[показать]  [340x221] 

http://www.russian.xinhuanet.com/russian/2009-01/09/xin_88858464c532427b895edc6b27a7e233.jpg   http://www.lenta.ru/news/2007/10/21/zeng/

В актуальной политической повестке дня Китая небывалая вещь — конкурентные внутрипартийные выборы. Это шаг к формированию в стране полноценной избирательной системы. Разрушит ли он распространенное в мире заблуждение, будто Китай, реформируя экономику, политику оставил нетронутой?

[250x544]

Фото: XINHUA/GAMMA/Eyedea Presse/EAST NEWS

[показать]

К развитию внутрипартийной демократии китайскую политическую элиту призвал недавний пленум ЦК компартии. Знаменитый лозунг Дэн Сяопина «Практика — единственный критерий истины» в современном Китае по-прежнему актуален, так что дискуссии о поисках модели демократии «с китайской спецификой» подкрепляются экспериментом.

Крестьяне — пионеры демократии

Страна готовится к тому, что с 1 января 2010 года партийные руководители будут выбираться, а не назначаться сверху. Правда, пока только на уездном и городском уровне (в Китае трехступенчатое административное деление: первый уровень — провинции, автономные районы и города цент­рального подчинения, второй — автономные округа, уезды и города, третий — волости и поселки). Первые эксперименты уже прошли. В провинции Сычуань на альтернативной основе выбрали глав партийных комитетов волостей, а в Нанкине — секретарей некоторых городских парткомитетов. Эксперимент признан успешным, и представитель Нанкинского горкома КПК Ван Ци заявил, что «пришло время расширить демократическую реформу до городского уровня по всему Китаю — впервые в истории КПК».

Это разрушает устойчивый миф о том, что китайская политическая система не реформируется. В Китае действительно нет прямых парламентских и президентских выборов. Главу государства — председателя КНР — выбирает парламент, Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП). Делегаты ВСНП тоже не выбираются, а выдвигаются трудовыми коллективами и парторганизациями. Но первые альтернативные выборы в Китае прошли еще в 1988 году — почти одновременно с первыми аналогичными выборами в СССР.

Что такое выборы на альтернативной основе, первыми в Китае узнали крестьяне: после вступления в силу закона о сельских советах они получили право самостоятельно выбирать эти самые советы. И к концу прошлого года в стране было уже 604 тыс. сельсоветов. Выборы проходят в 95% деревень при явке в 80–90%. Вслед за крестьянами и горожане получили право избирать членов так называемых соседских комитетов. Но пока выборы прошли лишь в пятой части комитетов, и явка на них низкая: в отличие от деревень, где сельсовет решает по-настоящему важные вопросы, соседские комитеты большого влияния на жизнь не оказывают.

Постоянство скорости

Решение распространить эксперимент с выборами на партийную вертикаль говорит о том, что воля к политической реформе у компартии достаточно сильна. Кажется, что двигается она очень медленно, но это, скорее, иллюзия внешнего наблюдателя. Не меньшая медлительность в приведении внешнеполитических амбиций Китая в соответствие с его экономическим потенциалом воспринимается в мире с тревогой. Многим кажется, что еще немного, и роль Китая вырастет радикально, хотя это «немного» измеряется десятилетиями. Для внутриполитической реформы Пекина те же временные рамки кажутся иностранным наблюдателям слишком широкими.

Совсем иначе выглядит динамика политической реформы в Китае, если оценивать не ее скорость, а ее постоянство. Она напоминает то, что физики называют равномерным прямолинейным движением. И это несмотря на так и не изжитый КПК страх после событий на площади Тяньаньмэнь 20 лет назад. Хотя кризис, сопровождающийся ростом народных волнений, казалось бы, не лучшее время для экспериментов по ослаблению политического контроля. Да и опыты с выборами сельсоветов тоже прошли не гладко: китайские газеты пестрят сообщениями о коррупции и подкупе избирателей, особенно в регионах, богатых природными ресурсами.

Например, в провинции Шаньси во время предвыборной кампании один из кандидатов на должность председателя сельсовета пообещал в случае победы заплатить каждому из 5000 жителей деревни по 100 юаней ($15). Притом что годовой доход на душу сельского жителя в Китае в 2008 году составлял 4140 юаней, программа кандидата вызвала широкую поддержку избирателей — он победил и честно выполнил обещание. Причина аттракциона неслыханной щедрости проста: на землях, принадлежащих этой деревне, обнаружены немалые запасы угля. И именно председатель сельсовета решает, кому сдать землю в аренду и как потом распорядиться полученным доходом. Так что свои расходы председатель окупил бы очень быстро, если бы о нем не узнали в местном комитете партии и сразу не аннулировали бы результаты выборов. Случай одиозный, но далеко не единичный.

