2 глава

Вечером того же дня.
– Я тут подумал, а почему бы тебе не съездить в пансионат какой-нибудь, на юга… – сходу начал Максим; он ещё не успел даже разуться, как возобновил старую тему.
– Сдурел? У меня сессия…
– И что? Ты всё равно не ходишь…
– На экзамены я хожу, у меня завтра один из них, – как же Матвею уже осточертели выходки брата, как же он не мог понять, что это всё без толку, что он больше не вернётся к нормальной жизни, нетушки, нет.
– Ну, почему бы и нет? Заплати преподу денег и свали отдохнуть, что ты в Москве кочевряжишься?
– Иди к чёрту. Я сам буду зарабатывать свой трояк.
– А что так плохо? Почему только «три»? – Макс двусмысленно приобнял брата, проведя левой рукой вниз по бедру.
– Потому что я не хочу напрягаться... и... так ты обниматься будешь со своими любовниками, а не со мной. Понял? – протянул сквозь зубы Матвей и, увернувшись от брата, направился в комнату, к своей единственной любовнице – гитаре.
– Мэт, хорошо! Я ж ничего не сделал, извини! Ты ужинать будешь? Я пиццу заказал, – юноша вошёл в комнату брата, окинул её грустным взглядом и тяжело вздохнул. Ему так хотелось помочь этому юнцу; дать брату ту жизнь, которой у него не было; ему хотелось дать ту свободу, о которой он мог когда-то лишь мечтать. А этот идиот отказывался от неё. Игнорируя все подачки и насильно запирая себя здесь, в четырёх стенах, в душной и давящей квартире… Идиот.
– Прости.
– Что?
– Я не оправдал твоих ожиданий? Я не умею играть на пианино, я ужасно пою, я не умею рисовать, я ненавижу и презираю других людей… Я полное ничтожество, – не отрываясь от грифа гитары, проговорил младший.
– Это не так. Это всё не мои ожидания, а ожидания родителей. Мне срать, чем ты будешь заниматься, главное чтобы ты был счастлив. И ты не ненавидишь людей, – резонно заметил Максим и неуверенно подошёл к брату.
– Да, ты прав. Я боюсь их. И тем самым, я разочаровываю всех.
– Не мели чепухи!
– Тогда почему, если ты хочешь, чтобы я был счастлив, ты посылаешь меня на отдых чёрт знает куда, почему ты знакомишь меня с намалеванными шлюхами, с извращенцами и настоящими придурками? – Мэт посмотрел на брата, их взгляды пересеклись. Его серые, плохо отражающие свет глаза утонули в жёлтых, отливающих тёплым золотом глазах старшего брата. И хоть Матвей пытался вложить в свою реплику укор, негодование, ярость – этого у него не получилось, потому что все негативные эмоции тонули в этом тёплом золоте.
– Потому что я хочу, чтобы всё было как можно лучше, – виновато ответил он.
– Лучше для кого? Для тебя! Только для тебя! – голос почему-то дрожал, гитара недовольно отозвалась, дрогнув хриплым басом. – Если ты зависишь от любви, то я – я нет. И не смей меня равнять с собой, – младший встал, оставив гитару лежать в углу, направился в коридор, с лёгкостью ускользая от рук брата.
– Ну и куда ты? – удивительно, как точно Максим уловил желание Матвея «свалить» из квартиры.
– В пансионат какой-нибудь, – повторив слова брата, Матвей накинул куртку, завязал кеды и вышел.
– Придурок. Просто больной… – проводил его брат недовольными возгласами.
* * *
Отчего-то очень хотелось курить, хотя Матвей никогда не курил, и был противником любого вида «вредных привычек», правда, всё это было с недавних пор.
«Надо купить сигарет» – пришёл он к выводу и проверил присутствие наличных в нагрудном кармане куртки.
Первая попавшаяся палатка, удивительно, что ещё открыты, сейчас уже, наверное, около десяти вечера, но не важно. Это даже хорошо. Купил рыжие Pall Mall, неизвестно почему… просто рыжие, как глаза у брата. «Чёрт о чём же я думаю», – тут же купил и зажигалку.
Ещё не выйдя из палатки, он закурил, игнорируя возгласы продавца, гадкий дым ворвался в лёгкие, царапая горло и заставляя в судороге закашляться.
– Чёрт, что за херня? – просипел сквозь зубы Матвей, но потом горький вкус, оставшийся на языке приятно щекотнул и желудок, почему-то принося странное спокойствие.
«Лажа, курить всё равно больше не буду» – заверил сам себя юноша.
– Извините, можно вас сфотографировать? – послышался стеснительный голос из-за спины.
– Ч-что? – Мэт развернулся, недоумевающее уставился на спросившего. Это была девушка лет шестнадцати, милой, даже правильнее сказать, очаровательной наружности. У неё были бордовые волосы, по крайней мере, таковыми они казались в свете уличных фонарей, и тёмные, почти чёрные, глаза, хотя это тоже, возможно, искажённый свет улицы.
– Сфотографировать. Просто… у вас очень красивый профиль… – наливаясь краской, с трудом проговорила девушка.
– Ладно. Что мне надо делать? – странно, она совершенно не вызывала опаски, она даже располагала к себе, такой невинной и искренней казалась её улыбка.
– Ничего… ну можете, разве что, закурить, – девушка освободила объектив профессионального фотоаппарата от крышки и направила этот механический глаз на Матвея.
Тот последовал просьбе и вновь затянулся, на этот раз дым вошёл более мягко и даже приятно вновь объял лёгкие. Матвей отчётливо слышал, как внутри фотоаппарата что-то щёлкнуло пару раз, не смотря на внешний шум дороги. Девушка бегло посмотрела фотографии и довольно поблагодарила юношу.
– А можно и мне взглянуть?
– Э не, лучше я сначала их обработаю, а потом вы посмотрите.
– И как же?
– Что? А, ну да…Меня зовут Кира, я живу здесь неподалёку. Так что ещё свидимся, – она уверенно протянула руку для рукопожатия, одарив Матвея довольной лучезарной улыбкой.
– Не будь так уверена, – пожимая руку, ответил Мэт.
– И что, даже не представишься?
– Э…Матвей.
– И это наверняка твоё ненастоящее имя, да?
– Почему? Настоящее.
– Чем докажешь?
– Тебе что, паспорт показать? – опешил юноша.
– Было бы неплохо, – и Кира рассмеялась, звонко и заразительно, сквозь смех процедила. – Я шучу. Не волнуйся. Как-нибудь, а фотографии ты увидишь. Приятно было познакомиться, – она внезапно развернулась и направилась прочь.
– И мне, – в след ей бросил Мэт, а про себя подумал: «Какая же она странная… Вот ещё один знакомый, которого я не запомню, и который не запомнит меня».
Юноша вернулся домой, брат сидел на кухне, пил кофе на ночь глядя: предстояло ещё рассмотреть дополнительный материал по работе. Половина пиццы дожидалась младшего брата, накрытая крышкой, видимо, чтобы не остынуть окончательно.
– Извини меня.
– И ты меня.