Когда избитого Марвиуса, со связанными за спиной руками, повели по коридорам, он знал, куда его ведут. Воргины скоры на расправу. Все тело болело, на лице были следы побоев и ссадин - воргины сорвали на нем злость однажды ночью. Поинтересовались, не замерз ли монах. Когда Марвиус сказал что не прочь бы чтобы те протопили немного, воргины обозлились и набросились на него с кулаками. Их было семеро. Марвиус врезал одному или двум, но избежать избиения не смог.
Один его глаз полностью запух и не открывался, а вторым он наблюдал за возбужденной беготней по замку Безымянных братьев и воргцев. Первые шастали по Йомсборгу как привидения, а вторые собирались небольшими кучками и о чем-то шептались по углам. Видя идущего Марвиуса, которого вел конвой из десяти молчальников, воргцы не скрывали насмешек и открыто говорили монаху, что его ждет впереди. Марвиус и так уже знал, что его ведут на так называемый суд. Он искал глазами детей и Гюйль, но не находил. Спрашивать Безымянных было столь бесполезно, как и разговаривать со стенами в камере.
Марвиуса ввели в огромный белый зал, заставленный полукругом скамьями, на которых справа восседали воргцы, а слева - Безымянные братья. Молчальники были в серых невзрачных балахонах. Тут собралась вся верхушка борцов веры в Ворга, начиная от Старших Адептов и заканчивая младшими. В центре зала было свободное место и один стул. Неподалеку находился небольшой столик с табуретом, на котором сидел писарь, в обязанности коего входило протоколировать ход процесса. При появлении Марвиуса зал замолк. 600 человек, половина из которых могла разговаривать, замолчали. В первом ряду сидела молодая светловолосая женщина, облаченная в боевую куртку и штаны. Возле нее стоял боевой молот. По всей видимости, других женщин в зале не было. Марвиус сделал вывод что это и есть правительница Марго. Рядом с женщиной сидел Красторх и еще какой-то человек, по сановитости не уступавший Главе Совета Ворга. Вторым человеком был Рихард Керк - глава Ордена Безымянных молчальников. Внимательно присмотревшись к монаху, Марго что-то прошептала Красторху. Марвиуса поскорее погнали в центр зала и усадили на стул.


- Как вы посмели его избивать? - спросила Марго у Красторха. - Мало того, что вы нарушили мой прямой приказ, убили моих людей, так еще и издеваетесь над пленниками.
- Правительница, воргцы в этой стране служат Воргу в первую очередь. Интересы бога стоят выше интересов и приказов правителя, вы уж простите, - ответил Красторх, ожидая поддержки от Керка. Тот важно кивнул, подтверждая каждое слово воргца.
Марго вынуждена сносить эти оскорбления ради спокойствия в стране. Она поняла кто истинный правитель в стране. Воргцы, вот кто.
- Я помиловала их... Что вы намерены сделать с ними?
- Монаха ждет участь всех еретиков в нашей стране. Гюйль с Турахом обвинены в измене и также будут наказаны, - сказал Керк. - Как и мой брат по вере, я считаю, что сейчас не время для человеколюбия. Мрахусцев ждет кое-какое снисхождение, но не ночнику.
Марго захотела вернуться в свой замок, чтобы не видеть всего происходящего. Ее Дикие находились снаружи замка, их не пустили на территорию Йомсборга. Она была в этом замке первый раз, и конечно была допущена к этому процессу в порядке исключения.
Зал был очень просторен, с двумя овальными окнами, которые сейчас были приоткрыты. Стены и пол были ослепительно белого цвета, а куполообразный потолок имел желтоватый окрас. Наверху на мрахусском были надписи: "Смерть еретикам", "Каждый чужеземец в Мрахусе найдет свою гибель", "Ворг покарает неверующих", и так далее. Этот зал назывался Залом Чистоты, что должно было означать очищение от скверны еретиков.
- А теперь мой выход, - улыбаясь правительнице, сообщил Красторх. Он важно, очень медленно, чтобы лишний раз подчеркнуть свое высокое положение, двинулся к усаженному на стул Марвиусу. Для безопасности позади монаха находились два вооруженных воргца. Красторху ничего не угрожало, тем более что у самого в ножнах был острый меч.
- Братья по вере, - громогласно произнес Красторх обращаясь к присутствующим, - я рад приветствовать вас в этом Зале. В канун священного дня Граххара, мы вынуждены не готовиться к празднованиям, а заняться процессом над еще одним чужаком, явившемся в нашу страну. Правительница Марго помиловала этого человека, и я бы как Глава Совета с радостью поддержал ее решение, как и Совет, я думаю, что и Безымянные братья также не оспаривали бы этого решения. Безусловно, этот человек был бы просто выслан из нашей страны и дело с концом. Но слишком велика его вина, чтобы отпускать этого еретика! Перед вами монах Церкви Ночи, еретик по имени Марвиус. Он обвиняется в пропаганде своей ложной веры в нашей стране, а также в шпионаже. Это очень тяжкие обвинения, братья мои. Его вину нечего доказывать, достаточно чтобы он сам признался в том, что является монахом. Исходя из этого, я задаю вопрос этому еретику, является ли он монахом Церкви Ночи?
Марвиус покосился на Красторха одним глазом. Он понял, что его о чем-то спрашивают, но сути вопроса понять не смог. Красторх говорил на мрахусском. Ему пришлось повторить свой вопрос на мовэрийском. Марвиус хотел встать, но воргцы связали его по рукам и ногам, привязав к стулу.
- Да, я монах Церкви Ночи и горжусь этим, - ответил Марвиус. Красторх победоносно улыбнулся. - Что смешного?
- Смешное в том, что скоро я буду наблюдать за твоей смертью, - ответил Красторх. А к остальным продолжал обращение так: - Итак, братья, еретик не скрывает своего причастия с Церкви Ночи. Какое наказание в нашей стране ожидает еретиков?
- СМЕРТЬ! СМЕРТЬ! СМЕРТЬ - неистово кричали воргцы, вскидывая вверх мечи. Молчальники топали сапогами по полу, заглушая крики воргцев.
- Тише, братья. Продолжим этот процесс, - сказал Красторх. В центр зала вышел также Керк. Он задал Марвиусу следующий вопрос:
- С какой целью вы находитесь в Мрахусе?
Красторх перевел вопрос, но монах предпочел промолчать. Он не имел права раскрывать тайны... Хотя какая уж тут тайна? Ведь правительнице все известно. Трой с ней разговаривал. Так почему же она молчит? Марвиус поглядывал на Марго, но та всегда отводила взгляд, избегая встречаться смотреть прямо в глаза монаху. Тогда Марвиус понял, что это конец.