Коррупция, одна из главных мишеней китайской политической реформы, является еще и одним из основных препятствий для расширения практики альтернативных выборов. В мае этого года Госсовет Китая и ЦК КПК выпустили циркуляр, посвященный выборам глав сельских комитетов. Там прямо сказано, что «ситуация со взяточничеством очень тяжелая, она серьезно отражается на объективном исходе выборов». Но партия не отступает. Выход видится в «строгом регулировании» поведения кандидатов и наказании тех, кто пытается подкупить или запугать избирателей либо повлиять на исход голосования при подсчете голосов, — от дисквалификации и снятия с должности до уголовного преследования.

Суррогат или нет?

Кому-то выборы китайских партийных начальников на альтернативной основе покажутся лишь суррогатом прямых выборов местных органов власти. Но в Китае свое представление о политике, возникшее задолго до европейской либеральной демократии. И оно органично вплетено в современные политические системы восточноазиатских государств конфуцианского ареала. Здесь основой государственного устройства всегда были чиновники. Конфуцианское государство, управляемое чиновниками, которые замещают должности по результатам формальных экзаменов, доказало свою жизнеспособность в той же Японии, где существующий аж с 1890 года парламент западного типа до сих пор так и не смог вырвать власть из рук бюрократов и передать ее политикам.

В Китае реальная власть принадлежит партийным функционерам, а не местным органам власти. С этой точки зрения показательна история, произошедшая после июльских и сентябрьских беспорядков в Урумчи, административном центре Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР). Уже после беспорядков, устроенных уйгурами, тысячи ханьцев требовали отставки именно партийного секретаря СУАР Ван Лэцюаня. Именно его, а не местного губернатора больше всех обвинили в том, что он не смог защитить граждан от насилия.

Границы реформ

Китай пытается реформировать свою политическую систему, совмещая иностранный опыт с собственными традициями. Руководитель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей У Банго недавно заявил, что существенная разница между политическими системами Китая и «западных капиталистических стран» сохранится и в дальнейшем, и призвал депутатов сохранять «правильную политическую ориентацию». Китайская политическая система, по словам У Банго, это «многопартийное сотрудничество и политические консультации под руководством КПК, а не многопартийная система Запада. Коммунистическая партия — руководящее ядро, правящая партия, а другие демократические партии — лишь активные участники политического процесса». Тем самым У Банго, как полагают китайские эксперты, дал ответ тем, кто выступает за многопартийное по­очередное правление, разделение власти и двухпалатную систему. Если коротко: ни того, ни другого, ни третьего в Китае в обозримом будущем не будет (по крайней мере, именно в такое развитие событий верит КПК). Ведь и сейчас в китайском парламенте нет фракций, комитетов и распределения мест по партийной принадлежности. Китайцы полагают, что таким образом им удается бороться с лоббизмом.

Но партийные теоретики, планирующие реформы, идут в своих построениях дальше того, что сейчас может позволить себе открыто сказать товарищ У. Например, все большую популярность приобретает в Китае концепция «совещательной демократии». Это некий симбиоз идей современных западных левых интеллектуалов, конструктивной части советского опыта и традиционной китайской модели. Суть в том, что всеобщие равные и прямые выборы сами по себе не являются панацеей от коррупции и авторитаризма, поскольку оставляют широкий простор для манипуляций общественным мнением. Более эффективно представлять интересы избирателей поможет создание условий и институтов для публичной полемики и консультаций. В таких условиях кандидату, предлагающему избирателям по $15 за свою победу на выборах, труднее будет стать председателем сельсовета.

Известный американский китаист Джон Торнтон приводит слова анонимного китайского чиновника относительно сроков укоренения демократии в Китае: «Никто не ожидает, что это случится через пять лет. Кто-то думает: через 10–15. Кто-то говорит: через 30–35. Но никто не говорит: через 60». Недавно китайцы бурно отмечали 60−летие провозглашения Китайской Народной Республики. Очевидно, в Китае уверены, что к 120−летнему юбилею КНР страна точно будет иметь всенародно избранного лидера.

Пекин