, стянутые запястья и лодыжки, сжатые бедра, напряженные шеи и сомкнутые зубы... Где чувства заменяют эмоции. Где пряник стонет под кнутом. И в полутьме, в горячем душном воздухе, тоскует Дьявол...

И в целом мире не придумано тех рук, где есть покой и дом для душ, растущих в тесных бочках и колодках. И есть всегда "прощай", но в слух никто не чувствует "всегда". Мир, где нет того, за что возможно было бы расстаться с жизнью. Похожий более на сон предвещающий погибель, где обреченный видит пустую трассу, пожираемую туманом и сумерками, разбитую машину, автодорожный знак... И никогда не видит конец или начало асфальтовой дороги. И если в голове внезапно вспомнится мелодия - то обязательно тревожные клавишные. А все часы в хозяйском доме ходят лишь на единичное деление вперед и вновь назад. И даже смерть не предвещает избавление. Скорее то, что сон, где трасса превратится в вечность, чуть влажную и тихую. Где память сгинет словно крупица снега, коснувшаяся ладони, словно вода на солнце обратившаяся в пар...

Мысли, спотыкающиеся, идущие упрямо, но пьяные. На грани, вдоль обрыва, над скалами, торчащими из океанских волн. Зовущие своими острыми вершинами, манящие как мягкая пастель. Натягивающие на плечи свои сутулые промокший тонкий плащ, мысли... Упрямо лелеющие совершенный образ и невозможные желания. Мысли, отравленные беспочвенной любовью...

Бокал, где темное на дне, похожее на кровь, но не живое как она. И три пустые темные бутыли - превращенные отчаяньем в осколки у стены, разбросанные по плитке пола. Заполненная до отказа трупами сигарет пепельница с их прахом... Заполненные сигаретными ожогами/влажными ртами с сукровицей кисти и запястья. Над утренним туманным осеннем полем, где еще не все пожухли травы, где все еще роса не уступает инею - два человека. Один - спиною отдает земле своё тепло, сквозь влажную одежду и смирение. Второй - чей голос без слов рождает песню, которую тончайший свет разносит над травой... оставленной луной, но солнцем еще не встреченной. 

Колыбельная и колыбель...