- Отвечай, еретик, не принуждай меня прибегать к пыткам.
- Чего ты хочешь от меня? - спросил Марвиус. Он действительно не понимал, чего они хотят.
- Правды. Скажи всем, кто ты есть и что тут делаешь, - прошипел Красторх, от злости брызжа слюной.
- Всю свою жизнь я служил Ночным богам, - сказал Марвиус. - Все остальное воргинов не касается.
- Дурак, - прошептал Красторх в ухо монаху. Всем остальным он сообщил, что еретик отказывается говорить правду и нуждается в дополнительных инструментах дознания.
Двери с шумом открылись, и в Зал Чистоты вошел полуголый медведеподобный уродливый человек с двумя ножами за поясом. Его грудь и спина были обильно покрыты шрамами и ожогами, а от улыбки всем становилось не по себе, даже воргцам. В огромных руках он сжимал мясницкий нож, который был в крови. Этого человека звали Медведь. Никто не знал его настоящего имени, вернее, не хотел знать. Достаточно того, что он великолепно выполнял свою работу, делал то, что у него получается лучше всего, и в этом ремесле равных в Мрахусе ему не было. Медведь был допросником уже около десяти лет. Следом за ним ступали воргцы, несшие колодку и деревянные колья. Они испытывали к своему учителю огромное уважение. Безымянные братья давно хотели переманить Медведя к себе, но тот наотрез отказывался, отвергая даже деньги. Рихард Керк не мог объяснить подобного поведения допросника, в котором очень нуждался. Уж очень много врагов веры развелось в стране. Молчальники с двух сторон тащили стол с набором инструментов, предназначенных для дознания.
- Брат Медведь, займитесь этим еретиком, - брезгливо сказал Красторх, кивком приглашая Керка вернуться на свои места и не мешать мастеру получать истинные факты.
- Когда ты, еретик, захочешь сказать нам всю правду - скажи слово "Милости", тогда пытка прекратится, - посоветовал Красторх, наклоняясь к самому уху монаха. - Советую тебе не затягивать с этим, потому что развлечения в компании Медведя никто не выдерживал. Не будь дураком.
Набрав в рот слюны, Марвиус плюнул прямо в лицо Красторха. Воргец молча вытерся и гордо прошествовал на свое место, на ходу бросив допроснику: "Приступай".
- Я против подобных методов, Глава Совета, - недовольно проговорила Марго, вложив в свой голос максимум протеста, на который могла пойти в разговоре с воргцем.
- Я делаю это не потому что мне нравится, совсем нет, правительница, - отвечал Красторх. - Как и вы, я должен защищать наш народ. А если в нашу страну вероломно вторгается шпион и еретик, я нельзя быть уверенным что он здесь один. Быть может это подготовка к вторжению Мовэрии... И опять-таки эта история с похищением детей короля Эдинга. Мне не нравится все это, я именно поэтому Совет Ворга и Безымянные братья решили во всем разобраться. Именно поэтому мы устроили этот процесс.
- Что вы собираетесь сделать с детьми и этой охотницей? - спросила Марго. Судьба монаха ее мало интересовала. Как и все мрахусцы, она терпеть не могла чужаков, тем более проповедников другой веры, с которой в Мрахусе было покончено давным-давно.
- Мы еще не решили, - ответил Керк. - Мой орден предлагает выдать этих детей королю Джозефу.
- Мы успеем это сделать в любой момент, - возразил Красторх. - Гораздо важнее сейчас разобраться во всех деталях этого мерзкого дела. Не сегодня-завтра монах все расскажет, и тогда мы узнаем все что нам нужно. Возможно, он укажет нам где скрывается этот Трой.
- Я не согласна с вами, - заявила Марго как можно тише. Это предназначалось только для двоих человек - Красторха и Керка. Услыхав слова правительницы, Красторх предпочел сделать вид что не расслышал этого и с хорошо наигранным вниманием уставился на Марвиуса. Керк же нахмурил брови и задумался, после чего наклонился к самому уху Марго, и, ощущая запах ее тела, сказал:
- Вы пытаетесь противостоять лавине. Не забывайте что вы всего лишь женщина, к тому же одна. Не идите против двух могущественных Орденов, иначе вас просто раздавят.
- Это угроза? - спросила Марго так же в ухо Керка.
- Нет, это совет друга.
Красторх слышал достаточно чтобы понять куда клонит Марго. Он давно знал, что правительница недолюбливает воргцев. Но чтобы настолько? Делая вид что заинтересован происходящим в центре зала, Красторх размышлял может ли осмелиться Марго поднять Диких и устроить войну. Он взвешивал все "за" и "против", размышляя, что выиграет, а что потеряет правительница при такой затее. Он понимал, что Марго очень смелая и сильная, но готова ли она совершить подобное безрассудство? Она не дура. Даже если она и окажется дурой, вместе с молчальниками воргцы разобьют Диких.



Медведь зашел за спину монаху, предварительно взяв с подноса щипцы. Мгновением позже Марвиус ощутил сильную боль в мизинце левой руки. Он сдержал крик, готовый вырваться из его рта. На глаза выступили слезы, но монах держался из последних сил. Он чувствовал, как кровь хлещет с раздробленного пальца.
- Говори, - сказал Красторх. - Не вынуждай Медведя тебя калечить.
Монах закрыл глаза, не желая видеть мерзких воргинов. Он призывал Ночных Богов помочь выдержать эти муки, так как считал, что это только начало.
- Примерь на его ногу сапог, - приказал Керк. Медведь кивнул и дал знак воргцам снять с монаха обувь.
Колодка для раздробления ног представляла собой две доски, которыми умело накрыли ногу монаха. Марвиус знал что это за приспособление, но никогда не думал что ему придется испытать это на себе. Он читал о пытках, при помощи этих колодок, и это было поистине страшные муки. При вколачивания очередного свая в доску, та сжималась, превращая зажатую ногу в кровавое месиво из мяса и костей...
Медведь приготовился лично забивать клинья, отправив помощников к столику с инструментами. Марвиус ощутил легкое давление в ноге. Он представил, как сейчас доски начнут сжиматься, и ему стало страшно. Так страшно ему не было перед сражениями я южанами, когда ему приходилось вместе с двадцатью мовэрийцами защищать замок от многочисленных южан... Тогда все было по-честному, ты против врага, а там будь что будет. Сейчас же ситуация была совсем другой. Он попал в лапы людей, не ведающих жалости к своим врагам, к настоящим религиозным фанатикам, готовых истреблять всех несогласных. Южане тоже были не подарок, те еще варвары, но мрахусские воргцы переходили всякий предел в изощренности.
- После этого ты останешься калекой, еретик, - с места сказал Красторх. - Уверен, что тебе есть из-за чего терпеть такие муки?
Марвиус облизал пересохшие губы и вновь посмотрел на Марго. Он ждал от нее помощи, поддержки, чего угодно. Она ведь разговаривала с Троем, и судя со слов рыцаря, имела свою голову на плечах. Так почему же она не прекратит все это? Неужели воргцы имею над ней такую власть? Ответ был очевиден. Значит, на этот раз никакой надежды на спасение нет. В том, что его убьют в любом случае, монах не сомневался. Скажет он им что-то или нет, его участь уже предрешена. Ночные Боги требуют его к себе. Марвиус ожидал явиться к ним немного позже, но час его приближается и ничего с этим не поделать. Все неизбежно. Воргины хотят знать правду, но какую? Трой ведь все рассказал правительнице. Быть может, Марго ничего им не говорила? Или они сомневаются во всем? Скорее всего, она ничего не рассказала своим воргцам.
- Я ни о чем не жалею, воргины, - сказал Марвиус. - Слышите, всю жизнь я служил Ночным Богам и ни секунды не сомневался в их величии и благосклонности. Если им угодно, я умру за них. За свою веру. Вы не дождетесь от меня ничего. Я буду нем как ваши молчальники.
Красторх нехотя перевел кое-что из сказанного монахом, и это весьма не понравилось присутствующим в Зале Чистоты.
- Сперва ты будешь орать нечеловеческим голосом, истекая кровью и наслаждаясь болью и треском ломающихся костей, - грозно крикнул Керк. - Хватит с ним церемониться, Медведь. Вбивай первый клин!
Еще не успело умереть эхо от голоса Керка, как Медведь вбил первый кол. Марвиус еще не чувствовал боли, но ощущал что кровь в ногу скоро перестанет поступать. Со вторым вбитым колом пришла боль. С третьим - она стала почти невыносимой. Когда Медведь забил четвертый клин в доску, из которой сочилась кровь, Марвиус вскрикнул и потерял сознание. Если бы не крик, хруст ломающейся кости услышали все.
- Привести его в сознание! - неистово вопил Керк. Он вскочил с места и побежал к монаху, при помощи пощечин намереваясь привести того в сознание. Лицо монаха было бело как снег. Когда Медведь освободил раздробленную ногу монаха, все увидели что от ноги мало что осталось. Она выглядела как кровавое месиво, из которого торчат кости....

Очнувшись в камере, Марвиус ощутил страшную боль в ноге. То, что от нее осталось было плотно забинтовано какой-то грязной тряпкой. Во рту монах ощущал привкус вина. Должно быть, мерзавцы боялись чтобы он не умер. Он сожалел, что не имеет никакого оружия, иначе непременно перерезал себе горло. Его лишили возможности самому прекратить существование. "Трой, мне конец. Не сегодня, так завтра я встречусь с богами. А тебе предстоит выжить, где бы ты ни был. Иначе зачем тогда все это? Ради чего?", - думал монах. Он не ощущал холода, только боль.... Трой доверился правительнице, а та предала его и всех. Ей известно все о детях Эдинга и о цели их защитников. Но она боится вступать в конфликт с воргинами.
- Очнулся наконец? - спросил Красторх, входя в камеру с Керком. - Вот видишь, а ты переживал... Еретики очень живучи. Они как паразиты, размножаются стремительно и убить их сложновато. Я тебе говорил, Керк, что этот ублюдок быстро не умрет.
- Чего вам надо? - прохрипел Марвиус. - Добить меня пришли - так делайте свое дело и убирайтесь! Или дайте мне нож - я сам себя зарежу.
- Не надейся на легкую смерть, выродок, - усмехнулся Красторх. - Ты все расскажешь, даже то чего не знаешь.
- Вам нужен показательный процесс для устрашения собственного народа, - понял Марвиус. - И правительницы. Это ведь ее вы хотите запугать.
- Ты прав, еретик, - одобрил Керк. - Мы преследуем несколько целей. Твоя вина заключается в своей вере. Мы пришли к тебе с предложением. Если ты согласишься, мы оставим тебе жизнь. И жизнь Гюйль. И детей... Все, ради чего рисковал твой Трой... Эти дети, не так ли? Сделай то что велено, и ни один волос не упадет с их головы.
Красторх наклонился к монаху и продолжил за Керка:
- Первое: ты скажешь где искать Троя, второе - публично отречешься от своей гнусной веры, третье - признаешься в шпионаже. Учитывая признание, правительница дарует тебе и друзьям жизнь. В противном случае их казнят. Выбирать тебе, еретик.
- Нет! Нет! - крикнул монах. - Никогда!
- Дурак! Какой же ты дурак! - вышел из себя Керк. - Переведи ему, что завтра он лишится второй ноги. А послезавтра - рук. Он будет подыхать в нечеловеческих муках в назидание всем чужакам-проповедникам еретической мерзости.


- Вы слишком добры, владычица, - слащавым тоном проговорил Красторх, и словно кот, развалился на диване с красной драпировкой, прищуриваясь и смакуя сладкое вино. Керк сидел в кресле и тоже потягивал вино, только сухое. Марго сидела за столом, рассматривая воргцев как совершенно незнакомых людей. Как к ним относиться? Как к врагам или как к друзьям? До этого Марго позволила себе сказать, что так издеваться над монахом не имеет никакого смысла.
Они расположились в трапезном зале замка. Есть никто не хотел, а вот выпить не мешало. Трапезная была довольно скудно обставлена, как и все в замке Йомсборг. Воргцы старались вести довольно аскетичный образ жизни, презирая пышности и золото. Достаточно того, что в трапезной на стенах висели алые гобелены с вышитым Воргом, пожирающим грешника. На стенах также висели портреты некоторых знаменитых воргцев, стоявших у истоков веры в Ворга, которые с мечами в руках боролись за истинную веру.
- И чересчур человеколюбивы, - подтвердил Керк. - Владычица, мы также люди не злые. Но закон Мрахуса суров. Мы вынуждены показательно расправиться с этим еретиком. Тем более, он упирается, отказывается признавать свою вину. Он заслужил все эти муки.
- В чем его вина? В том, что он верит в Ночных Богов? - спросила Марго, зная что вступает на хрупкую почву и готова в любой момент спровоцировать гнев воргцев. - А если бы к вам попал верующий в Ашана или в кого-бы то ни было еще - его бы ждала та же участь?
- Конечно, - без промедления ответил Красторх.
- Мне кажется, что вы сводите счеты с этим монахом... Никак не можете забыть, что война между вами и ночниками давно закончена, - сказала Марго.
- Война закончится лишь тогда, уважаемая правительница, когда последний ночник захлебнется собственной кровью, не ранее, - грозно процедил Керк, наполняя следующий бокал. - И вообще мне кажется, что мы зря так долго готовились к этому процессу. Надо было еще двадцать дней назад четвертовать его на Площади Ворга.
- Война продолжается, правительница, - хмыкнул Красторх. - Вам может это не нравится, но поделать вы ничего не можете.
Марго поняла, что Красторх говорит о процессе над Марвиусом.
- Что будет с детьми? Я так и не добилась от вас ответа, - сказала Марго.
- Пока еще не знаем. Такие решения не принимают поспешно, - ответил Керк.
- Я бы убила вас если бы это спасло узников, - открыто заявила Марго. - Однако понимаю, что разожгу в стране смуту. Мне нет дела до этих чужаков, просто ваши методы слишком жесткие. Его надо уважать хотя бы за то, что не предал свои идеалы.
- Его идеалы лживы! - воскликнул Керк. - Неужели вы не понимаете, что это попытка насадить тут свою веру со стороны Церкви Ночи?
- Вы выдаете желаемое за действительное, Керк. - Марго направилась к выходу.
- Вы покидаете нас? - поинтересовался Красторх.
- Я возвращаюсь в Субир. Здесь мне делать нечего...
Когда за ней закрылась дверь, Красторх с Керком многозначительно переглянулись.
- Она не простит тебе убийства ее людей. Тогда ты перегнул палку, - сказал Керк.
- Да брось ты. Что сделано - то сделано. Пускай дуется себе на здоровье, только помалкивает и не вмешивается в вопросы веры. Сами все сделаем. Достаточно того, что она побывала на первом дне процесса. Согласна с этим или не согласно, но она это одобрила официально. Так что завтра продолжим с этим еретиком. За ночь он подумает...
- Сомневаюсь, что мы сможем его сломать пытками.
- Тогда он умрет. В принципе он умрет в любом случае. За это и выпьем. - Красторх довольно улыбнулся, допивая свое вино.
Он вспомнил какой Марго была на Ледовой арене, когда сражалась за титул правительницы. Бои длились четыре дня, желающих сразиться за трон было очень много, но Марго была лучше всех. Ее убийственная красота вводила в заблуждение многих противников. Не ожидая от хрупкой девицы подвоха, они открыто насмехались, но когда начинали терять конечности и головы, улыбки слетали с их посиневших уст. Чем бы она не сражалась, мечом ли, топором или молотом, - Марго выглядела просто неотразимо. В просторной боевой куртке и обтягивающих штанах, с распущенными волосами, она справлялась со всеми. Глядя на нее, Красторх иногда забывал о данном обете целибата, которого все воргцы должны строго придерживаться. Он не мог до конца убить в себе желания, которое возникало при виде Марго. Если бы Ворг не запрещал своим слугам сексуальных утех, Красторх попытался бы лечь с ней в постель. Ее почти никогда не видели в компании мужчин, в Мрахусе не было слухов о ее любовников, и Красторх подумывал не девственница ли она. Проверить свою догадку мешали священные манускрипты, найденные в горах Кулонии... Некогда в Ворга веровали почти все народы мира, кроме дикарей, конечно. Были моменты взлетов и падений этой религии, но почти всегда воргцам удавалось заставить еретиков уверовать в истинного бога Ворга. Не так давно и Мовэрия была на верном пути, а ныне же у власти стоит еретик Джозеф, поклоняющийся проклятым Ночным Богам. Народ пребывает в неведении и хулит воргцев. Когда-нибудь воргцы возьмут верх и в Мовэрии, и на Юге и много где еще... Красторх верил в победу Ворга во всем мире, даже неизведанном. Он представлял себе как корабли с воргцами на борту будут открывать новые земли и обращать в свою веру грязные дикие племена и кланы, встретившиеся на пути. От раздумий его отвлек Керк.
- Быть может, вы слишком жестоки с нашем братом Турахом?
- С чего вы взяли, брат Керк?
- Ведь он стремился восстановить наше влияние в Мовэрии.
- Заключив соглашение с мальчишкой, находящимся в изгнании? - фыркнул Красторх. - Я приветствую стремления Тураха, но вынужден заметить что он не видит дальше собственного носа. Мы не должны унижаться перед мовэрийскими королями, тем более перед мальцами, у которых грудное молоко с губ не сошло. Не мы должны просить, а нас должны умолять, чтобы Ворг взял под опеку их страны. Короли должны на коленях ползти к нам, а не мы к ним.
- Долго нам придется ждать... Джозеф не намерен принимать веру в Ворга. Все переговоры, которые наши братья проводили с ним, не принесли результатов. Он мечется.
- Жалкий еретик, - ненавистно сказал Красторх. - Я бы с превеликим удовольствием понаблюдал за его метанием на костре. А что если выдать ему детей, а взамен потребовать восстановления воргцев?
- Если эти дети так для него важны...
- Они важны. Фактически эти дети претенденты на его корону... Ради сбережения своего трона, этот еретик-узурпатор откажется от веры в своих божков. Пора написать ему письмо. А Марго подпишет.
- А если не подпишет? - Керк сомневался в правительнице.
- Тогда хватит наших подписей. Пришла пора надавить на него. А тем временем мы казним этого монаха и Тураха, который забыл о том, что являлся всего лишь Старшим Адептом, и не имел никаких прав заключать сделок с кем бы то ни было.
Красторх был настроен решительно. Он хотел покончить с предателями в Мрахусе и восстановить Орден Ворга в Мовэрии. Хватит там править еретикам.



Марвиус чувствовал, что жить ему остается день-два. Никакой надежды на спасение нет. Даже если Трой и жив, он не сможет взять штурмом этот замок. При штурме Даркена у Троя был отряд, а сейчас у него нет ровным счетом никого. Все его друзья томятся в плену, ожидая своей участи. Марвиус пытался заснуть, но сон никак не приходил. Рана в ноге болела ужасно, и только холод сдерживал нагноение. Марвиус помнил как гнили тела прямо у него на глазах... Много тел воинов, мовэрийцев и южан, валялись на поле и под распекающими лучами солнца, гнили и становились легкой добычей для мух, а затем и падальщиков...
Солнце жгло невыносимо. Доспехи накалялись до такой температуры, что на них можно было жарить яйца. Если бы воды хватало, можно было бы ее использовать для охлаждения горячего металла. В последнее время с Мовэрии начали задерживаться обозы с водой и едой. Находясь на границе с Южным Королевством, мовэрийцы не находили никакой поддержки со стороны местных южан, которые тут проживали. Каждый южанин, от мала до велика, брался за оружие и сопротивлялся. Мовэрийцы валились с ног от жары, болезней и голода. Сэру Трою было поручено отправиться на путь, через которые приходили обозы. Было подозрение что там засели южане, перехватывающие все, что посылалось мовэрийской армии из дома. Когда Трой заговорил об этом с Марвиусом, монаха не нужно было уговаривать примкнуть к отряду из десяти человек. Он был рад отправиться с Троем на разведку и очистить пути от южан. Они ехали в тишине по открытой пустынной местности, прислушиваясь и присматриваясь ко всему. В безоблачном небе кружили голодные хищные птицы, высматривающие чем бы полакомиться. Проклятое солнце, от которого нельзя было укрыться, бесило всех. Не было мовэрийца, который бы не проклял лишний раз эту жару. Воины хотели дождя, похолодания, но ничего этого не было. Учитывая то, что они находились всего лишь на границе, никто не представлял что-же творится в самой стране южан.
Казалось, все Южное Королевство намеренно решило уморить мовэрийцев ужасным климатом. Мовэрийцы гибли не столько от мечей южан, сколько от всей местной атмосферы. Некоторые сходили с ума, бывали случаи дезертирства. Беглых старались сразу же изловить и публично казнить, чтобы сохранить дисциплину в армии. Поскольку деревьев почти не было, дезертиры избегали смерти через повешение. Их убивали быстро, перерезая горло прямо на глазах солдат.
Внезапно Трой попридержал Бешеного и поднял вверх руку, предостерегая отряд о опасности. Впереди на трех верблюдах убегали южане. Некоторые солдаты захотели немедля отправиться в погоню, но Трой сказал что это сильно смахивает на западню. Марвиус тоже так считал, хоть и не видел вокруг ничего подозрительного, кроме удаляющихся впереди трех неясных фигур. Отряд перешел на шаг. Они въезжали в какую-то рощу из колючих растений, смахивающих на сухие деревья, только без листьев. Как они могли расти в подобном климате, трудно было сказать.
- Будьте начеку, - приказал Трой. Никто с ним не спорил. Марвиус обнажил меч, и в этот момент на него набросился дикий южанин. Его лицо было в пыли и трухе от растений, а в руках он сжимал короткую саблю. Удар пришелся по доспеху, и пока южанин вновь заносил руку для очередного удара, конь Марвиуса растоптал нападающего. В тот же миг из рощи вылезло пятеро полуголых южан с саблями и ножами. Расправиться с ними не составляло никакого труда. Все солдаты были в отменной форме. Добив врагов, отряд отправился в погоню за южанами на верблюдах. По всей видимости, те знали, что за ними гонятся, поэтому гнали своих животных, не щадя.
- Надо взять их живыми, - сказал Трой. - Должно быть это лазутчики. Они не должны добраться до своих.
- За ними! - крикнул Марвиус, подгоняя своего коня. Солдаты одобрительно закричали, пускаясь в погоню. Южане оглядывались назад, что-то крича. По всей видимости, они были напуганы превышающей численностью врагов.
- Быстрее, они не должны завести нас в новую засаду! - кричал Марвиус. Ему удалось догнать одного южанина и сбросить его с верблюда. Отряд погнался дальше, преследуя двух оставшихся.
- Бросай оружие, - сказал монах. Южанин дико озирался по сторонам, выкрикивая что-то на своем языке. Он защищался двумя саблями, молотя ими воздух, подобно мельнице. Южанин предпочел сражение сдаче, призыву к которой не понял. Марвиусу нужно было обезоружить противника, а сделать это с человеком, вращающим сабли, было не так-то просто. Еще сложнее взять этого южанина живьем. Если бы его надо было убить, монах давно б покончил с ним.
- Сдавайся, - крикнул Марвиус. За ход войны некоторые южане знали основные слова на мовэрийском, равно как и мовэрийцы знали некоторые понятия южан. Южанин понял, чего от него добиваются, и еще яростнее завертел саблями. Тогда Марвиус бросился на него, выбив, сперва одну саблю из рук южанина, а затем и вторую. Южанин был повержен и связан. Марвиус стал дожидаться свой отряд, который рано или поздно должен вернуться тем же путем. Монах посмотрел на южанина и проявил к нему сочувствие. Тот был измотан и довольно жалок. Марвиус хотел ему дать воды из своего бурдюка, однако южанин не стал пить, а лишь злобно окрысился, показав желтые зубы.
- Я не стану тебя травить, дурак, - добродушно сказал монах. - Смотри.
Монах сам отпил воды, затем вновь протянул бурдюк южанину. На этот раз пленный начал пить. Марвиус не испытывал к этому человеку ненависти, хотя и понимал что перед ним враг, готовый в любой момент убить его. Южане не знают пощады к своим пленным. Скольких мовэрийцев они заморили в плену! А ведь южане сами начали эту войну. Эту бессмысленную войну.
- Скажи спасибо, что я не горю желанием отрезать тебе уши, что впрочем ты заслужил, - говорил монах, усевшись около своего коня. - Сейчас вернется отряд, и ты все расскажешь. Где находится ваш ближайший лагерь, сколько там человек и так далее.
Южанин что-то пробормотал, очевидно, ругательство. Монаху лень было давать негоднику затрещину, к тому же он сильно вымотался на этой жаре.
- И как вы только переносите этот климат? - продолжал беседовать монах. Он знал, что южанин ничего не понимает и не может ответить, именно поэтому Марвиус и разговаривал. Скорее для себя, а не для южанина. Чтобы не заснуть надо было либо двигаться, что было крайне обременительно с пленным, либо сидеть и говорить.
- Когда-нибудь вы отречетесь от своего Ашана и поймете, что нет истинней веры, чем вера в Ночных Богов, - сказал Марвиус. - Я для того и пошел на войну, чтобы защитить свою землю, но и затем, чтобы научить вас, южан, настоящей вере. Ашан тебя не спасет потому что его не существует.
Южанин разразился новыми ругательствами, но монаху не было до этого никакого дела. Он продолжал говорить:
- Магистр Отуй послал меня сюда просвещать вас, невежд, а вы этого не хотите. Слепцы, вся ваша жизнь это сплошной мрак и невежество. Подобно проклятым воргинам вы вынашиваете агрессивные планы и нападаете на страны. Вся проблема в вашей вере. Моя религия не проповедует войн, она миролюбива, предписывающая обнажить меч только в крайнем случае. А вы - агрессоры. Вот этим мечом я рублю ваши головы, южанин! - Марвиус показал пленному меч дома Отуев. - Когда-то давно он рубил вас, но вы не сделали надлежащих выводов и сунулись в Мовэрию снова. И снова. Моя страна стала для ваших правителей навязчивой идеей. Вы не ожидали от нас такого отпора, да? Скоро мы войдем в твою страну, южанин, и научим всех доброте и смирению. Не захотите добровольно учиться, придется прибегать к мечу. Во имя блага иногда необходимо пролить кровь. Если ваш Падишах откажется от веры в Ночных Богов, ему придется умереть, как и всем остальным, преданным вашему Ашану.
Если бы этот южанин понимал хотя бы малую часть из сказанного монахом, от бешенства и злобы он проглотил бы собственный язык.
- Южанин, как вы только можете жить в таком пекле? Вся беда в том, что боги наказывают вас. Когда вы обратитесь к Ночным Богам, они сделают вашу землю плодородной, с травой, озерами и реками... Неужели вы не понимаете, что наказаны богами за неверие? Слепцы!
Вскоре вернулся отряд Троя. Солдатам удалось схватить одного южанина.
- А где второй? - поинтересовался Марвиус.
- С богами, - ухмыльнулся один из солдат, по имени Джэк. Трой был суров. Монах понял, что так разгневало друга. Он хотел захватить обоих, но что-то произошло. Пока солдаты привязывали своего южанина к захваченному монахом, Марвиус попытался поговорить с Троем.
- Нечего рассказывать. Мы взяли лишь одного, - ответил Трой.
- Второго пришлось убить?
- Он сам себя убил, - нехотя ответил Трой. - Поняв, что он проиграл, мерзавец зарезался своим кинжалом. В принципе нам хватит и двоих. Хоть один да расскажет нам все. Джэк, займись-ка ими, ты у нас знаток языка.
Солдат выдавил из себя улыбку, предвкушая длинный и тяжелый разговор с пленными южанами. Джэк задал обоим один и тот же вопрос, на что получил агрессивные выкрики.
- Скажи им, что того, кто будет с нами честен, мы отпустим, - посоветовал Трой. Южане продолжали молчать, угрюмо глядя на мовэрийских солдат. - Джэк, делай с ними что хочешь, но узнай что они здесь делали и где расположен их ближайший лагерь.
Трой сплюнул на землю, смочил горло водой, и пошел к трофейным верблюдам. Монах проводил друга неодобряющим взглядом. Как рыцарь может приказывать "делать с пленными что хочешь"? Марвиус пронаблюдал за тем, как Джэк нанес одному из пленных удар в лицо, и подошел к Трою. Тот намеренно не смотрел на монаха.
- Трой, это не правильно, - сказал Марвиус.
- Что именно не правильно?
- Мы не можем себе позволять опускаться до их уровня, - монах все больше распалял себя. - Не забывай о том, что мы рыцари.
- Что тебя смущает? Тот факт, что я дал распоряжение выбить из них ответы? Именно потому что мы рыцари, ни я ни ты не делаем этого лично. Для этого есть солдаты, которых хлебом не корми, а дай выместить зло на враге.
- Но ведь они забьют пленных до смерти.
- Пусть забьют, но мне нужны ответы. Даже не мне, Марвиус. Ответы нужны королю. Не забывай, что мы тут делаем. Очевидно, недалеко от путей находится лагерь южан. Для атаки нам нужно знать сколько в нем человек. Ты ведь не предлагаешь сунуться в воду, не зная брода?
- Трой, прикажи прекратить это безобразие... Они связаны и не могут дать отпора. Хочешь с ними разобраться - дай каждому по мечу и убей, это не будет противоречить рыцарским обетам.
- Я ничего не нарушаю, монах. Как и ты. Я выбиваю информацию у врагов, врагов, которых никто не звал к нам. Они сами соизволили пожаловать в Мовэрию.
- Это так, и все-таки это не дает повода так обращаться с ними. Я слыхал, как в некоторых наших лагерях издевались над пленными. Отрезали им языки, половые органы, садили на кол, засовывали в зад палки и прочее. Да, они враги, да, они не верят в Ночных Богов, и у меня нет причин их любить, Трой, но все-таки надо иногда проявлять милосердие.
- Милосердие? - вскричал Трой. - А южане проявляют милосердие, когда нападают на наши малозащищенные обозы? А они проявляют твое хваленое человеколюбие по отношению к нам? им неведомы эти понятия. Именно поэтому вам, ночникам, никогда не удастся обратить их к Ночным богам.
- До того, как вы приехали, я рассуждал сам с собой. Не смотри на меня так, я не сошел с ума, хотя еще пара недель такой жары, и это может случиться. В общем я пытался втолковать своему пленному южанину что мы миролюбивы, понимаешь? Мы не находим удовольствия в простом пролитии крови, издевательствах... Когда мы убиваем, то делаем это по необходимости, в бою. Сейчас идет война, но даже это не дает оправдания для бесчеловечных поступков. За время ведения этой военной кампании мы стали озлобленнее, Трой. Я давно стал это наблюдать. Война сделала нас такими.
До них доносились истошные крики южан, которым засовывали под ногти острия ножей и заламывали пальцы.
- Если ты не остановишь солдат, это сделаю я, - сказал монах. - Я тоже воин, и готов когда нужно убивать врагов, но принимать участия в аморальных преступлениях. Не думаю что лорд-командующий Гастор одобрит это.
- Слушай меня, Марвиус, лорд Гастор, и даже сам король Эдинг одобрят все что угодно, какие угодно методы ведения войны, только чтобы наши солдаты одержали победу в этой войне. Ты думаешь, я испугаюсь командующего Гастора? Нет, дружище. Я действую по обстоятельствам.
- Извини, но я не могу одобрить этого...
- Куда ты? - спросил Трой, когда Марвиус садился в седло.
- Подальше отсюда... - ответил монах, а солдатам сказал следующее: - Вам же, господа мучители, хочу сказать, что боги покарают вас за это злодеяние.
Марвиус еще раз с сожалением посмотрел на несчастных южан, один из которых харкал кровью, и уехал. Монах пытался оправдать действия Троя военной необходимостью, но все равно не мог вынести подобного отношения к безоружным и связанным людям, пусть даже и врагам. И дело было не в излишнем человеколюбии, которое пытался проявить Марвиус, скорее отвращении к бессмысленному насилию. Пока он скакал во весь опор, загоняя лошадь, крики плененных южан продолжали его преследовать.


Тогда Марвиус проявил сочувствие к тем двум южанам. По прошествии времени, их лица все еще стояли перед глазами, а крики иногда он слышал во сне. Даже находясь в положении приговоренного к смерти, и находясь на месте этих южан, которых так жестоко пытали, монах все еще проявлял к ним сочувствие и в какой-то мере понимал необходимость тех пыток. Сейчас он сам ощущал себя этими южанами. Трой все-таки потом разговорился за стаканом вина и признался, что солдатам так и не удалось ничего узнать от плененных южан. Они так и умерли под пытками, проклиная мовэрийцев. Марвиус намеревался умереть так же. Он не собирался ничего рассказывать мрахусцам, и тем более отрекаться от своей веры. Лучше умереть достойно, чем отречься от всего во что веровал и подохнуть как собака. Страха перед смертью не было. Монах просто смирился с неизбежностью. Когда его растормошили воргцы, Марвиус бредил и какое-то время не соображал где находится. Пока его тащили в Зал Чистоты, воспоминания возвращались. Воргцы были в сборе. В зале не было свободных мест, все 600 были заняты борцами за веру. Медведь с помощниками уже ожидал свою жертву. На глаза навалилась темная пелена, и монах потерял сознание. Он пришел в себя от крика, который вырывался из его горла. Красторх что-то кричал ему в лицо, Медведь деловито кивал, забивая клинья в колодку, а монах обращался к богам.
- Прекратить! - крикнул Красторх. - Медведь, завтра повесишь его и остальных на площади замка. Если он подохнет раньше, ответишь своей головой.
К месту казни монаха пришлось везти на загаженной нечистотами телеге, которую тащили несколько бедных мрахусцев, решивших заработать на этом себе на хлеб. Марвиус открывал глаза и смотрел на небо. Перед глазами все плыло, но серая пелена, застилавшая мрахусское небо, не хотела исчезать. Монах был не в силах повернуться, все тело болело. Обрубки ног горели огнем, хотелось выть от боли. Марвиус сжимал зубы до боли, кусал губы пока не текла кровь, все для того чтобы сдержать крик. Он оглядывался назад, вспоминал свою жизнь, чтобы понять правильно или он ее прожил. Прими он в свое время предложение магистра Отуя, то не очутился бы здесь. Закрывшись в Церкви Ночи, он продолжал бы изучать священные тексты и прочие науки, стараясь познать как можно больше, чтобы стать духовной в высшей степени нравственной особой. Был шанс замолить свои грехи перед богами и не проливать больше ничью кровь, не садиться в седло, не брать в руки меч, не надевать доспехи и страшный шлем в виде собачьей головы... Всего этого можно было избежать в свое время. Но монаха потянуло на войну. Захотелось попытаться что-то сделать, посмотреть на причину этого конфликта изнутри, и попробовать рассказать южанам при возможности о Ночных Богах. С другой стороны, не очутись монах на войне, он бы не познакомился с настоящими друзьями. С лордом Дэцимусом, с графом Буркгардом, с Троем. Марвиус не жалел ни о чем. Поздно было сожалеть о чем-то, да и не нужно. Что сделано, того не воротишь. Были в жизни монаха поступки, за которые ему было стыдно. Временами он предавался пьянству и разврату, иногда был чрезмерно агрессивен. Всему виной была война.
Люд, проживающий в долине, примыкающей к замку Йомсборг, повылазил из своих ветхих домов и направился на площадь, где еще с ночи были возведены три виселицы. Повешение еретика для народа было занимательное событие, позволяющее отвлечься от собственных проблем. Да и что проблемы простых работяг по сравнению с проблемами, которые приходится решать воргцам! Изловить еретика не так-то просто. И подумать только - ночник забрел в Мрахус. Ну и поделом ему, собаке. Слухи по долине разносились очень быстро. Поговаривали, что вместе с монахом будет повешен и один воргец, предавший священный орден, а также одна мрахусская охотница, каким-то образом причастная к этим преступникам. На казнь съезжались из разных городов как на красочное представление бродячих актеров. Зрелище обещало быть довольно интересным. Все хотели заклеймить позором еретика и изменника. Не было отбоя от желающих запустить в преступников камнями и гнилыми фруктами. Народ требовал хлеба и зрелищ, поскольку хлеб был не у всех, мрахусская власть возмещала недостатки кровопролитными зрелищами. Чего только стоит борьба за Трон Льда на Арене! Народ бьется в экстазе, глядя, как мужчины и женщины умирают ради своих амбиций, а некоторые и по пьяни.
- Скорее, боги, - молил монах, когда его тащили к виселице, где потирал руки Медведь с помощниками. Монах увидел Гюйль, лицо которой было превращено в сплошное кровавое месиво. На ней были обрывки от одежды, через которые проступали кровавые пятна. Увидав монаха, гордая охотница попыталась ему улыбнуться, но у нее ничего не получилось. Ею занимался помощник Медведя. Воргец тщательно проверял петлю, которая должна затянуться на шее охотницы. Второй помощник Медведя занимался Турахом. Бывший Старший Адепт вообще не подавал никаких признаков жизни. Он также был сильно избит, его ноги и руки были переломаны в нескольких местах, а на месте глаз была сплошная рана от ожога. Глядя на эту картину, на три виселицы, на мрахусских людей, так жаждавших увидеть как умрут преступники, Марвиус просил богов только об одном: чтобы они поскорее прекратили его существование.....

- Тащи его сюда, Марвиус!
Монах укорливо посмотрел на своих братьев, с которыми отправился на войну. Воины Церкви Ночи сидели у костра и жарили пойманную гиену. Была ночь перед боем. Монахи отдыхали, пели песни и ждали трапезы. Они расположились неподалеку от лагеря лорда-командующего Гастора. Монахи представляли собой независимый отряд и подчинялись исключительно магистру Отую. Даже король не имел права приказывать ночным братьям.
Марвиус подстрелил из лука дикого кабана, весьма норовистого, заставившего монаха изрядно попотеть.
- Дик, займись этим чудовищем, - попросил монах чтобы избавиться от тяжелой ноши. Услужливый Дик принял на себя груз мертвой туши и дотащил ее до костра, где монахи принялись потрошить кабана-гиганта.
- Брат Марвиус, да ты подстрелил не кабана, а какого неведомого гада, - смеялись монахи. Никто не думал что в этой начинающейся здесь пустыне обитают кабаны. В Мовэрии знали что Южное Королевство, не смотря на пустынную местность, изобилует животным миром, но чтобы тут водились кабаны никто не знал.
- Быть может это наш мовэрийский кабан, - предположил старый монах по имени Руперт. - В мои молодые годы в наших лесах водились и не такие чудища.
- Так то в лесах, - махнул рукой другой монах, по имени Генри. - Другое дело здесь, в пустыне! Как они тут вообще выживают?
- Поторопитесь, братья. Мы должны скоро тушить костры, - распорядился Марвиус.
Враг не должен не при каких обстоятельствах засечь их лагерь. Открыть свою диспозицию значит лишить себя шанса достойно сразиться с южанами. С первыми лучами солнца монахи должны объединить свои силы с армией лорда-командующего и напасть на вражеский лагерь, который по данным лазутчиков, был весьма укреплен. Побывавший в лагере лорда-командующего, монах убедился что воины готовы к бою. Они построили баллисты и стенобитные орудия, способные разнести крепость в пыль. Солдаты надеялись, что король даст команду углубиться во вражескую страну, и тогда эти орудия пригодятся как никогда. На Юге есть масса больших городов и еще больше неприступных крепостей, фортов и замков. Пока что король Эдинг не спешил с принятием решения. Иногда его видели по ночам, бродящим возле своего шатра, и обдумывающего планы. Солдаты были преданы своему королю и рвались в бой. Южан удалось заставить бежать с мовэрийской территории, но стоит ли продолжать войну далее, Эдинг не знал. Лорд-командующий Гастор советовал королю рискнуть и войти в Южное Королевство. Но король медлил с решением, взвешивая все "за" и "против".
Монахов разбудил крик дозорного. Было еще темно, луна еле-еле просвечивала через облако, и сучья продолжали дотлевать на месте костров. Для оценки ситуации понадобилось мало времени. Поскольку почти все монахи, отправившиеся на войну, были бывалыми воинами, паники никто не поднял. Ночники похватали мечи и щиты, кто-то взялся за луки, и сражение началось. На лагерь нападали со всех сторон. Под боевые крики, южане налетели на монахов. Марвиус вознес молитву Ночным Богам и пообещал им, что одержит эту победу в их честь. Южан было легко увидеть, почти все несли с собой факелы. Этого хватило чтобы отбить атаку врага. Южане были вооружены саблями и копьями, для маскировки они вымазались в саже. Не возьми они факелы, увидеть их в этой мгле было бы практически не возможно. Марвиус уверенно приносил в жертву богам неверующих существ. Ему было жаль убивать людей, но никакого иного выбора не было. Когда перед тобой вооруженный враг, ты должен либо сражаться, либо склонить голову и добровольно пасть от руки победителя. Южане умирали от наносимых монахами ран, но и храбрые воины Церкви Ночи падали, сраженные южанскими саблями, лезвие которых обработали ядом. Страшное оружие. Достаточно было малейшей царапины, и человек умирал в муках. Сперва наступал паралич, а затем несчастный еще какое-то время ожидал своей смерти. Ему везло, если враг удосуживался добить побежденного, но так было не всегда. Зачастую южане оставляли монахов умирать на земле недвижимыми, переключаясь на нового противника. Марвиус едва избежал одной такой царапины. Он отпрыгнул от противника в сторону и метнул в него нож. Попадание оказалось метким. Рукоять ножа торчала из горла южанина. Рядом лежали его братья вперемешку с южанами. Монахов оставалось все меньше, но и южане получили по заслугам. Вскоре победа была одержана. Из отряда Марвиуса в живых осталось лишь 27 человек, из 350. Почти весь отряд монахов был уничтожен. Победа досталась слишком большой ценой. 323 верных служителя Церкви Ночи, отправившиеся на войну с Марвиусом, сейчас умирали на земле. Монаху пришлось оказывать своим друзьям милость. Далеко не все умерли сразу. Многие лежали на земле, пораженные ядом и истекающие кровью из страшных ран. Марвиус вместе с выжившими монахами был вынужден добивать своих товарищей. Со слезами на глазах, тяжело дыша, он вонзал свой меч в грудь друзей. Эту картину он помнил всю жизнь. Многие южане также лежали на земле, стоная от боли. Их тоже пришлось добивать. Легко раненых южан Марвиус распорядился перевязать и доставить в лагерь лорда-командующего.

В момент, когда на Марвиуса одевали петлю, перед его глазами появлялись образы из прошлого. Вот он добивает умирающих от ядовитого лезвия друзей, вот он становится невольным свидетелем пыток южан, вот он убивает первого в своей жизни человека, а вот его отряд бросается в сражение с основным войском Падишаха Баязида. Трой тогда дрался с монахом бок-о-бок….
Воронье кружило над местом казни, предвкушая пиршество. Марвиус попробовал сконцентрировать взгляд на одной из ворон. Как бы он хотел сейчас воспарить вместе с этими птицами и с высоты птичьего полета рассказать этим невеждам о непоколебимой силе своей веры. Он не слушал, что ему говорит Красторх, сейчас это было совсем не важно. Монах сделал свой выбор уже давно, еще тогда, когда первый раз пересек порог Церкви Ночи, когда взял в руки священные книги и посвятил свою жизнь богам. Что еще надо человеку, чтобы прожить свою жизнь достойно? Познать истину, за которой гоняются просвещенные умы, сделать что-то хорошее в жизни, послужить своей стране и достойно умереть. Этого более чем довольно. Если человеку суждено получить хоть что-то из этого, он может смело считать свою жизнь не напрасной. Марвиуса смущало, что его вешают. Он всегда хотел умереть с оружием в руках, но, как видно, не суждено. Крики восторженной толпы звучали все тише и тише. Неужели они замолкнут? Скорее монах сможет игнорировать этих грешников. Что и получилось.
- Кончайте с ними, - рявкнул обозленный на весь мир Красторх. - Все равно эти преступники не каются.
Медведь, до того придерживающий тело монаха, которое физически не могло стоять на пне, отпустил его. Веревка впилась в горло монаху. Жажда жизни брала свое, и организм требовал кислорода, продолжая бороться за право существования. Позвоночник монаха не сломался, что сделало повешение еще более мучительным. Спустя какое-то время жизнь покинула тело монаха Церкви Ночи Марвиуса. Вслед за ним повесили и Гюйль с Турахом. Казнь была закончена, и народ начал разбегаться по своим делам, бурно обсуждая самые интересные моменты казни.
- Надо уведомить правительницу о совершении правосудия, - сказал Керк, обращаясь к Красторху.
[496x700]